Возвращение к звёздам (СИ) - Лопухов Константин Константинович. Страница 37

— Несомненно, что безопасность всех членов экипажа и, прежде всего, нашего представителя является безусловным и абсолютным требованием. И мы надеемся на то, что советская сторона подключит к решению проблемы лучших и самых ответственных специалистов. Не исключено, что мы потребуем участия в работе наших специалистов. Также я требую, чтобы мне… и мистеру Грею была предоставлена возможность лично пообщаться с Джоном Смитом.

Услышав это, Стариков посмотрел на часы и заявил:

— С последним точно никаких проблем не будет, тем более, что этот вопрос включён в Базовое соглашение по обмену школьниками и студентами. Приезжайте завтра в Королёв на утренний сеанс связи. Сегодня, увы, мы уже не успеем.

Машина посла США, по дороге к гостинице Метрополь

— Ник, — спокойно спросил посол, — вы уверены, что поставили на ту лошадь?

— Что вы имеете в виду, Майк?

— Вы прекрасно разбираетесь в русских космических технологиях… — он чуть не добавил: "Гораздо лучше, чем в политике и в людях.", — и я ни за что не поверю, что вы не просчитали заранее, когда реально русские смогут поднять этот злосчастный лапоть с поверхности Луны и что им для этого надо.

— Предположим…

— Тогда зачем вы нарываетесь на скандал, выдвигая заведомо невыполнимые требования?

Грей задумался, что бы такое ответить, но посол не стал ждать пока он решит эту, явно неразрешимую задачу:

— И мы возвращаемся к исходной точке: Вы уверены, что поставили на ту лошадь? Ведь в успехе миссии Джона Смита заинтересованы очень большие люди. Настолько большие, что мне о них не то, что говорить, думать страшно.

— Может быть, хотя есть и альтернативная точка зрения… К тому же если что-то случится с самим Джоном Смитом…

— То всех собак можно будет спустить на русских. Своим сегодняшним демаршем вы уже обеспечили себе алиби. И всё же подумайте ещё раз: Вы уверены, что поставили на правильную лошадь?

Кратер Страбон, базовый лагерь Двадцать восьмой лунной экспедиции, 18 июля, вечер

Косые лучи восходящего над кромкой кратера Солнца лишь краем задевали базовый лагерь Двадцать восьмой лунной экспедиции, а тонкая фильтрующая плёнка на поверхности иллюминатора скрадывала свирепое сияние дневного светила и внутри создавалось впечатление солнечного летнего дня. По поводу новоселья ребята распечатали кое-какие вкусности, входившие в их запасы, а девочки не поленились собрать на столе некое подобие праздничной сервировки. Из того, что можно было позволить себе в условиях дальней космической экспедиции. Не хватало только букетика цветов в вазочке, но идею сбегать по быстрому за цветами на неожиданно живую "Федерацию", на корню пресекли биологини. Они очень согласованно, едва не хором, пообещали тому дураку, который до этого додумается, пожизненный карантин на старинной, ещё времён Российской Федерации, базе. Впрочем, все понимали, что и предложение сбегать за цветочками, и угроза биологинь были не более чем шутками.

И вот сейчас экипаж собрался в новенькой и ещё сверкающей белизной кают-компании, вокруг новенького стола. Как взрослые. Даже подняли несколько тостов тюбиками с соком. Ну и естественно, зашёл разговор о настоящем взрослом: пробовал ли кто вино или что подобное?

— Меня Сэм пивом угостил прошлым летом, ну, тот кузен, который путешественником заделался, — признался Джон, откладывая в сторону свой планшет. Он был искренне рад, что больше не надо врать товарищам и можно раскрыть себя настоящего. — А нас охранник застукал и сдал деду. Тот сказал, что если мы такие взрослые, должны сдать армейский норматив по бегу. И этот охранник гонял нас потом каждый день на три мили.

— Ну и как? — полюбопытствовал Аскар.

— Ну Сэм-то уже большой, да и в своих походах поднакачался, а я неделю бегал. Но уложился в конце концов! — Закончил Джон с немалой гордостью. — А ты?

— Ну… у нас это вообще не принято… — начал было Аскар, но на ехидный вопрос Лены: "А на самом деле?", со вздохом поведал: — Мы со старшим братом попробовали, в прошлом году. Ну, типа, отпраздновали мой второй полёт. А отец застукал и обоих ремнём отходил. И, главное, было бы ради чего! Гадость такая! И привкус какой-то противный[1].

— Ага, согласился Влад. Но вот старшие ребята пьют и ничего. Не знаю, чего в нём находят.

— Ну и дураки, что пьют, — фыркнула Света. — Вам, мальчишкам пиво вообще пить нельзя. В старину оно шло как женский напиток.

— Сексисзм! — погрозил пальцем Аскар. После разговора с Джоном его очень забавляла американская традиция ни в коем случае не говорить девчонке, что она девчонка, парню — что парень, не называть негра — негром, а казаха — казахом. А то вдруг обидится?

— Да отстань ты! — фыркнула Люся, а вот Света ответила очень серьёзно:

— Не сексизм, а медицина. В пиво добавляют хмель, а там вещества похожие на женские гормоны.

— И что? Стану от этого девчонкой? — удивился Аскар.

— Стать, не станешь, а вот мышцы станут слабыми, пузо отрастёт. Говорят, ещё глупеют от этого.

— То-то смотрю, Витька так раздался, — задумчиво произнёс Влад. И пояснил: — Кореш мой, на два года старше меня, я с их компашкой по панелькам лазил. Всегда крепыш был, а в последний год начал толстеть.

— Пивом увлёкся? — уточнила Света.

— Ага. В сортах разбирается, во вкусах…

— Ну вот.

— А панельки, это что? — уточнил Джон.

— Старые панельные дома. В начале прошлого века ими всю Москву застроили. Туда же народу набилось, пятнадцать миллионов. Типа, все деньги в Москве! Вот и ехали за деньгами. А когда началась вся эта буза, особенно Всемирная Гражданская, деньги кончились, еду никто не везёт, вся эта бюрократия обнищала. Вот и побежали, уже из Москвы. Ну а кто-то так и умирал в этих квартирах.

— А чего вам эта, Всемирная гражданская? — пожал плечами Джон. — У вас же ничего такого не было.

— Щаз! — резко ответила Люся. — Мой дед в спецназе служил, первым входил на Ямал, когда там Газпром с Лукойлом сцепились. Из-за этого, кстати, тогда Европу заморозили[2]. Рассказывал, чего там творилось. Откуда столько оружия-то натаскали? Разве что танков не было. А так, даже Искандерами постреляли. Слышал о таких?

— Нет. А что это? — уточнил Джон.

— Баллистическая ракета такая, начала прошлого века. Там чего-то пол тонны боеголовка. Этими Искандерами они и пожгли месторождения. До сих пор там горящие ямы остались. И ведь уже армия туда вошла, а они всё продолжают и продолжают. Пока не начали в Москве директоров вешать, там не успокоилось.

— Так это не только там было, по всей стране, — хмыкнул Аскар. — Не удивительно что про эту базу чего-то потеряли, удивительно, что про неё вообще не забыли.

— Да уж… У нас тогда тоже такое творилось… Дед рассказывал… — кивнул Джон, снова беря в руки планшет.

— Да что ты всё… — возмутилась Света, отбирая у него гатжет. — Даже за ужином нормально поесть не может! Что там у тебя такого интересного?

— Логи читаю, — ответил кибернетик, пытаясь отнять своё сокровище.

— Чего? — удивилась Лена.

— Логи! Ну… как это по-русски, файл куда система скидывает сообщения? Что запущено, что остановлено, какой процесс к чему обратился…

— И интересно? — удивился Аскар.

— Ага! — в глазах Джона вспыхнул нездоровый огонёк. — Там же вся система видна! Там…

— Ну ты псих! — покачала головой Люся.

— Да ладно, — отмахнулась Света. — Ещё не поняла, что мы тут все такие? Ленка, вон, за камушками своими на Луну полетела. Мало ей на Земле булыжников. Тебя, как Джо картинку с базы дал, от экранов не оттащишь, пилоты тоже, уже третье лето подряд, вместо того, чтобы на пляжу или на дискотеках отрываться, то предполётная подготовка, потом потом полёт, потом реабилитация. Так и всё лето мимо. А ведь довольны! Вот это, я понимаю, шиза! Настоящая! А ты к Лене прицепился, — она ткнула американца локтем. — Дракончик по сравнению с этим так, мелочи.

Корлёв, Московская область, пере входом в Узел дальней космической связи в здании ЦУП, утро 19 июля