Светлая Капелька в тёмной душе (СИ) - Вариун Юлия. Страница 40

На словосочетание «законопослушный демон» мы оба ухмыльнулись. Такого каламбура мир не слыхивал.

— И всё-таки, ты что-то же умеешь? — Не сдаётся капелька. — Я же помню эти ваши с Тьмой поползновения. Казалось, что и правда в душу лезете.

— Что-то конечно умею. Талант ведь не пропьёшь…

— Я так понимаю, в церковь идти и просить защитить мою душу от демона, который пытается ее забрать уже поздно? — Неловко шутит Лилия. Я завожу девушку в здание офиса, держа за талию, и самодовольно ей ухмыляюсь.

— Не пытается, кукла, не путай. Я уже ее забрал. Твоя душа теперь принадлежит моему демону. — Дарю ласковый поцелуй в макушку моей девочке, что аж вздрогнула от такого заявления и завожу в лифт. Вижу, насупилась. Размышляет. Сейчас глупостей напридумывает себе, а мне потом с этим разбирайся. — Но ты не переживай, у нас был честный бартер. Ведь ты тоже отобрала мою душу и небрежно носишь её где-то в районе своего декольте, — почему я решил вдруг отойти от выбранной тактики «покоя» я не знаю, но прямо почувствовал, не сделай я этого, Лилия не поймёт меня правильно со всеми этими разговорами о душах… Поэтому я только крепче подтянул к себе свою куклу за талию и зарылся в её пахнущие мёдом волосы лицом.

— Я же твою душу бережно храню в собственном сердце, — шепчу ей и не выдерживаю близости, чувствую, что готов её прямо здесь в лифте распять на стене и со вкусом и знания дела поиметь. Кажется, заигрался я со своим воздержанием. Надо или совсем держаться на расстояние или уже взять её. Изнутри недовольно заурчал демон. Вот это уже новость. Не я его, а он меня останавливает и усмиряет. Конечно, он то с её светом уже был, хоть и в недолгом и поверхностном, но контакте, ему легче. А мне что делать? Я же мужчина и у меня есть потребности. А приходится терпеть.

Чувствую, как Лилия напряглась, крепко прижатая ко мне. Не сразу, но понимаю, что она испугалась, почувствовав моё возбуждение. Демоны! Да я уже совсем себя не контролирую. И как прикажете мне из лифта выходить с эрекцией на весь офис?! Но и это херня! Хуже то, что я напугал капельку. Она замерла в замешательстве, а мне в грудь упёрлись тонкие ладошки, отгораживая нас друг от друга.

— Извини, — шепчу ей в макушку и дарю белоснежным волосам скромный поцелуй, от которого у девушки внутри всё перевернулось. Она дёрнулась и замкнулась в себе еще больше. Лицо залила краска стыда. И снова этот колючий и горьковатый запах стыда. Чего она стыдится?

— Отпусти, — просит она и вырывается из моих рук. — Впервые за долгое время, она опять начала вырываться, как при первых моих попытках к ней подкатить.

Приходится отпустить и снова бросить виноватое «извини». Видимо прав был врач, что ей надо время, чтобы начать воспринимать мужчину не как агрессора и насильника. А я только что сломался, оступился и дал ей повод для дурных мыслей.

Двери лифта разъехались, и я привычно взял девушку за руку, повёл на рабочее место. Пусть отвлекается. Пусть всё забудет. А я, наверное, позвоню Алексу. Может этот шалопай в силах её развеселить? Почему-то его она не боится. Наверное совсем не воспринимает его в роли своего мужчины. Меня это должно радовать. Если б не её страх и стыд передо мной.

— Удачного дня, крошка, — скользящий поцелуй в висок и я запираюсь в своём кабинете. Хорошо, что у меня тут есть отдельный санузел. Ходить целый день с болезненным ощущением невостребованного желания в мошонке вообще не в кайф. Придётся справляться с этой проблемой подручными средствами. Точнее вообще ручными. Демоны, словно в подростковый возраст вернулся, — угрюмо подумал я, заходя в санузел и расстегивая ремень на брюках…

Не жива, не мертва следую за Кириллом в его приёмную, ведомая, как дитя за ручку. Даже думать не могу, что это сейчас такое было в лифте. Нет, я то знаю, что! Не совсем же тупая, как минимум теорию понимаю и анатомию в школе изучала. Но… он же вроде охладел ко мне? Или нет? Чёрт их поймёт, этих мужчин! А уж тем более демонов…

Смотрю в хлопнувшую дверь кабинета. Кирилл не особо церемонился и свою злость за мой испуг даже не скрывает. Дверь грюкнула так, что у меня на столе покачнулась стопка с папками. Слышу, как щёлкнул замок. Понятно… никого не хочет видеть. Пойдёт сбрасывать напряжение самостоятельно. Интересно в его личном санузле есть душевая кабинка?

Пошатнувшаяся было, стопка с папками не выдержала образовавшегося крена и скользнула на пол, разлетаясь широким веером по всей приёмной. Вот так вот и мои отношения с Кириллом летят… ко всем чертям…

Я только что испортила, должно быть последний шанс… может, это была проверка, насколько я дам к себе приблизится? Теперь он знает, насколько и ему нет интереса и дальше тратить своё время на строптивую девчонку, которая еще неизвестно, может быть уже испорчена другим.

Я сокрушенно вздохнула и опустилась на четвереньки собирать папки ковром устилающие пол в приёмной моего шефа. И все эти мысли… одна другой горше… не сразу заметила, как берясь за очередную папку, закапала её слезами смешанными с тушью. Дура! Я самая настоящая дура! Что я вообще себе возомнила? Что древний демон, мужчина с вполне определенными потребностями, существо непривыкшее к отказам, будет пылать ко мне платоническими чувствами? Дура!

Поглощенная своими мыслями и печалью, не услышала, как в приёмную кто-то вошел. Очнулась, когда одна из папок, за которой я как раз тянулась, сама прыгнула мне в руку, подданная чьей-то чужой рукой.

— Несчастная Золушка, не иначе, — хмыкнул Антон, встретившись со мной взглядом. Я испуганно вздрогнула, учуяв неприятные холодящие душу нотки в голосе. И непроизвольно выпустила из руки папку, которую мы вместе держали. Получила в ответ на свою реакцию, удивленно изогнутую бровь. Причём удивление такое… недовольное…

— Кирилл занят, пока никого не хочет видеть, — я пытаюсь сохранить остатки самообладания и не забиться в угол комнаты с визгом «уйди чудовище!». Поднялась, поправила классическую светло-серую юбку-карандаш и отправилась к столу, оставить там, уже собранные папки.

— Интересно, — недобро улыбнулся Антон, следуя за мной, по пути поднимая оставшиеся папки с пола, — что же такого произошло тут? Ты ползаешь по полу в слезах и уничтожаешь следы погрома, он злой, как чёрт, не хочет никого видеть… поругались, голубки?

— Антон, ты пожалуйста не забывайся, — вдруг смелею я и оборачиваюсь к начальнику охраны лицом. — Мы на брудершафт не пили с тобой. Поэтому и обсуждать личные вопросы не будем.

— Ух… — сделал вид он, что его истоптали мурашки, и улыбнулся, — какая ты бываешь… и не скажешь так сразу, что боишься до дрожи…

Я недовольно поджала губы и отвернулась к столу, делая из разрозненной кучи бумаг и папок, устойчивую конструкцию. Не смотря на моё недовольство в глазах, Антон молча взялся помогать мне. В таком напряженном и продуктивном молчание прошло пару минут, пока я не почувствовала его руку у себя на пальцах и вдруг вкрадчивый вопрос заставил меня содрогнуться…

— Почему ты меня боишься? — Вопрос прозвучал слишком внезапно, слишком близко и слишком уж вкрадчиво, словно вполз в моё сознание, заставляя говорить правду.

— Потому что ты убийца, — выпалила я раньше, чем успела подумать, почему это говорю. Испугалась и отдёрнула пальцы из властной руки, в ужасе прикрыла рот ладонью. — Это магия, ты заставил меня это сказать, — я отшатнулась и задела спиной стоящее за мной кресло, споткнулась и со звонким визгом загремела назад, вместе с этим креслом. Кресло стукнуло стол, папки пошатнулись и накрыли меня сверху, бумажно-пластиковым водопадом… дерьмовый день…

— Что тут происходит? — Раздалось откуда-то из района кабинета шефа.

— Нервная она у тебя, Кирк, — с напускной весёлостью, ответил Антон. — Она считает меня убийцей…

— В чём она ошиблась? — Как бы между делом уточнил у друга Кирк, и подошел ко мне. — Лучик, ты в порядке? — Чернов помог подняться и поставить назад офисное кресло на колесиках, папки были проигнорированы. — Что тут за разгром?