Первый Зверь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)". Страница 29

Клянусь, мне казалось, что земля под нами завибрировала и застонала от рычания Зверя, когда он кинулся вперед, но в какой-то момент словно завис на одном из шагов, сделав странный выпад назад, будто собирался перевернуться через себя.

Я не знаю, кто закричал вместе с сыном барина. Надеюсь, это была не я.

Потому что там, где еще секунду назад стоял пусть не человек, но тот, кто выглядел человеком, теперь возвышался медведь!

Такой же огромный и могучий, с широкими мощными лапами, когти на которых были длиннее моей ладони, но со знакомыми желтыми глазами и стоя на задних лапах, подобно человеку!

— … так вот почему ты Зверь… — прошептала я хрипло, не в силах отвести распахнутых глаз от мохнатого великана, но отчего-то не ощущая паники перед ним.

Я видела, что взгляд медведя осмысленный и ясный, какой был взгляд Зверя в человеческом обличии.

Его мощь завораживала и заставляла склонить голову любого вне зависимости от статуса, титула и крови, ибо не было в этом мире никого равного ему по силе, смелости и отваге. А еще той кровожадности, с которой он двинулся к своей жертве.

Я не смогла смотреть на расправу над сыном барина.

Спрятала лицо в складках шкуры, чувствуя, как охотник осторожно и легко коснулся моей головы, словно пытался успокоить, видимо понимая, что Зверь не причинит ему вреда, потому что его помыслы были чисты в отношении меня, а помощь искренней и от всей души.

Достаточно было слышать рычание истинного зверя и истеричные вопли мужчины, которого медведь заживо рвал на части своей огромной мордой и когтями, что были острее любого кинжала.

Я слышала, как рвется человеческая плоть, что оказалась такой хрупкой под напором силы этого создания. Слышала, как хлюпает кровь…как мужчина захлебывается ею, понимая, что умирает в страшной агонии, которую невозможно было даже себе вообразить.

У меня не было сил, чтобы открыть глаза и посмотреть на свет, даже когда все стихло, и я ощутила собственной кожей, что Зверь рядом. Уже в облике человека. Слышала, как изменилось дыхание охотника, когда он отошел, освобождая законное место того, кто стал мне мужем насильно…но доказал это всему миру.

— Рада…

Его голос был все таким же хриплым и низким, но теперь я слышала в нем отголоски робости, когда Зверь не представлял, как я смогу смотреть на него, увидев в том обличии, о котором даже не подозревала, ведь в страшных сказах моего детства он был монстром, но человеком.

Осторожно отодвинув с моего лица край шкуры, он смотрел в мои глаза своим желтым взором, в котором я видела, как восходит северное солнце, освещая все вокруг своим холодным колким светом.

Он всматривался мягко и осторожно, словно даже взглядом боялся причинить боль, пробираясь в мои эмоции, чтобы понять и ощутить все то, что я чувствую.

Я знала, что он ищет страх и отвращение. Но сама с удивлением понимала, что их нет.

Какой бы я не была, что бы не говорила и не делала, а он пришел за мной. Он спас меня. И я была благодарна за это. Редко кто может обойтись чужим опытом и не встать на грабли. Я прошлась по ним сполна, теперь понимая, что каждое слово Зверя о людях было правдой, ведь он мог чувствовать то, что мне было не дано.

— Идем домой.

Даже если он не спрашивал, я робко кивнула в ответ, сжавшись скорее по инерции, чем от страха, когда Зверь поднял меня на руки прямо в шкуре, в последний раз кивнув охотнику в знак благодарности и просто пошел вперед через полуразрушенную деревню, в которой теперь стояла мертвая тишина, лишь только костер догорал и трещал в стенах моей темницы, взметаясь в небо раскаленными угольками.

Здесь догорала моя старая жизнь.

Мои разбитые мечты на спасение.

И от этого на душе было пусто, но уже не страшно.

Теперь я видела собственными глазами и силу Зверя, и его заботу, которая заставила меня задуматься. О многом.

Он просто шел вперед, держа меня у груди и прижимая к себе осторожно и даже как-то трепетно, словно боялся потревожить даже самую мелкую ранку на теле, боялся, что боль проснется и завопит, когда я понимала, что действие дурмана колдуна не продлиться вечно, и настанет страшный час, когда я почувствую сполна все.

— Ты ранен… — прошептала я, вспоминая, как кровь Зверя струилась по его мощной спине, и подумав о том, что его боль явно не была заморожена, как моя.

— Раны не смертельные. Все заживет.

Видимо боясь, что мои ступни достанут до снега, мужчина приподнял меня выше, когда теперь я могла видеть из-за его плеча удаляющуюся деревню с разрушенными ограждениями и вытоптанным волками снегом вокруг.

Стало не по себе. Столько следов!

Казалось, что их здесь были не сотни, а тысячи! И все они ходили кругами в ожидании команды от своего вожака, того самого огромного черного волка, который ломал кости своими зубами, даже не напрягаясь. Такой же большой, мощный и завораживающе-ужасный, как и Зверь в своем зверином обличии.

Теперь же их не было видно, словно волки растворились в ночи, не оставив после себя следов в лесу.

Я не решалась спросить Зверя обо всем этом, потому что впервые чувствовала стыд и раскаянье.

Если бы я осталась дома, то ничего этого сейчас не было!

Люди были живы и продолжали рассказывать страшные сказки о чудовище.

Я была бы цела…Зверь не был бы ранен.

Он молчал всю дорогу, ни разу не поморщившись от боли, даже когда я увидела, как он оставляет за собой кровавые следы на снегу, вспоминая, как он кинулся за мной прямо в пламя по раскаленным камням, спалив ступни до крови.

Стыд и что-то еще более глубокое и болезненное вспыхнуло внутри меня, когда я видела его кровь, понимая, что причиной этого всего стала я и моя самоуверенность.

Внутри было больно, когда я хрипло выдохнула:

— Почему ты не ругаешь меня? Не кричишь? Ведь это я виновата в том, что случилось!

Зверь повернул голову так, что наши носы почти соприкоснулись, а дыхание сошлось где-то в одной точке, заставляя меня впервые смутиться.

Он прикасался ко мне и до этого, гораздо откровеннее и горячее, но никогда еще я не видела его глаз настолько близко, вдыхая в себя его дыхание и не пытаясь отшатнуться.

Нет, он не был зол.

Его глаза были наполнены зимним солнцем и блестели как-то совершенно по-особенному, когда Зверь чуть улыбнулся лишь кончиками губ, приглушенно проговорив:

— Это был урок для нас обоих.

И в этом он был тоже прав.

Ведь он чувствовал все то, что терзало меня изнутри, но даже сейчас не пытался умничать или говорить о том, что мне следовало послушать его и просто остаться в доме. А это сводило меня с ума, заставляя метаться внутри все сильнее и сильнее.

Он был моим врагом! Мучителем! Тем, кому я должна была отомстить!

Но он был моим спасителем и учителем в жизни, о которой я ничего не знала…

Больше я не пыталась заговорить, притихнув и даже начиная постепенно узнавать дорогу по мере того, как Зверь приближался к дому.

Я уже даже ощущала аромат от печи, и видела низкую покосившуюся крышу, удивленно заглядывая в лицо Зверя, когда он прошел мимо домика, и вдруг остановился под кронами леса, не торопясь войти в дом.

— Что-то случилось?..

— Это я обещал показать тебе, когда уходил.

На секунду стало не по себе.

Я терялась в догадках и даже не могла представить, что именно увижу перед собой под кронами леса, где снова было так тихо, как перед бурей.

Зверь не отпускал меня из рук, только развернулся, кивая вперед и почему-то улыбнувшись той своей открытой мальчишеской улыбкой, в которой не было ни корысти, ни лести, ни язвительности, отчего его лицо преображалось, даже не смотря на наличие клыков.

Я обернулась, глядя теперь вперед, чуть хмурясь и понимая, что мои брови ползут вверх, а где-то внутри йокнуло так сильно, что я задохнулась.

Здесь были волки.

Они сидели смиренно и прилежно каким-то замысловатым строем в несколько рядов полукругом, глядя на нас своими невероятно осмысленными умными глазами.