Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина. Страница 6

Подношения Мелисандра Кеса — карта Саусборна с крестиком («Я жил тут. Можешь «посылать» врагов по этому адресу, задницы большей в мире не существует») и бутылка виски («Это мой вчерашний выигрыш. Давай считать, что приносит удачу»).

Ну и вклад Дахху… Ну-ка, набрали воздуха: стопка книг; шахматный набор; чайная пара; кресло-качалка; клетчатый плед; перо с гравировкой «Пиши мной только правду»; блокнот; переносная клетка для филина; открытки со всей Лайонассы с пространными текстами на обороте, бронзовый телескоп и упаковка пустырника — от нервишек.

— Я даже не представляю, какого размера был кэб со всем этим скарбом! — я озадаченно почесала затылок, рассматривая дары Смеющегося.

Андрис с любовью погладила одну из секир на стене:

— Три почтальона, Тинави. И каждый вспотел, что твой хорек. Боюсь, лекарь разорился на пересылке этого добра из Тилирии. Или, вернее, разорил господина Анте… Они вообще, как, возвращаться собираются? Полтора месяца прошло. Достаточно для путешествия! Или лекарь бросил нас и теперь несет свет знаний чужеземцам? — в голосе Андрис послышался искренний интерес.

Дахху ей очень нравился.

В своё время эта симпатия вызвала у меня острое желание стукнуть Андрис чем-то потяжелее: для Смеющегося я предполагала другую даму. Но вроде как Йоукли импонировала моему другу чисто по-человечески. Или просто хитро всё скрывала. Не берусь сказать. Андрис — она такая. Только кажется душечкой с задорным каре и слегка нездоровой любовью к механике. А что там внутри — и не разберешь.

— Я не знаю, когда вернётся Дахху. Об этом он не пишет, — я разочарованно вздохнула, еще раз проглядывая присланные открытки.

— Надеюсь, это не значит, что «никогда», — Андрис цокнула языком.

Дверь кабинета открылась. В помещение заглянул Ловчий по имени Викибандер — один из двух братьев-близнецов с моего потока. Он тоже недавно стал самостоятельным сотрудником, но, в отличие от меня, радовался этому безмерно. Три дня носился праздничным смерчем по Ведомству, тряс за плечи всех встречных, забыв о субординации, и приглашал на вечеринку в честь знаменательного события. Его брат Гамор, такой же чернявый и вертлявый, получивший кабинет еще в начале зимы, снисходительно поглядывал на близнеца. Но втайне завидовал — сам он устроить пирушку не додумался. А потом счастливо гоготал: Викибандер на вечеринке что-то такое ляпнул мастеру Авену, главе Ведомства, что его чуть не уволили.

Вывод: не торопитесь грустить. Если немного выждать — всё меняется. Главное, попасть в ритм добрых вестей. И не переусердствовать с пофигизмом.

— Госпожа Йоукли, а не поможете ли? — развязно протянул Викибандер и поправил красную бабочку на голой шее. Он думает, что это жуть как привлекательно, — Мне бы там парочку травяных фей допросить, а. По уликам получается, что они путника под холм затащили, но — второй день не колются… А без признания я спуститься за ним не могу.

— Йоу, а ты красавку по допросной распылил?

— Нет. А что, можно?

— Вики, дурачина. А человеку под холмом умирать теперь? Идем.

Я осталась в своих владениях одна. Подошла к окну. Оно было арочным, витражным, с узором в виде птиц, пирующих на цветущих ветках вишни. Я сдвинула щеколду и распахнула створки. Вернее, попыталась: абсолютно такая же вишня, реальная, тоже цветущая, не давала окну открыться, упруго толкая рамы обратно.

— Понятно. Вид на город меня отвлекать не будет, — прокряхтела я, теперь уже пытаясь закрыть окно. Этот манёвр упрямая вишня тоже не одобрила. Теперь она шарила ветвями между створок, и мне никак не хватало конечностей, чтобы вытолкнуть все любопытные цветы за раз.

Наконец, я справилась. Противник сдался. Подоконник остался засыпан бледно-розовым ковром соцветий. Я утёрла лоб и, обернувшись, снова оглядела кабинет.

Тишина. Только пыль танцует в преломленном луче зеленого света.

Даже странно. Там, за стенами, бурлит ведомственная жизнь: шуршат ташени, шелестят бумаги, ноют иноземцы, шипит фонтан… А здесь я совсем одна. И это одиночество не умиротворяет, а, скорее, вглядывается в тебя: ну, что ты будешь делать? Тебе напомнили: не стой на месте, не врастай в землю, так куда ты теперь пойдешь?

От входа на меня таращилась пробковая доска. На приступочке под ней лежала пухлая пачка бумажек и булавки.

Я не привыкла видеть такие доски пустыми. У Полыни она была фигурно увешана догадками в семь слоев, выпирая от стены на добрый десяток сантиметров. Иногда, когда мы принимали горожан в кабинете, они даже хвалили «необычное произведение искусства».

Я взяла ярко-желтую бумажку и наклеила в самый центр доски. Перехватила поудобнее новенькое перо.

Так. Что же написать. Каким будет краеугольный камень моего приключения?

Ведь это очень важно — первый шаг. Да, с любой дороги можно свернуть (пусть даже в канаву). Но именно первый шаг задаёт настроение, которое может стать твоим верным другом, или наоборот, чинить тебе препятствия. Первый шаг — это линза, сквозь которую на тебя будут смотреть окружающие. Поди уговори их потом сменить окуляр… И пусть у меня из зрителей только муха, старательно взламывающая ящик печенья, для меня всегда важно было внутреннее состояние. Знание глубоко внутри: ты всё делаешь правильно.

Мне хотелось начать заполнение доски с какой-то особой бумажки.

«Мы все…» — написала я. И задумалась. Перо "Пиши Мной Только Правду" сильно обязывало.

В дверь постучались.

И сразу же открыли её.

— Тинави, мои поздравления! — прогрохотал мастер Улиус и, повернувшись боком, втиснулся в кабинет. — Не тот молодец, у кого бравый вид, а тот, кто победу творит!

— Здравствуйте, мастер! — улыбнулась я.

Меж тем, кустистая рыжая борода и огненные баки начальника не смогли скрыть то, как у него вытянулось лицо.

— Это точно твой кабинет? — удивился шеф и снова вышел в коридор — проверил номер и наличие таблички, гласящей «Тинави из Дома Страждущих, Младшая Ловчая».

— Мой. Друзья… э-э-э… навели уют.

— Не успела кошка умыться, а гости наехали? Понятно. А что за желтая бумажка? Гипотеза? Уже новое дело получила?

— Нет, я так… Для себя. Хотела написать некое напоминание. Некую правду, — искренне призналась я.

Потому что шеф у нас вещает на «поговоркоязе», и есть шанс, что он рефлекторно выдаст мне мудрое наставление. Подходящее.

Но нет.

— Правда редко включает в себя обобщения. Либо убирай слово «все», либо смирись с первой в твоём кабинете ложью, — глава Ловчих подмигнул.

Я пожала плечами.

— А дело вот, возьми. Я для тебя прихватил из сегодняшней стопки. Наугад, чтобы, значит, твою удачу проверить. С почином! — и глава департамента через весь кабинет метнул в меня папкой.

Я поймала её в двух сантиметрах от собственного носа. Улиус знает, что я играю в тринап, и очень любит наблюдать мою хватательную реакцию. Сам тоже спортсмен. Бывший, правда. Хотя, насколько мне известно, шарообразность Улиуса почему-то не повлияла ни на его силу, ни на скорость. Не хотела бы я столкнуться с ним на поле для игры.

Я посмотрела на папку. С папки на меня посмотрел ястреб — символ Ловчих.

«Дело пятого уровня» — то есть простое.

Наклейка голубая — то есть несрочное.

Улиус с любопытством протопал к телескопу от Дахху и начал, уважительно причмокивая, его изучать.

Я открыла дело.

Девочка Ринда Милкис… Пятнадцать лет… Дочь юристов из Республики Острого Пика. Пропала. «Боюсь, её уже не спасти», — цитата матери на присланной ташени. Текст расплывается от слез. И пестрит угрозами: что будет, если мы не поторопимся прийти на помощь.

Обалдеть! Ничего себе не срочное дело!

Да эти архивариусы совсем сдурели со своим преферансом, классификацию абы как ляпают!

Решив всё же не «сдавать» халатных коллег начальству, я молча метнулась к выходу.

— Поспешишь — людей насмешишь! — крикнул Улиус мне вслед. Потом он резко дёрнул за какой-то винтик, и труба телескопа с громким стуком грохнулась об пол.