Аку-аку - Хейердал Тур. Страница 56

А где же пещера? Лазарь молча глядит на меня, и не поймешь, что у него на душе. Вдруг оп протянул мне свою пятерню:

— Дай руку!

Нашел время руку просить! Стоя в рваных трусах, сжимая в зубах ножницы, я изо всех сил держался за скалу. Что поделаешь: я еще плотнее прижался к острым граням, которые царапали кожу, будто кораллы, и протянул Лазарю правую руку. Он стиснул ее в крепком рукопожатии.

— Обещай мне — пока будешь на острове, никому ни слова о том, что сейчас будет, — настойчиво произнес он. — Своим людям можешь сказать, но только чтобы они не проговорились.

Не выпуская моей руки, он объяснил, что сестры ему житья не дадут, если что-нибудь проведают. Вот уеду с острова, тогда могу говорить сколько угодно. Даже если потом, когда опять придет «Пинто», весть об этом дойдет до деревни, он отговорится, дескать, сделал копии, и через месяц-другой все забудется.

Я пообещал, что не выдам его, тогда он отпустил мою руку и предложил посмотреть вниз. Я нагнулся, сколько хватило храбрости, и с содроганием обозрел купающиеся в водоворотах острые камни. Метрах в двух ниже нас я заметил полочку вроде той, на которой мы стояли; дальше шла отвесная стена до самого моря.

— Ну, что, где вход? — горделиво спросил Лазарь.

— Не могу угадать, — признался я, мечтая лишь о том, чтобы все это поскорее кончилось.

— Да он там, у тебя под ногами. — Он показал на полочку внизу.

Держась за его руку, я нагнулся еще дальше. Ничего не видно. — Теперь слушай, что надо делать, чтобы попасть в пещеру, — сказал Лазарь.

И последовал инструктаж, подобный которому я слышал разве что тогда, когда много лет назад впервые пришел на курсы танцев.

Я должен был, начиная с правой ноги, выполнить строго определенный ряд шагов с полуоборотами, а в заключение присесть и лечь на живот. После объяснения Лазарь продемонстрировал все на трудного танца, который надо было исполнить на пути в пещеру. Я смотрел, куда он ставит ноги, куда кладет руки, как поворачивается на полочке, опускается на колени и ложится на живот. В воздухе мелькнули болтающиеся ноги, и мой учитель исчез. Очутившись в одиночестве, я почему-то особенно явственно услышал грозный рев прибоя.

В это время на самом краю протянувшегося дальше на запад обрыва в нескольких стах метрах от меня показался фотограф. Используя свет предзакатного солнца, он что-то снимал. Сверкали белыми гребнями волны там, где мы утром кружили на катере, тщетно высматривая пещеру.

Но вот на полочке внизу появилась рука с устрашающей каменной головой, дальше последовали голова и тело самого Лазаря.

Медленно повторив в обратном порядке все положенные шаги и повороты, он снова очутился на выступе рядом со мной. — Ключ, — буркнул он, протягивая мне каменную голову. И опять мне пришлось поплотнее прижаться к скале: Лазарь попросил дать ему завернутые в бумагу ножницы, и надо было вынуть их изо рта, в это же время другой рукой принимая «ключ». Роль ключа исполняла бородатая голова с большими глазами навыкате и какими-то завораживающими чертами лица. От затылка горизонтально, как у животного, шла длинная шея.

Лазарь сказал, чтобы я положил «ключ» на выступе возле моей головы, и пришла моя очередь исполнить малоприятный танец. Точки опоры были так малы, а границы для маневра, предписанные законом земного притяжения, настолько узки, что я быстро осознал практическую целесообразность скрупулезного выполнения всех инструкций Лазаря. Наконец, я после заключительного оборота опустился на четвереньки на нижнем карнизе и только теперь увидел скрытое под выступом входное отверстие. Оно было так мало, что я никогда бы не поверил, что в него может пролезть человек.

Чтобы открыть эту пещеру, — надо было долго жить поблизости и хорошо изучить каждый дюйм местности. Со слов Лазаря я впал, что пещера называется Моту Таваке — «Утес тропической птицы», а плато до подножия Маи-матаа — Омохи. Прежде пещера принадлежала Хатуи, прадеду Лазаря по матери.

Итак, я стоял на четвереньках на крохотном выступе, а ход в пещеру открывался на другом, еще меньшем выступе рядом со мной. Наклонясь вперед, я дотянулся до него и просунул руки и голову в отверстие. Ноги в это время еще лежали на первой полочке, а живот повис в воздухе над пропастью. Вход оказался настолько тесным, что я несколько раз выползал из трусов. Острые голые грани скалы нещадно царапали спину и бедра.

Сперва я видел только страшно узкий проход и где-то впереди слабый свет. Мне не сразу удалось подтянуть ноги, и некоторое время я болтал ими в воздухе над пропастью. Потом наконец почувствовал, что туннель немного раздался, но только в ширину, а сверху меня все так же прижимало к полу. Постепенно я стал различать очертания пещеры и вдруг около самого уха увидел скульптуру — спаривающихся черепах. Напротив стояла статуэтка, повторяющая облик великанов из кратера Рано Рараку. Дальше стало просторнее, я смог даже сесть и окинуть взглядом подземную полость, в которую через какое-то отверстие проникал слабый свет.

Вдоль стен прямо на камне плотными рядами стояли и лежали причудливые скульптуры. Ни циновок, ни сена здесь не было. Метрах в пяти-шести передо мной путь преграждала большая фигура мужского пола. Слегка присев, истукан угрожающе поднял руки над головой. Его окружало множество других скульптур, а за ним на наклонном карнизе лежали два скелета. Тусклый свет падал на истлевшие кости из крохотного отверстия в стене справа, позволяя различить внутренность этой жутковатой сокровищницы.

Вдруг рядом послышалось чье-то дыхание. Но я ошибся, это дышал Лазарь, который в эту минуту начал протискиваться в пещеру. Поразительная акустика — я отчетливо слышал, как он задевает кожей острые камни.

Никаких ритуалов больше не последовало, он одолел туннель и сел на корточках рядом со мной. Сверкая в темноте белками глаз и зубами, Лазарь напоминал негра. В его поведении были знакомые мне ноты, точно так он держался, когда ночью приходил в мою палатку.

Лазарь показал на рослого идола с предупреждающе поднятыми руками — этакий регулировщик, командующий роем таинственных созданий, которые выстроились вдоль стен пещеры до входа.

— Это самый главный камень, — объяснил он. — Вождь пещерного парода, древний король.

В остальном Лазарь обнаружил поразительное неведение. Ни все вопросы о других фигурах он лишь пожимал плечами и говорил: «Не знаю». Только два каменных диска с симметрично расположенными символическими знаками вызвали другую реакцию: он объяснил, что они изображают солнце и луну. Хотя от нас не требовалось, чтобы мы говорили шепотом, вся обстановка и акустика заставляли нас понизить голос.

Побыв со мной, Лазарь отправился за Биллом; фотографа я не хотел заставлять заниматься воздушной гимнастикой. Через некоторое время я услышал голос Билла — он тихо бранился в узком проходе. Его, уроженца Скалистых гор, не пугали обрывы и пропасти, но такой крысиной норы он и в Вайоминге не видал. Протиснувшись в пещеру, он сел, молча озираясь в полумраке. Постепенно глаза его привыкли, и вдруг у него вырвался громкий возглас: Билл увидел скульптуры. Подоспел Лазарь, он принес фонарик, и мы смогли как следует рассмотреть каждую фигуру.

Если у Атана многие камни были поцарапаны и носили явные следы чистки и мытья, то фигуры в тайнике Лазаря не имели никаких повреждений. Пещера Атана, с циновками на карнизах и сеном на полу, напоминала сокровенное убежище чародея, а тут мы словно попали в старый заброшенный склад.

Мы спросили Лазаря, моет ли он скульптуры.

Нет, в этом нет нужды, воздух тут благодаря сквозняку сухой, и плесень не растет.

Из маленького отверстия тянуло сухим холодком, и на твердых стенах мы не заметили ни пятнышка зелени, не было ее и на истлевших костях. А у Атана на стене под входом рос тонкий слой мягкого зеленого мха.

Время в пещере летело незаметно. Мы отобрали несколько самых интересных скульптур. Лазарь с Биллом первыми выбрались наружу, чтобы принять их, а на мою долю выпало протолкнуть камни через узкий туннель и не поцарапать их. Это оказалось не так-то просто. Ведь у меня в руках еще был фонарик, и надо самому подтягиваться следом! Только теперь я в полной мере оценил ловкость Лазаря, который один лазил тут по ночам и лишь однажды поцарапал нос каменной морды.