Возвращение к звёздам (СИ) - Лопухов Константин Константинович. Страница 41

— А если там что-то повреждено? Метеорит например? Микрометеориты они, знаете ли, очень коварны.

— Пусть осмотрят радиаторы, если повреждены не более двух, всё нормально.

— Хорошо, спасибо. Значит вы говорите, реактор можно запустить?

— Да. Надо просто…

— Извините, Абрам Фёдорович! Не могли бы вы подъехать, чтобы обсудить схему этой операции?

— Хорошо. Когда лучше это сделать?

Вашингтон, Белый дом, небольшая комната возле выхода из тайного подземного хода, 8:15 по местному времени

Шикарные интерьеры остались где-то там, наверху. Здесь только коридор, покрашенный в спокойные тона (и кое-где облупившийся), простые лампочки без абажуров под потолком и дверь, на вид простая, но на самом деле абсолютно звуконепроницаемая. Они подошли к этой двери одновременно. Джеймс Барух со стороны подземного хода и Гарри Фолсман, со стороны Белого Дома. Короткое приветствие, и Гарри приглашающим жестом открывает дверь. Джеймс демонстративно достаёт из кармана свой коммуникатор и кладёт его в стоящую на столике у двери потрёпанную картонную коробку, следом туда же отправляются наручные часы и очки. Впрочем, триллиардер[1] тут же достал из кармана другие, показал президенту, что это чистая оптика, без следов какой либо электроники, и надел уже их. Президент с кривой ухмылкой повторил все действия своего визави, разве что очков он не носил.

Но вот, они уже в комнате, сидят за низким столиком и смотрят друг на друга. Президент начинает разговор первым:

— Итак… Джеймс, что случилось?

— Вы в курсе последней русской экспедиции на Луну? Той самой, в которую они послали одних детей и в которой участвует и наш мальчишка.

— Естественно, хотя и без технических подробностей. Если честно, я рассчитываю, что эта история сильно поможет мне избраться на второй срок.

— Уже нет, если, конечно, не предпринять срочных мер.

— Что вы имеете в виду? — Фолсман аж привстал.

Барух поведал ему о случившейся в Москве пресс-конференции и всём, что с этим связано.

Президент сжал кулаки:

— Вот ведь… Но… как же наши такое проморгали?

— Наши-то причём? Это русские всё проморгали. Хотя, как это ни парадоксально, если события, приведшие к закрытию древней русской базы и правда наше творчество, это был бы лучший выход. Мы бы вытянули ситуацию одним мизинцем.

Сказав это, Барух тяжело вздохнул.

— Ну да, извинились бы перед ними с большой помпой, передали карту минных полей и прочее и прочее… Но, увы.

— Вы уверены?

— Абсолютно! Я ведь вышел из университетских кругов, так что знаю точно: ни тогда, ни сейчас мы такими технологиями не владели.

— Значит, надо думать, как выходить из этой ситуации. Ведь это явно сделано против вас и против меня.

Тут президент позволил себе толику любопытства:

— Извините, Джеймс, но позвольте узнать, какой у вас интерес в этой программе? Кроме воспитательного в отношении вашего любимого внука. И, кстати, как экипаж отреагировал на раскрытие инкогнито Джона?

— Они признали меня очень правильным дедом, — не без гордости заявил Барух.

— Учитывая, что ваш внук сейчас там, да не на проплаченном пикнике, а полноценный член очень сильной команды, думаю, они правы. Но, возвращаясь к нашей проблеме. Что за всем этим стоит? Вы придаёте этой миссии слишком большое значение, чтобы я поверил, что тут чисто политическая интрига.

— Вы, конечно, знакомы с тем предложением по космосу, которое русские сделали нам двадцать лет назад? Тогда это выглядело полным бредом, хотя их расчёты по поводу истощения ресурсов не стали для нас откровением…

— Но почему тогда мы не присоединились к ним? Ведь их предложение было и остаётся самым реальным выходом из ситуации?

— Мнения тогда разделились. В принципе, русские были готовы работать с нами и на уровне отдельных корпораций, но их условия! Это просто возмутительно! Мы предложили обычную схему работы: мы инвестируем, они работают, но они настаивали на своём… колхозе! — последнее слово Барух выплюнул с нескрываемой ненавистью.

— А чем вас не устроила такая схема работы?

— Доступ к результатам и возврат инвестиций. Обычно как делается: инвестор владеет результатом, а исполнитель получает свое пособие… в смысле, заработную плату, всё справедливо. Они же требовали равный доступ ко всем результатам.

— Хорошо, какое это имеет отношение к нынешней ситуации?

— Как я уже сказал, было два направления. Я и ещё несколько солидных инвесторов настаивали на ограниченном участии в русском космическом проекте. В конце концов, если русские его затеяли, значит, на что-то они рассчитывали. Но мы упёрлись в позицию русских. Второе направление считает сотрудничество с русскими бесполезной тратой ресурсов, которых не просто мало, а с каждым днём становится всё меньше и меньше. Они предполагают планово сократить население, чтобы не тратить ресурсы зря, а самим обосноваться в изолированных крепостях, эдаких оплотах высокотехнологичной цивилизации.

— И?

— В смысле?

— В прямом. И дальше-то что? Технологии устаревают, оборудование изнашивается, ресурсы, прежде всего энергетические, истощаются. Русские уже сейчас поставили нас в рамки, когда мы не можем получить доступ к ресурсам за пределами нашей территории…

— Вы думаете это сильно поможет? В смысле, эксплуатация месторождений на другой стороне Шарика? — криво усмехнулся триллиардер. — А русские уже начали осваивать ресурсы Луны в промышленных масштабах. За счёт окололунного заправщика они снизили стоимость полёта почти вдвое. Построят околоземный и добраться до Луны будет не дороже, чем добраться до орбиты. А уж обратно — вообще почти даром. Вот вам и рентабельность лунных предприятий! Хотя до этого ещё работать и работать, минимум лет десять. Но, по крайней мере, уже видны реальные перспективы. Кстати, исходя из того, что сообщил Джон, русские готовятся сделать нам новое предложение по участию в этом проекте. Боюсь нам придётся его принять, какие бы ни были условия.

— Интересно… Но, опять же, какое это имеет отношение к Джону?

— Самое прямое! Этот скандал затеян для того, чтобы разрушить позиции тех, кто настроен на участие в русском проекте. Потому что для полноценного участия нам придётся очень многое изменить и эти изменения разрушат самую основу нашего рыночного общества. Приходится признать, что рыночная экономика хорошо работает в условиях изобилия ресурсов, в условиях кризиса преимущества имеет тоталитарная система. А это, в свою очередь, подорвёт позиции многих… очень солидных инвесторов.

Президент задумался. Барух ему не мешал.

— Знаете что? — Фолсман неожиданно оживился. — У меня есть прекрасная идея!

— Я могу чем-то помочь?

— Вот именно вы всё и сделаете!

Барух взглянул на него с недоумением и президент пояснил:

— Вы не привыкли действовать как публичный политик…

— Да, предпочитаю стоять за кулисами…

— Но вы ведь известны своим умением совершать неординарные ходы! Ваше выступление на одном из популярных новостных каналов может легко погасить скандал. Это будет очень сильный ход.

— То есть вы считаете, что мне прямо сейчас надо…

— Ни в коем случае!

Президент посмотрел на Баруха и вздохнул:

— Я ведь публичный политик, Джеймс! И что-то смыслю в этих делах. Делать надо так…

Кратер Страбон, кают-компания базового лагеря Двадцать восьмой лунной экспедиции, 19 июля, за ужином

Как же привыкли мы к простым обыденным вещам, которые даже не замечаем. А вот в космосе быстро понимаем, насколько они важны. Открыть ночью форточку, чтобы воздух был свежее, выйти на крыльцо, подышать вечерней свежестью, полюбоваться на закатное небо… Но здесь нет форточек. Там, за тонкой плёнкой прозрачного пластика царит вакуум, столь глубокий, что его не в каждой лаборатории получится создать. Небо же здесь всегда чёрное, с яркими немигающими звёздами, даже в полдень. И низкое Солнце медленно ползёт над горизонтом. Экспедиция работает тут уже третий день, а поднялось оно совсем немого.