Это бизнес, детка! (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 41

— Ага! А как трескать рыбу в масле с соусом из масла — так ничего, да? — я сгрузила последний блин на тарелку, положила на него кусочек маргарина и выключила газ. — И бухать Пастис с вином — тоже невинное развлечение! А мои вкусные блинчики со сметанкой — жирное, для желудка вредно…

— Ладно, не ворчи. Прямо на Габриэлу стала похожа, — буркнул Антуан и сел. — Как прошёл шоппинг?

— Нормально, — я положила ему на тарелку три блинчика, свернула их трубочками и достала из холодильника упаковку сметаны «облегчённой». Положила в плошечку, подвинула к маркизу и показала:

— Макай и ешь.

— Не, я лучше с вареньем. Там где-то варенье должно быть…

— Никаких вареньев. Сметана всяко полезнее.

Антуан пытался протестовать, но протест был задавлен мною на корню, плошечка пододвинута ближе и даже дан пример. Я макнула блинную трубочку в сметану, поплюхала немного и откусила. Маркиз смотрел на меня во все глаза, чуть не поперхнулся слюной, потом протянул руку и пальцем вытер стекающую с губы сметану:

— Ты так вкусно это ешь…

— Обожаю блины! — прочавкала я абсолютно некультурно. — Перестань смотреть, а то я подавлюсь!

— У тебя помада сейчас сотрётся, — каким-то сдавленным голосом ответил Антуан и последовал моему примеру с блином.

— Ничего, я купила целый тюбик, — беспечно отмахнувшись, запихала в рот ещё полблина.

А маркиз всё смотрел. Мне даже неловко стало. Нет, макияж не потёк, тональник оказался действительно качественный, но к чему такие долгие гляделки? Я ляпнула невпопад:

— Вкусно?

— Вкусно, — он всё же не мог пересилить своё воспитание и ответил, только когда прожевал.

— Тогда ешь, а я пойду поправлю мой чудо-макияж, переоденусь, и можно будет выходить.

Маленькое чёрное платье сидело как влитое. Я его не мерила, понадеявшись на заверения продавщицы, что это как раз мой размер, но немного всё же стремалась. С пиджачком проблем не возникнет, в нём я провертелась перед зеркалом почти полчаса, то нагибаясь, то поворачиваясь в разные стороны. Застегнула пояс на бёдрах, влезла в туфли, взяла в руку клатч. Хороша, что ни говори! Конфетка, а не девочка!

Взгляд в зеркало из-за моего плеча подтвердил моё личное мнение. Антуан смотрел так, что мне показалось — съест на месте и даже не подавится. Эх, мой дорогой маркиз… Знал бы ты, насколько я не против, но… Всегда же есть хоть одно маленькое «но». У меня же их было целых два.

— Ты готова? — буркнул он, сразу смущаясь того факта, что я заметила его взгляд.

— Вполне.

— Тогда поехали, надо быть вовремя к открытию.

Выставка неожиданно оказалась под открытым небом. Мы прошли сквозь кордон охраны и оказались в приятном месте — на лужайке парка, где были установлены дощатые настилы с красными ковриками, а на них стояли стеклянные витрины. Под стеклом лежали драгоценности всех видов и жанров — от диадем до галстучных булавок. Мамма мия, красотища-то какая! Ясен пень, Великого Могола и бриллиантовой тиары британской короны здесь не было, но я прямо почувствовала, как трепещет моё сердечко. Правду говорят, что украшения — лучшие друзья женщины. И аферистки.

Антуан не позволил мне кидаться от витрины к витрине, а прежде всего подвёл к невысокому полному мужчине в смокинге. И предупредил на ходу:

— Главное, ничему не удивляйся и веди себя естественно!

Я только кивнула, разглядывая примечательный нос толстячка — розовый, пористый, на пол-лица. Пьёт, наверное. Такой шнобель был только у Мишеля Галабрю в конце жизни. А мужчина с носом отчего-то покосился на меня криво, но всё же приветливо улыбнулся:

— Антуан, рад видеть тебя!

— Снова, — усмехнулся мой маркиз. — Лоран, позволь представить тебе мою спутницу, Алекс. Алекс, это Лоран Бертиньи, счастливый владелец всех этих несметных сокровищ.

— Мадемуазель, — Лоран галантно склонился над моей рукой и поцеловал кисть. — Надеюсь, вам понравится выставка.

— Ваши украшения просто великолепны, — светским тоном ответила я. — Жду не дождусь возможности рассмотреть каждое в деталях.

— Через некоторое время я смогу составить вам компанию и рассказать их историю.

— Вы тоже увлекаетесь драгоценностями с необычными историями? — удивилась я, машинально глянув на Антуана.

— Именно Лоран заразил меня этим вирусом, — отчего-то грустно усмехнулся маркиз.

— Мы думали, ты придёшь один, — небрежно бросил Лоран, высматривая кого-то в нестройных рядах чинных посетителей.

— Прости, мне хотелось показать Алекс, чем я увлечён.

— Николь расстроится.

— Лоран, мы с тобой оба понимаем, что это уже не мои проблемы, — рука Антуана скользнула по моей талии, меня аккуратно привлекли поближе и очень нежно прижали к тёплому боку. Вести себя естественно? Да пожалуйста! Я склонила голову к плечу Антуана и улыбнулась Лорану одной из своих самых милых улыбок. Тот поджал губы, но покивал немного и чуть испуганно ответил:

— Но и не мои. Предоставлю тебе самому разбираться с женщинами. Мадемуазель, прошу пардон, мне нужно отойти ненадолго.

Цоканье каблучков за спиной заставило Антуана нервно вздрогнуть. Я сжала его пальцы в ладони и обернулась первой. Девушка, которая подходила к нам, была отдалённо похожей на Лорана, во всяком случае, её нос рисковал через лет десять вырасти до размеров мишель-галабрюевского. Дочка, решила я. Неужели…

— Здравствуй, дорогой, — улыбнулась Николь, и мне показалось, что она сейчас прыгнет на меня и вцепится зубами в шею. Тридцатью двумя великолепными зубами. Антуан тоже оскалился:

— Рад видеть тебя в добром здравии, Николь.

— Как мило было притащить сюда свою эскорт, надеюсь, ты хорошо заплатил ей?

Мне захотелось убить её, но я только улыбнулась, снисходительно подняв брови. Девушка передёрнулась, как если бы увидела огромную мохнатую гусеницу, а Антуан уже спокойно заявил:

— На сегодняшний момент она обошлась мне гораздо дешевле, чем ты.

Николь такое заявление не понравилось, поэтому она сузила большие тёмные глаза с явно наращёнными ресницами и хмыкнула:

— Конечно, ты же, кроме денег, больше ничего дать девушке не можешь. Даже не оттрахать как следует. Уж я-то знаю!

Мне стало противно, как будто случайно раздавила босой ногой таракана, и я крепче прижалась к Антуану:

— Говорят, если мужчина не может — это не он импотент, а его женщина деревяшка.

Как будет бревно по-французски, я не знала, поэтому у меня получился «ствол дерева». Но Николь, видимо, всё же поняла, потому что скривилась и вспыхнула:

— Ты бы уже молчала, деточка, тебе вообще никто слова не давал!

— Я думала, что Франция — демократическая страна, и здесь каждый может выразить свою мысль, если она не о поддержке террористов или против президента, — я вложила в голос как можно больше дружелюбия, и, похоже, именно это вконец разозлило девушку. Или мой нарочитый акцент. Красавица сжала губы в ниточку, опалила Антуана взглядом разъярённой и оскорблённой фурии, а затем удалилась с разворотом на каблуках. Если бы глазами можно было убивать, вместо нас с маркизом на лужайке уже валялось бы два хладных трупа.

Я перевела дыхание и подняла лицо к Антуану: