Метка рода (СИ) - Богатова Властелина. Страница 37

Вейя выдёргивала из себя, как корневища бурьяна ненужное, старалась вслушиваться в разговор Огнедары и говор степняков, доносившийся с наружи, топот копыт и пофыркивание лошадей, вглядываясь в открытую в войлоке для воздуха прореху, в котором был виден клочок затянутого седыми облаками неба. Помалу успокаивалась.

Глава 58

Осталось позади самое крайнее — одно из последних больших селей Полесья. Ещё целый день прятал хазарский отряд — осинник никак не желал отпускать из своей мглистой утробы, кутая прохладной сенью. Но дальше уже чащоба межевалась с прогалинами, пока серые тонкие осины сменились орешником.

В дороге особо занять себя было нечем, только болтовнёй разве. Миронега уже не так таилась. Вейя узнала, что пробыла она всю ночь в палатке у одного хазарина — Итлара. И теперь Миронега его стала, чему девушка ничуть не расстроилась, наоборот — даже устраивало всё. А вскоре путь стал ещё веселее, когда на одной из стоянок Огнедара принесла вместе с воином, что взялся ей помогать, целую гору тканей: свёртки шерсти, полотен льняных, из них некоторые даже крашеные были — богатство несказанное, были и шкурки меховые, и кожа — всего много, что Вейя слова потеряла от такого нежданного избытка. Как сказала Огнедара, Тамир велел в веси раздобыть. Девушкам одежду себе тёплую шить — в степи ветра сильные, да и холода уже близятся. За шитьём тревоги все забывались, за которое Вейя, как только случай выпадал, бралась охотно, не чураясь женской работы, любила даже посидеть за полотном, стежок за стежком накладывая — так мысли упорядочивались и в голову всякое дурное не лезло. В кибитке шить, конечно, не получалось много, только пальцы искалывала на колдобинах, что попадались под колёса, и порой встряхивало изрядно, хотя дорога всё больше ровней и плавней становилась. И всё ладно было, если бы только не хмурившееся небо, что нависало тяжестью над степью серой хлябью, не расходились облака несколько дней к ряду. На третий день уже не попадались даже реденькие лески — ольшаники низенькие в лощинах. Вейя всё выглядывала из кибитки, прищуривая глаза, смотря вдаль. Дышали просторы влажным тяжёлым ветром, что прокатывался от края до края лугов, вихрясь, взлохмачивая высокую пожелтевшую на открытой солнцу земле траву, толкаясь потоком прохладным в лицо, тревожа пряди волос и височные кольца, что обжигали скулы холодом. Польёт, к вечеру — точно. Тогда идти, конечно, труднее станет, а если ливень припустит, так и вовсе останавливаться придётся и дожидаться, когда землю сырую чуть пообветрит. Хотя наездникам можно и трогаться в путь дальше, только чаще остановки делать, чтобы животине отдохнуть дать, а вот гружёные кибитки за собой по грязи не потянешь — могут и колёса сломаться, и ещё какая приключится каверза, хоть груза в них и немного было, только то, что в пути пригодиться может. Но пока отряд шёл, хоть угрожающе ворочал ветер тяжёлые глыбы темнеющих облаков.

Думала ли Вейя, что придётся уходить так далеко с чужим племенем? И, может так случиться, что и сама не вернётся, и о Гремиславе не узнает ничего. Сама же выбрала путь такой, который неведомо чем может закончится. Да и нет дороги назад: жить в неведенье, по чужой воле и до конца дней своих глушить холодную пустоту и печаль, давить слёзы — не для Вейи, уж лучше сгинуть где-нибудь, чем всю жизнь сожалеть. Так вышло — никто в том не виноват — что в княжестве невыносимее стало, чем в отряде кагана. Из всего, что было раньше привычным и родным — не осталось ничего. Только эта кибитка, в которой Вейя вместе с другими девушками пряталась от непогоды. Остался Тамир, в спину которого упирался взгляд каждый раз, будто ища опору, держась за его плечи широкие и сильные, чтобы не утонуть в водовороте всего, что навалилось на Вейю. Держась за то, как ехал уверенно он, жеребца своего подгоняя неуклонно, устремляя взгляд свой зоркий вперёд, а внутри Вейи поднимался такой же необъяснимый непривычный жар, что испытывала она каждый раз, когда наблюдала за ним.

Дождь всё же заморосил помалу заставляя ворчать воинов и упёрто пригибать голову от потоков ветра, надвигая громоздкие, сшитые из кожи и меха шапки низко, подгоняя хлыстами коней вперёд в уже размытое туманной мглой начало вереницы. Холод загнал и девушек вглубь кибитки, заставил затвориться да теснее жаться, чтобы тепло сохранять. Срывались откуда-то сверху потоки ветра, ударяя в войлок повозки, шум поднимая, унося грубую брань дозорных в сторону, будто ветер проглатывал ее и уносил за собой. Морось то спадала, то вновь припускала, барабаня по крыше.

А вскоре стало понятно, почему спешили — показались избы на самой окраине Полесья, где люди последние селенья ещё строили вдоль реки Верховки — так называли широкую с высокими берегами реку. Селение обрывалось у первой излучины, будто люди опасались дальше вглубь степи селиться, что становилась с каждой верстой всё суровей, окружая дома со всех сторон мощью и лихим раздольем. Казалось, вон за тем перекатом и притаились тати. Страшно.

Отряд встал на высоком кряжистом берегу вдали, чтобы не волновать местных из деревеньки. Так Тамир велел. Вейя спрыгнула из кибитки прямо на омочённую дождём траву, кутаясь в шерстяную накидку, которая от сырости мало спасала, огляделась. Трава здесь не шибко густая, скотом, что пасли местные, вытоптана и топорщилась плешинами. Издали ветер пригонял звуки разные, самый громкий злой лай псов, которые, видимо, учуяли остановившихся поблизости хазар. Хотя наверняка поляне уже заметили.

Воины поторопились, пока дождь не припустил пуще, тогда уж костры особо жарче не разведёшь, а так хоть снедь приготовить какую да подсушить попавшие под влагу вещи. Поставили одним махом майханы — так называли свои укрытия хазары: лёгкие и собираются быстро, никакого умения особо сложного в том не требовалось, да всё же сила мужская нужна. Как оказалось, места в нём, коли ещё кошмы побольше взять, на целую семью хватит. Каждый был занят: разводили костры, рассёдлывали лошадей, носили в кибитку поклажу, пряча от сырости, тащили сухостой для костров. Так ловко и быстро со всем управлялись, что только дивиться оставалось ловкости и умению степняков, и теперь на берегу уже стоял хазарский стан, дымя кострами и шумя сильно говором грубоватым и чудным в окрест Верховки, которая, верно, и никогда не слыхивала такого наречия.

Вейя старалась тоже без дела не сидеть, хоть войны сами всё стаскали куда нужно, да и разве можно соперничать с Огнедарой? И подумалось вдруг, хорошо бы в деревеньку сходить да нужные снадобья и травы раздобыть, что в пути обязательно пригодятся. Хоть, верно, у хазар свои хитрости были, да и не хворают закалённые холодами и пеклом степным воины, привыкшие на земле, недаром ели мясо только. Слышала Вейя, что от всякого недуга жир рыбий был в ходу, но такое не по нутру ей.

— Огнедара, — позвала Вейя сидевшую на подстилке и перебиравшую вещи полянку, — в деревню мне нужно сходить.

Огнедара голову подняла, посмотрев на Вейю твёрдо, явно несильно одобряя её надобность.

— О том лучше Тамиру сказать.

Вейя даже плечом повела — говорить с Тамиром не шибко хотелось.

— Сможешь ты сказать, Огнедара?

Огнедара моргнула даже растерянно.

— Нет, не стану ему ничего говорить, хватить с меня и прошлого раза.

Вейя смолкла, отвела взгляд, а Огнедара продолжила своё занятие, и движения её стали чуть рванее будто. То, что между ней и кагановским вождём что-то происходило, знал каждый в отряде. И Вейя знала, хоть старалась не думать об этом. На её отказ не обиделась, не могла, ведь Огнедара и так из-за неё себя подставляла, когда привела в хазарский стан.

Покрыв голову намиткой, тесьмой с кольцами височными подвязывая, укрывшись накидкой, вышла из майхана, задирая голову к низкому небу. Редкие холодные капли ударили по щеке и подбородку, в любой миг дождь может хлынуть. Да и темнело стремительно, и нужно бы поспешить, чтобы вернуться успеть посветлу.

Потоптавшись возле кибитки, Вейя так и не отыскала Миронегу, видимо, она сейчас была с Итларом. И даже верного Тугуркана не было рядом. Что ж, придётся одной идти. По телу вдруг горячие угли хлынули. Вейя явственно почувствовав на себе пристальный взгляд, повернулась и застыла, ощущая, как горло перехватило. Тамир взглядом за неё схватился, едва она вышла из укрытия. Вейя проследила, как туго сжалась рука хазарича в кулаки.