Босиком по пеплу. Книга 2 (СИ) - Мейер Лана. Страница 22

Меня тошнит от отвращения, пока я читаю плод фантазий купленных журналистов. Факт давней договоренности о браке умышленно скрыт и упор ведется на спонтанно возникшие чувства. Псевдо-романтичная ерунда, имеющая в основе наши с Ли разрушенные жизни. Первые статьи анмарских таблоидов, освещающих стремительно развивающуюся историю отношений новобрачных, содержат отретушированные снимки с конференции в Нью-Йорке, где якобы и встретились будущие супруги и с первого взгляда настолько сильно влюбились друг в друга, что не стали тянуть со свадьбой. На фотографиях эмир благосклонно улыбается, глядя в объектив, его рука собственнически лежит на талии девушки, чье лицо, согласно традициям, при помощи фотошопа скрыли платком. За спинами «влюбленных» виден стенд с изображением еще не тронутого взрывом живописного озера, а теперь уничтоженного, покрывшегося тоннами пепла, похоронившего под слоем черной пыли следы нашей с Алисией сумасшедшей и запретной страсти.

В другой статье опубликована фотография, запечатлевшая новобрачных в аэропорту перед вылетом в свадебное путешествие. Наследник в стильном дизайнерском костюме, Алисия — в белоснежной абайе и никабе, расшитых золотом и драгоценными камнями. Амиран аль-Мактум обнимает супругу за плечи, приветственным жестом машет журналистам, феерично играя роль счастливого мужа.

Третий и последний снимок сделан на частном острове принца. Разумеется, с его позволения, как и предыдущие. Здесь никаких лиц. Только силуэты прижавшихся друг к другу супругов, стоящих спиной к объективу камеры. Амиран полностью заслоняет Алисию собой, обнимает обеими руками. Пылающий закат, утомленное солнце, опускающееся в багряные волны океана и шум кипящей крови в моих пульсирующих висках.

Кажется, что не две недели, и целая жизнь прошла с того дня, как я услышал полное зловещего подтекста обещание наследника. Мое личное чистилище, полное демонов. И каждого его лицо и голос…

"Мне досталась первая по красоте женщина в Асаде, Хамдан, и я собираюсь устроить ей незабываемый медовый месяц".

Все последние дни больше всего я боялся, что именно это он и сделает. Не оставит на её теле ни одного нетронутого дюйма, ни одного воспоминания обо мне, сотрет, заклеймит, выжжет.

Алиса

Десять дней на «райском острове» прошли, как целая вечность в аду.

Наверное, мне стоит сказать Амирану «спасибо» за то, что, проснувшись следующим утром, я не увидела сотню полуголых шлюх и его похабного родственника, который кидал на меня недвусмысленные сальные взгляды?

Представительницы древней профессии действительно быстро исчезли. Но вопреки ожиданиям эмира, мое упрямство, уязвленнаягордость и волевая непокорность — никуда не делись.

Весь медовый месяц, следующие десять дней, яизбегала Амирана при любой удобной возможности.

Проблема в том, что я не уверена, что он вообще это заметил — наследник почти все время нашего медового месяца провел в своем кабинете, и редко спускался в общую столовую.

Казалось бы, я попала в сказку: могу нежиться на солнышке круглые сутки, плескаться в лазурной воде, читать книги, растянувшись на белоснежном и мягком песке…наслаждаться безмятежностью, соленым воздухом и мыслями о том, что все самое страшное позади — ведь Нейтан уже должен быть на свободе.

Все это было замечательно, но ложкой дегтя в этой сладкой бочке меда являлось одно жирное «но» — Амиран нарушал мое спокойствие, расслабленность и полное уединение ночью.

Он приходил в мою спальню примерно через день. Плюс, дважды мы ужинали на пляже. Первый раз трапеза закончилась тем, что моему мужу приспичило утолить голод совершенного иного рода прямо на песке, с которым мне потом пришлось отчаянно и скрупулёзно бороться в душе.

Эмир просто брал меня потребительскими и жесткими толчками. Брал так, словно каждым мощным движением ставил на мне клеймо и хотел выбить из меня все прежние чувства к другому.

Без лишних разговоров.

Ни грамма нежности и ласки, как в то утро. Безмолвное, но совершенно четко уловимое «моя», «только подо мной» и «со мной» в каждом столкновении наших тел.

Даже ни намека на томное и уже привычное «tatlim».

Конечно, эмир тратил несколько минут своего бесценного времени на манипуляции, которые делали меня влажной и готовой. Опытный мужчина, который видит меня насквозь. Ран выкрал карту эрогенных зон на моем теле, взломав подсознание и прочитав мысли, не иначе.

Вместо разговоров, мы рычали друг на друга, стонали в губы. Тяжелые, рваные вздохи и дикие шлепки плоти о плоть пробуждали во мне дикое желание ощущать это дольше, мощнее, сильнее, глубже… Он делал меня животным, пробуждал голод, заражал своей темпераментностью…, или я всегда была такой?

Никаких мыслей, никаких сожалений, и наверное — никаких чувств. Он брал меня с присущим ему циничным отношением, а я…я смирилась с тем, что мои отказы, истерики, показное непослушание могут привести к непоправимым последствиям. Поэтому просто расслаблялась и старалась не думать ни о чем, концентрируясь на ощущениях тела.

А мое тело принимало Амирана, всецело и безусловно.

Мне было страшно признаться самой себе, в том что у меня течет по бедрам от одного взгляда на его каменную эрекцию, крепкий пресс, от ощущения его сокрушительной энергии и силы.

Я сошла с ума, начинаю сходить.

Если бы Нейтан когда-нибудь прочитал мои мысли, он бы непременно столкнул меня в тот пылающий кратер…

Чем дальше, тем страшнее мне становилось.

Я не узнавала свое отражение в зеркале, задаваясь вопросом: кто эта девушка? Во что я превратилась? Что эмир со мной сделал?

Я была невинной, чистой, совершенной девочкой, подарившей свое сердце смелому и самоотверженному парню. Лучшему из лучших. Казалось, что между той наивной девчонкой, какую он впервые взял на озере, и между мной сегодняшней — разрастается огромная пропасть, что простирается куда дальше и глубже, чем жерло озера «Амиран».

Но я устала винить себя и заниматься самобичеванием, отрицая свое неимоверное притяжение к Амирану. Я просто приняла ситуацию, какой она есть и старалась не забывать пить таблетки, несмотря на то, что он начал использовать презервативы, когда я всерьез заявила ему, что пока не готова к беременности.

Мне нужно время, Амиран.

И я не чертов инкубатор.

Но последнее замечание, на этот раз, я оставила при себе.

Наконец, наш отпуск закончился, и я вновь поднялась по трапу частного самолета в сладостном предвкушении встречи с родными, Сэви и возможно — с Нейтаном. Мне просто необходимо его увидеть, необходимо убедиться, что он жив, а Ран исполнил свое обещание.

Боюсь, что не выдержу, когда снова его увижу — больше всего на свете, я хотела бы кинуться в объятия Нейтана, почувствовать родное тепло, поддержку и любовь, нежность и заботу.

Просто ощутить Нейта всей кожей и уйти в наш маленький мир, где не было боли и забот.

Только юность, попутный ветер и эйфория от наших совместных приключений, рискованных побегов и разговоров до утра…

Боюсь, что с недавних пор, объятия с Нейтом — непозволительная роскошь для будущей королевы Анмара.

"Клянусь, что когда я стану большим и сильным, как папа, женюсь на тебе и буду защищать до конца наших жизней…", — эхом в висках звучит совсем юный голос Нейта, вызывающий в моей душе теплую ностальгию и жжение в уголках глаз.

Из воспоминаний меня выдергивает звук ритмичного постукивания пальцев по клавишам ноутбука. Амиран с ним не расстается, и печатает всегда так быстро, словно он голливудский сценарист, у которого  горят сроки.

Скользнув по эмиру взглядом, замечаю знакомую для себя картину: сосредоточенный взор, напряженные мышцы, зажатая челюсть — Амиран решает серьезные государственные вопросы. Не сомневаюсь, что они связаны с произошедшей аварией, но лишних вопросов не задаю. И дуре понятно, что у взрыва последствий на несколько лет вперед, которые будущему правителю государства предстоит расхлебывать с огромным штатом экспертов.