Первый Зверь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)". Страница 47

— …ведь он мог сам спасти меня в деревне. «Это было в его силах», — прошептала я, лежа на обнаженном Арьяне, в теплой воде, словно была в своем маленьком горячем раю. — Но он сделал все, чтобы это сделал ты, а я увидела в тебе нечто большее, чем монстра.

Арьян улыбнулся, целуя меня в плечо и поглаживая ладонями по спине, тихо отозвался:

— У него всегда и на все есть свой резон. Он прожил так долго и пережил столько бед, потерь и боли, что нам не дано познать его душу. А еще он всегда говорит о том, что нельзя вмешиваться в чужую судьбу, как бы она не текла, потому что последствия могут быть ужасны.

— Что это значит?

— Вряд ли я смогу объяснить. То, что знает Черный не подвластно нашим умам, ибо в нем заключена сила и знания бога Велеса, но однажды он рассказывал о том, как полюбил девушку. Должен был оставить ее и уйти, но не смог этого сделать, а потому вмешался в ее судьбу, изменив ее течение своим появлением… — я затаила дыхание, не представляя, что этот замкнутый, пугающий мужчина был способен полюбить кого-то настолько сильно, чтобы не справиться с собой. Для меня он был по-прежнему олицетворением холода, выдержки и логики. Казалось, что он был выше всех эмоций, способный взять в свои сильные руки любую дрожь и превратить ее в прах. Оттого и было так волнительно то, что я услышала сейчас, — …но все закончилось трагедией. Девушка умерла, а Черный еще больше стал ненавидеть людей.

Я тяжело сглотнула, ощущая горечь во рту, когда прошептала:

— Ее убили люди?

— Не знаю. Я никогда не спрашивал о том, что случилось с ней, потому что чувствовал его эмоции слишком сильно и остро, а в них была такая боль и ярость, что я не мог вынести их.

Чем больше я узнавала о них, тем становилось страшнее и больнее.

Люди ненавидели их за то, что они другие, не подозревая о чистых душах, которые ломали своим неведением.

— Арьян?

Его руки на секунду застыли на моей спине, и сердце снова загрохотало в груди, когда я улыбнулась, прикусывая нижнюю губу и подумав о том, что это было так трогательно и мило.

Конечно, невозможно привыкнуть к тому, что у тебя появилось имя всего лишь за пару часов, но то, как он реагировал на него, с трепетом и бурей эмоций, было просто невероятно.

— Когда я назвала зайца сыночком, почему ты так странно отреагировал?..

Да, возможно говорить об этом именно сейчас было не самой удачной затеей.

Но его реакция настолько поразила и задела меня, что я не смогла выбросить этого из головы или оставить до лучших времен.

Вот и сейчас Арьян снова напрягся и застыл, затаив дыхание, отчего стало не по себе.

Он был не тем, кто умел скрывать что-то. Но сейчас у меня было ощущение, что Арьян о чем-то упрямо молчит и явно не хочет затрагивать эту тему.

Он заговорил не сразу. Словно не был уверен в том, что именно может сказать, и старался подбирать слова, заставляя меня нервничать еще сильнее.

— Я знаю, что придет день, когда ты захочешь большего. Захочешь детей, но… — его сердце застучало глуше и надрывнее, когда Арьян с трудом выдохнул, — …но я не смогу дать тебе их, Рада.

На самом деле о подобном я еще не думала, но даже сейчас мое сердце дрогнуло и замерло.

Да, все это было слишком рано, но то с какой горечью говорил об этом Арьян, опалило сердце едкой болью. И он конечно же это почувствовал, тут же прижимая к себе сильнее, в попытке забрать все себе, чтобы только я могла дышать спокойно и ровно.

— Все дело в том, что ты зверь?

Было стыдно признаться, но сейчас меня больше волновало то, с какой печалью и грустью говорил Арьян, чем реальная обстановка, потому что я была слишком молода и еще не успела вдоволь насладиться им, чтобы думать о скором появлении детей, даже если понимала, что пройдет несколько лет, и я еще ни один раз вернусь в этот день, к этому разговору.

— Человеческие женщины не способны выносить моего ребенка…физически. Он слишком большой и сильный.

— Говоришь так, словно ты пробовал…

Я замерла на полуслове, с леденящим душу чувством увидев, как Арьян кивнул.

И что все это значит?

Что у него были не просто какие-то случайные женщины, о которых я уже слышала, а была та, которая собиралась родить ему ребенка?!

Во рту стало сухо и горько, от той желчи, которая поднималась во мне медленно, но неумолимо, разъедая все внутри, стоило только подумать на миг, что он кого-то касался, как меня! Что он ласкал их, гладил своими руками, заставлял кричать и стонать под собой! Что они могли касаться его так, как касалась я, думая, что была единственной, кто решился приласкать зверя!

Боги! Я даже зажмурилась, стараясь выкинуть из головы образы, от которых в груди жгло и горчило внутри, словно тьма и пепел расползались по венам, но моя чертова фантазия уже успела разыграться и ее было не остановить!

Казалось, что еще пара секунд и я начну слышать стоны женщин и рычание Арьяна.

МОЕГО Арьяна!

Но я услышала его смех. Низкий, эротичный, буквально обволакивающий негой. А еще довольный, когда он сжал в своих руках до хруста в моем бедном позвоночнике, принявшись звонко целовать в лицо, шею, плечи, пока я безуспешно пыталась отбиться, ворча о том, чтобы он не трогал меня.

— Глупая моя! Девочка! — Арьян был действительно счастлив, не позволяя мне пошевелиться на нем и уползти. — Ты снова чувствуешь это! Не хочешь делить меня ни с кем! Ты горишь и злишься от мысли о том, что я мог быть с кем-то еще!

— Ревность! — шикнула я, уже не пытаясь отбиваться, потому что понимала, что это бессмысленно, — Это чувство называется ревность!

Арьян широко улыбнулся, припав в поцелуе, словно пытался стереть из моей головы все мысли о других женщинах, которые я успела феерично на придумывать себе всего за каких-то пару секунд, и у него это неплохо получилось, стоило только его языку скользнуть по моим сжатым губам, пробираясь внутрь и лаская томно и чувственно.

Хотелось выдохнуть, что так не честно! Я тонула в нем! Отдавала всю себя для этой ласки, познав каково это — быть женой Зверя! И не собиралась делить его с кем-то еще!

— Ты — моя жизнь, моя судьба, мое сердце, — прошептал Арьян, прерывая поцелуй, но продолжая касаться моих губ своими, вдыхания мое дыхание в себя. — Ради тебя я впервые остался в доме, ради тебя попытался быть более человечным, и сделаю все, что ты только еще захочешь.

Он говорил правду. Как делал это всегда и при любых обстоятельствах. И мое сердце постепенно оттаивало и начинало колотиться в груди, наполняясь нежностью и невыносимой благодарностью за все то, что он делал ради меня, несмотря на то, как я вела себя порой.

— Я не помню ни одну из тех девушек, — тяжело выдохнул Арьян, снова прижимая меня к своей влажной горячей груди, к которой я припала щекой, растянувшись на нем, и прижимаясь животом к твердому торсу. — В какой-то момент мои звериные инстинкты взбесились и требовали только плоти. Сначала никто не выживал…все девушки умирали, разорванные и искалеченные. Черный учил меня сдерживаться, учил не причинять вреда и отпускать их живыми, но сразу ничего не получалось…

Замерев, я слушала, не смея даже дышать и теперь ощущая острый укол совести, за то, что я так безумно ревновала, к тем, кого уже не было в живых.

И пусть прошло достаточно времени, моя рана зажила, и я познала ласку зверя, но все равно отчетливо помнила тот страх и боль, которые пронзали меня в первый раз, отпечатавшись в памяти яркой кровавой картиной. Я могла себе представить, каково было им, в те последние минуты своей жизни, когда их тела рвались на части, сжигая невыносимой болью.

— Ушли долгие годы, прежде чем я смог насытиться и не трогать их. Позже были девушки в деревне. Те, кто потеряли мужей в войнах или из-за несчастных случаев, остались одни и были не против провести ночи со мной. Я даже имени их не знал. Мне было плевать на самом деле. Они знали, чего хотели от меня, и я знал. Нас все устраивало. Но потом мне и это надоело, тогда я ушел вглубь леса, не зная, что одна из этих девушек беременна. Черный нашел ее и забрал к себе, чтобы люди не узнали о том, что она беременна от зверя.