Колеса - Хейли Артур. Страница 24

Адам оглянулся. Бретт Дилозанто, сидевший на заднем сиденье посредине, не только был привязан ремнями, но и обеими руками держался за спинку переднего сиденья.

– Печенка и селезенка у меня поменялись местами, – крикнул ему Бретт Дилозанто. – Одна надежда, что на следующем повороте они вернутся на место.

Рядом с Адамом невозмутимо восседал Ян Джеймисон, худощавый белокурый шотландец из технического отдела. Адам подумал, что Джеймисон наверняка не очень понимает, зачем надо бросать машину в такие крутые виражи: гонщики и без того изрядно помучили “Орион”, и надо сказать, что он прошел все испытания с честью. А сейчас они все находились на автодроме, чтобы проверить модель на шумы, вибрацию и жесткость (проблема ШВЖ, как прозвали это в техническом отделе), появлявшиеся в “Орионе” при повышенном режиме работы. Но по пути на скоростной трек они проезжали мимо “серпантина”, и Адам решил сначала завернуть туда в надежде, что виражи помогут ему сбросить раздражение, которое он особенно остро почувствовал после пресс-конференции.

Последнее время он все чаще ощущал это раздражение, возникавшее с самого утра. Поэтому недели две-три назад Адам отправился к врачу, который прослушал его, простукал, провел через все необходимые тесты и наконец объявил, что с органикой у него все в порядке – разве что, может быть, слишком много собралось кислоты в организме. Доктор что-то такое пробормотал насчет “людей, подверженных язве”, насчет того, чтобы перестать волноваться, и примирительно добавил, словно обращаясь к ребенку: “Гора ведь кажется более или менее крутой – в зависимости от того, кто на нее взбирается”.

Адам нетерпеливо слушал, а сам думал, что неплохо бы медикам получше знать своих пациентов и проявлять больше понимания. Доктор тем временем говорил о том, что человеческое тело подает предупреждающие сигналы, и посоветовал Адаму немного сбавить темп, но Адам знал, что в этом году это невозможно. Наконец врач дошел до тех симптомов, по поводу которых обратился к нему Адам, и прописал капсулы с либриумом. Адам сразу же превысил назначенную дозу и продолжал ее держаться. Не сказал он врачу и того, что принимает валиум. Сегодня Адам уже проглотил несколько пилюль – в том числе одну, прежде чем выехать из города, но никакого заметного действия не почувствовал. И сейчас, поскольку “серпантин” не помог разрядиться, он отправил еще одну пилюлю из кармана в рот.

Заглатывая пилюлю, он вспомнил, что так и не сказал Эрике ни про визит к врачу, ни про пилюли, которые держал в чемоданчике, подальше от посторонних глаз.

В конце “серпантина” Адам ввел машину в крутой вираж, лишь чуть-чуть сбросив скорость, а затем помчался в направлении трека для скоростных испытаний. Мимо проносились деревья, лужайки, дороги. Стрелка спидометра вернулась на шестидесятимильную отметку и поползла вверх.

Одной рукой Адам проверил ремни безопасности на животе и плечах. Не поворачивая головы, он крикнул своим коллегам:

– О'кей, давайте тряхнем малыша!

Они выскочили на скоростную трассу и, обогнав другую машину, продолжали набирать скорость. Стрелка спидометра остановилась на семидесяти, и Адам на секунду увидел лицо водителя другой машины, смотревшего на них.

Ян Джеймисон наклонился влево, чтобы лучше видеть показания спидометра, – стрелка подошла к отметке семьдесят пять. Инженера больше остальных интересовало появление в “Орионе” ШВЖ.

– Сейчас услышим, – заметил он.

Скорость достигла уже семидесяти восьми. Ветер, создаваемый скоростью машины, свистел в ушах. Адам до отказа нажал на педаль акселератора. Затем включил автоматический регулятор скорости, возложив все заботы на компьютер, и убрал ногу с акселератора. Стрелка спидометра поползла вверх. Скорость перевалила за восемьдесят.

– Вот теперь все и начнется, – бросил Джеймисон. Не успел он произнести эту фразу, как машину затрясло, она буквально заходила ходуном. У Адама все поплыло перед глазами. В ту же минуту металл вдруг загудел и умолк.

– Точно, как по графику, – заметил инженер. “Он произнес это чуть ли не с удовольствием, – подумал Адам, – словно был бы разочарован, если б этого не произошло…”

– На аттракционах… – Бретт Дилозанто повысил голос, чтобы его было слышно, и все равно слова долетали обрывками из-за тряски, – на аттракционах люди платят деньги за такую езду.

– Оставь мы все как есть, – сказал Адам, – большинство водителей никогда бы и не узнало об этом. Далеко не многие разгоняют машину до восьмидесяти миль в час.

– Но некоторые все же ездят с такой скоростью, – возразил Ян Джеймисон.

Адам, насупясь, кивнул: что верно, то верно. Какая-нибудь горстка сумасшедших лихачей выжмет из машины восемьдесят, и двое или трое из них могут вздрогнуть от неожиданной вибрации, выпустить руль и погибнуть или покалечить себя и других. Но даже если аварии не произойдет, о ШВЖ все равно станет известно, и такие люди, как Эмерсон Вэйл, наверняка сыграют на этом. Два-три несчастных случая, происшедших на большой скорости с водителями, которые перекрутили или недокрутили баранку, припомнил Адам, погубили несколько лет назад “корвейр”. И хотя к тому времени, когда Ральф Нейдер опубликовал свой знаменитый смертный приговор “корвейру”, недочеты в конструкции машины были исправлены, ее все равно довольно быстро пришлось снять с производства под влиянием созданной Нейдером отрицательной рекламы.

Адам и все те, кто знал о тряске, возникавшей на большой скорости в “Орионе”, вовсе не хотели, чтобы это испортило репутацию новой модели. Потому руководство компании и помалкивало, чтобы слухи о дефекте не проникли наружу. Сейчас главная проблема заключалась в том, чтобы выяснить, как устранить вибрацию и во что это обойдется. Адам для того и прибыл сюда, чтобы во всем разобраться, а поскольку времени оставалось в обрез, ему дали полномочия принимать соответствующие решения.

Он отключил автоматический регулятор и сбросил скорость до двадцати миль в час. Затем еще раза два на разных режимах ускорений довел ее до восьмидесяти. И всякий раз на этой скорости начиналась вибрация.

– В этой машине кузов из неоднородного стального листа. – Адам вспомнил, что испытывает одну из первоначальных моделей “Ориона”, которую, впрочем, как и все другие, делали вручную, поскольку машина еще не была запущена в серийное производство.

– Это не имеет отношения к ШВЖ, – решительно заявил Ян Джеймисон. – Еще один такой “Орион” есть тут у нас на автодроме и другой – на динамометрических испытаниях. Никакой разницы. Как только эта скорость – сразу появляется ШВЖ.

– Трясется, точно женщина в истерике, – сказал Бретт. – И звук такой же. Что-нибудь страдает от этого? – спросил он инженера.

– Насколько нам известно, нет.

– Тогда зачем же ее разбирать?

Адам вспыхнул.

– Да перестаньте вы, ради Бога, говорить глупости! Конечно, мы обязаны ее разобрать! Если бы речь шла о внешнем виде машины, вы бы не были таким добреньким.

– Ну, ладно, ладно, – примирительно сказал Бретт. – А то еще что-нибудь завибрирует.

Они съехали со скоростного трека. Адам резко нажал на тормоз, машину занесло, и всех троих швырнуло вперед так, что натянулись ремни. Адам вывел машину на обочину, где росла трава. Как только она остановилась, он отстегнул ремень, вышел из машины и закурил сигарету. Остальные последовали за ним.

Адаму было немного зябко. В воздухе стоял холодок, порывистый ветер крутил осенние листья, солнце исчезло, и все небо затянуло серыми слоисто-дождевыми облаками. Между деревьями виднелась словно взрыхленная поверхность озера.

Адам размышлял о том, какое принять решение, твердо зная, что, если ошибется, вся вина – справедливо или нет – падет на него.

Молчание нарушил Ян Джеймисон:

– Словом, мы установили, что вибрация вызывается шинами и дорожным покрытием, когда то или другое резонирует в такт колебаниям кузова, так что эта вибрация вполне естественна.

“Иными словами, – подумал Адам, – никакого конструкторского дефекта в машине нет”.