Нет - это да (СИ) - Красовская Марианна. Страница 16

Осталось только гарем куда-нибудь отправить… подальше. Но это уже проблема Мэй.

Лили хотелось танцевать от того, что у нее всё получилось. Какая она умница! Как всё складно придумала! Кьян, конечно, говорил: не вмешивайся, но что он понимает? Если бы она когда-то САМА не взяла всё в свои руки, он не стал бы ее мужем, и наместником Янгуна не стал бы, и уж тем более — отцом Императора. Так что будет вмешиваться и еще как, просто постарается, чтобы Кьян и Тай об этом не узнали.

К примеру, комнаты для Мэй приготовлены рядом с галереей, где ее сын любит гулять. А окна этих комнат выходят во двор, где Тай по утрам часто упражняется с оружием. И на празднике Весны Лили обязательно столкнет их лбами. Никуда голубки друг от друга не денутся.

--

Комната Мэй понравилась чрезвычайно. Большая, светлая, с необычной широкой кроватью. На такой постели можно было уложить полдюжину человек; с трёх сторон ложе было огорожено резными перекладинами, богато украшенными вставками из розового дерева и эмали. Покрывало на постели поражало своей изящной роскошью: на ярко- синем шелке была вышита целая картина с горами, деревней и цветущей вишневой ветвью, над которой кружились ласточки. Мэй не утерпела, потрогала пальцами эту красоту — стёжки ровные, аккуратные. Сколько же труда вложено! Сама она вышивала плохо и неохотно, поэтому столь кропотливая работа не могла оставить ее равнодушной. Балдахина над кроватью, как любили во Франкии, не было, и потолок не расписан — только балки на нем. Остальная мебель под стать: комод, письменный стол и бумажная ширма, за которой спрятана ночная ваза и столик для умывания. Лаконично. Богато. Свободно.

Широкое окно выходит в небольшой, закрытый со всех сторон сад. Здесь только пара деревьев, крошечная беседка с подушками на лавочках и немного ровной земли, пока еще без травы. Должно быть, летом здесь райский уголок. Единственное, что смущало — отсутствие ванны.

Возле стены уже стоял сундук с одеждой Мэй. Она с облегчением сбросила тяжёлый шерстяной плащ на постель, сняла сапожки и с досадой оглядела заляпанный дорожной грязью подол платья. Искупаться бы! Но придётся довольствоваться обмыванием губкой.

Дверь осторожно приоткрылась, впуская двух крошечных девушек лет четырнадцати, по сравнению с которыми высокая Мэй показалась себе великаншей. Увидев Мэй, они наперебой защебетали по-катайски:

— Госпожа, ваш плащ нужно почистить!

— И платье!

— Не желаете ли пойти в купальни?

— Вы проделали долгий путь!

— Ваши волосы непременно нужно вымыть!

— Купальни? Это далеко? — Мэй была счастлива, что знает язык, и со злорадством подумала, что остальным членам делегации гораздо сложнее.

— Нет, вниз по коридору.

— Ведите.

При виде небольшого квадратного бассейна, утопленного в каменном полу, нескольких бочек, каменных лавок и еще троих женщин в белых сорочках, у Мэй появилась неприятная догадка.

— Это купальни гарема? — мрачно спросила она.

— Да, госпожа. Но вы не подумайте, здесь и тьян-цинь купается. Это очень хорошие купальни! Лучшие в женском крыле!

— А что, есть и другие?

— Конечно. Для прислуги. Раздевайтесь же! Или во Франкии не принято раздеваться?

Мэй сморщила нос и позволила себя раздеть. Платье, белье и шерстяные чулки тут же утащили. Было тепло, даже немного душно. Женщина неопределённого возраста осмотрела ее со всех сторон и прищелкнула языком:

— Ай, мэйли! Какая красавица! Кожа нежная, а волосы-то какие! Сразу видно, знатная дама! Ну, что стоите, сороки? Воду несите!

Мэй немедленно окатили сначала тёплой, потом холодной, почти ледяной водой, натерли жёсткой мочалкой, обмазали какой-то травяной жижей, а потом запихнули в бочку с почти что кипятком. Пока она там нежилась, прикрыв глаза, занялись ее волосами: мыли, оборачивали полотнами, смазывали маслами, чесали и снова мыли. Потом вытащили изрядно разомлевшую девушку из бочки (она обнаружила, что все волосы на теле исчезли, но отнеслась к этому философски) и разложили на лавке, где две бабки принялись ее мять и крутить.

--

Таймэн, которого срочно возвратили из поездки, сбросив потную одежду, прошёл в купальни — а женская половина, по сути, была не женской, а гаремной: все здесь принадлежало ему, — увидел, что в купальнях кто-то уже есть, и вначале обрадовался: можно не только вымыться, но и развлечься. Вот только он был слишком усталым, чтобы спать с близняшками или чернокожей Джаррой, поэтому для начала он ухватил за локоть одну из девчушек, несущих охапку шёлковых халатов:

— Кто там сейчас?

— Гостья из Франкии.

Таймэн замер, дернув щекой, сглотнул.

— Как зовут? — небрежно спросил он.

— Госпожа Мэй.

Он махнул рукой, отпуская служанку, и, дрожа, оперся спиной об стену. Мэй! Прикрыл глаза, пытаясь успокоить бешено заколотившееся сердце, а потом на цыпочках подкрался к дверям. От вида обнажённого женского тела в руках у массажисток закружилась голова. Ничего лишнего он не разглядел: только покрасневшая от массажа тонкая спина и выпуклость ягодиц, но и этого ему с лихвой хватило, чтобы побелеть от гнева. Ну, матушка! Ну, интригантка!

Таймэн вылетел прочь, намереваясь закатить родительнице знатный скандал.

Глава 14. Равнодушие

Воинственность Таймэна угасла на полпути в покои к матери. Боги, это лишь Мэй! Разве он не выкинул ее из головы год назад? Подумаешь, глупая и вздорная женщина! Не стоит она переживаний. А матушка — ну и бес с ней и ее злыми шутками. Кто сказал, что Мэй ему нужна?

Тай резко развернулся и отправился в свои покои. Скинул одежду, голым плюхнулся на ложе и с тоской уставился в потолок.

Он очень устал, чувствовал себя выжатым насквозь. Он несколько дней помогал отцу отводить воду в тоннеле, а потом мчался через пол-Катая, потому что мать велела "Срочно". Ему бы поспать… сутки… но как только закрывал глаза, видел изгиб женской поясницы и ямочки на ней. Ему там показалось, что он ничего не рассмотрел, но воображение легко дорисовывало недостающие детали. Эта спина! Она создана для того, чтобы скользить по ней губами и пальцами! Наверняка кожа на ней бархатистая, нежная, как лучший шелк, сладкая…

Со стоном Тай повернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Да какого дракона об одной только мысли о ней он возбуждается как пятнадцатилетний мальчишка!

Скрипнула дверь, две пары босых ног прошлепали по деревянному полу. Ложе прогнулось с двух сторон. Два женских тела приникли к нему.

— Я вас звал? — голос Тая звучит холодно и пусто.

— Ты нас ждал, — шелестит Роза.

— Мы почувствовали… — вторит Вишня.

— Уходите, — у Таймэна совсем нет настроения. — Я устал.

— Мы поднимем тебе… настроение…

— Мне повторить еще раз? Вон пошли.

— Но хуанди [2]…

— Вы знаете, что после третьего непослушания я могу вас выгнать из гарема? — Тай приподнял голову и внимательно посмотрел на одну из близняшек. — Вон. И передайте там: если кто еще сунется — отдам страже.

Обиженно фыркнув, девчушки поднялись и удалились. Тай с глухим стоном снова уткнулся в подушку. Плечи его затряслись. Он смеялся над самим собой.

Он снова не выспался. Стоило только узнать, что Мэй здесь, на расстоянии вытянутой руки, сон пропал. Он то проваливался в хмельную одурь, где были только черные волосы и алые губы, то выныривал из сна, тяжело дыша и сжимая кулаки. Отвратительно!

Вскочил с постели, когда еще солнце даже не появилось на горизонте, накинул халат, быстро прошёл в купальни. Там было темно и пусто. Светильники не горели — неудивительно, из магов во дворце только он и мать, а мать на его половину заходит редко. Он не стал их заряжать, просто сбросил халат и шагнул в остывший бассейн. Таймэн любил воду, он был водным магом — как мать, как прабабка… не погонщиком, к сожалению. Но вода всегда его успокаивала и была другом. Откинул голову, расслабил тело… потянулся руками к паху, но тут же отдернул их. Великий дракон, у него гарем под боком, а он захотел… со смеху умереть можно.