Золотые миражи - Михайловский Александр. Страница 18

Во-вторых, княгиня Одоевская родила мальчика, здорового и горластого. Счастливый отец чуть не сошел с ума от радости. Он готов был носить на руках и супругу, и сына. На первых порах счастливому семейству помогала Ольга Румянцева, а ее возлюбленный Карл Брюллов с удовольствием писал картину, которую он уже окрестил «Святым семейством», где изображены были княгиня Ольга Степановна и ее малыш, названный Федором, в память деда – отца Владимира Федоровича Одоевского.

В-третьих, Ольга Румянцева тайком шепнула Адини, что, скорее всего, и ее в этом году ждут такие же счастливые хлопоты.

– Я пока ничего не сказала Карлуше, но «две полоски» налицо. Бог его знает – как там все будет дальше, но я надеюсь, что беременность, несмотря на мой возраст, пройдет благополучно. Ну а ты, девонька, не собираешься вступить в наш «клуб мамочек»?

Адини покраснела и ответила, что они с Николя пока не планируют обзаводиться потомством. Мол, муж сказал ей, что она еще слишком молода и пусть не спешит с этим делом. Потом, через два-три года, они наверстают потерянное время.

Все эти новости Адини сообщила любимому батюшке, который был очень рад возвращению дочери и зятя. Новости оказались действительно добрыми, и настроение императора Николая стало просто замечательным. От души радовались и великий князь Александр, и великая княжна Ольга. Словом, «вечер встречи» Адини и ее мужа прошел в приподнятом настроении.

Гостьей на этом небольшом семейном празднике стала и Надежда Щукина, которая прибыла в Санкт-Петербург XIX века вместе с Адини и Николаем Сергеевым. Надежда вела себя скромно и не была похожа сама на себя. Император, достаточно хорошо знавший дочь полковника Щукина, даже удивился столь необычному поведению Надежды. Он украдкой спросил у Адини, не заболела ли их спутница. Адини, так же украдкой, сообщила отцу, что встречавший их майор Соколов наконец решился и предложил своей любимой руку и сердце.

Хотя Надежда и ждала нечто подобное от «милого жандарма» – так она иногда в шутку называла возлюбленного, – но его предложение взволновало девушку так, что у нее даже потемнело в глазах.

«Еще не хватало шлепнуться в обморок, словно кисейная барышня, – подумала она. – Я думаю, что отец будет не против. А какие порядки здесь? Я слышала, что лица, приближенные к царю, вроде должны испрашивать его дозволения на брак?»

Своими сомнениями Надежда поделилась с Адини, а та, предательница, похоже, рассказала все отцу. Император, с улыбкой посматривавший на гостью, несколько раз одобрительно кивнул Надежде. Намек был явный, и от души девушки немного отлегло.

Потом, после чая с пирожными, женщины заговорили о своем, на первый взгляд совершенно бессмысленном, но очень для них интересном, а два Николая – тесть и зять – отошли в сторонку, чтобы поговорить о текущих делах.

Перво-наперво император вкратце рассказал о том, что творилось в Калифорнии, где отец Сергеева-младшего в настоящий момент решал весьма сложную задачу, требующую не только таланта хозяйственника, но и искусства дипломата.

Выслушав тестя, Николай нахмурился. Он считал, что ему следует немедленно отправиться на помощь к отцу, о чем он сразу же и заявил императору.

– А Адини? – возмутился Николай. – Ты о ней-то подумал? Ведь она просто сойдет с ума без тебя.

– Но ведь вы не возражали, когда я воевал на Кавказе, – сказал Сергеев-младший. – Там я был в большей опасности, чем сейчас, если я буду рядом с отцом.

– Правильно, – кивнул император. – Только ты тогда не был мужем моей дочери. И все равно она, бедняжка, так извелась, что я уже серьезно стал опасаться за ее здоровье. И спасибо Александру Павловичу Шумилину, который утешал ее и сумел внести в душу бедняжки успокоение.

– Кстати, дядя Саша, извините, Александр Павлович тоже отбыл в Русскую Америку. Вы поймите меня правильно, ваше величество, мне просто стыдно, что два пожилых человека отправились в такое неспокойное место, как крепость Росс, а я, здоровый мужик, имеющий боевой опыт, сижу в Петербурге, месте безопасном и относительно спокойном.

– Вот именно – относительно спокойном, – усмехнулся Николай. – Кстати, я не настаиваю, чтобы ты титуловал меня. Все же мы с тобой теперь, как-никак, родственники. Так что можешь называть меня по имени и отчеству.

– Хорошо, Николай Павлович, – кивнул Сергеев. – Так чем-то и мне здесь надо заниматься. Ну не могу я сидеть без дела.

– Похвально, – произнес император. – Я найду для тебя дело по душе. Такое, что тебе оно точно понравится. Как тебе такое задание – подготовка метких стрелков, или, как вы их называете, снайперов?

– Гм, – задумчиво сказал Сергеев. – Дело интересное и нужное. Я бы взялся за него. Только для создания учебного центра нужны люди и средства. Людей я, пожалуй, сумею найти. Я попрошу вас дать мне право отобрать в полках Санкт-Петербургского гарнизона метких стрелков, из которых я подготовлю первый выпуск снайперов. А их, в свою очередь, потом оставлю в своем центре преподавателями. Что же касается средств… – тут Николай вопросительно посмотрел на тестя.

– Говори, не стесняйся, – одобрительно кивнул царь, – на хорошее дело денег не жалко.

– Надо найти место подальше от города, – начал загибать пальцы Сергеев. – Стрельба – штука опасная. Тут надо все сделать так, чтобы случайно не подстрелить посторонних людей. Далее – надо оборудовать центр, сделать огневые рубежи, пулеулавливатели, подъемные и движущиеся щиты с мишенями. Кстати, а какое оружие мы будем осваивать? Я бы предложил получить его из арсеналов XXI века. Но на сей счет разрешение должно дать наше начальство.

– Думаю, что этот вопрос я смогу решить, – немного подумав, произнес император. – Ну а если это, как вы любите говорить, «не срастется», придется им обучаться меткой стрельбе из капсюльных винтовок. В любом случае ты, Николай, должен научить солдат не только метко попадать в мишень, но и маскироваться так, чтобы враг не смог заметить, откуда по нему стреляют.

– Хорошо, Николай Павлович, – похоже, предложение тестя заинтересовало Сергеева. – Если вы не против, то я вам дня через два предоставлю свои соображения на сей счет, а также список материалов, необходимых для создания учебного центра.

– Ну, вот и отлично. А пока, Николай, давай займемся нашими дамами. А то они без нас скучают.

Император и его зять направились к женщинам, которые, похоже, ничуть не скучали, а что-то с жаром обсуждали.

Прибытие графа Киселева со товарищи в крепость Росс повергло всех очевидцев сего события в священный трепет. Сергеев-старший решил на этот раз особо не тихариться, и к месту открытия портала допустил всех желающих. Здесь были и колонисты из крепости, и местные индейцы. Встретить высокопоставленных визитеров прибыл и дон Франсиско с дочерью и зятем. Его, правда, не удивило появление в воздухе невесть откуда изумрудного обруча, превратившегося через пару минут в сияющую арку. А вот окружающих…

Русские и креолы стали лихорадочно креститься и бормотать молитвы. А индейцы в ужасе закрыли глаза ладонями и стали взывать к Мадунде – своему верховному божеству. Бедняги просили его не гневаться на их племя и не насылать на них болезни и беды. Индейцев можно понять – перед ними разверзлось небо, и через образовавшуюся в нем дыру из чужого мира появились люди. Один из них, видимо, большой русский вождь, был одет в нарядный мундир с золотыми эполетами и аксельбантами. Остальные носили привычную пятнистую форму и держали в руках оружие.

Виктор Сергеев шагнул навстречу гостям. Он вежливо поздоровался с графом Киселевым, обнял своего старого друга Александра Шумилина и крепко пожал руку штабс-капитану Лермонтову и сопровождавшим его «вежливым людям». Потом Сергеев представил прибывших встречающим. Вадим не удержался и крепко обнял отца, по которому он изрядно соскучился. Киселев с любопытством смотрел на это проявление родственных чувств.

А Лермонтов, широко открыв глаза, впитывал в себя новые впечатления. Он удивлялся и природе Нового Света, и людям, здесь живущим. Его поразили вожди индейцев, наряженные в плащи из птичьих перьев, лихие вакеро в широкополых сомбреро, ослепительно красивая сеньорита, стоявшая под руку с майором, чье лицо показалось Лермонтову знакомым. Он вроде бы встречал его в учебном центре под Петербургом, где ему довелось пройти спецподготовку, и где поэт, доселе старавшийся быть похожим на некоего утомленного жизнью «лорда Байрона», наконец-то нашел себя.