Пара для несносного альфы (СИ) - Ребехар Реста. Страница 12

— Питер, — по лицу расплылась наглая самодовольная ухмылка, и подонка передернуло. — Питер-Питер-Питер…

Я говорил это медленно и снисходительно, тянул буквы, раздражая придурка и наконец окончательно успокаиваясь. Нет, слизняк, ведущим в нашей игре буду я.

— Нана никогда не считала меня тупым зверем, живущим только на инстинктах…

— Заткнись, животное! — перебил меня Гилмор, его голос предательски дрогнул.

— Я не закончил, — оскал появился на лице сам собой, даже клики чуть удлинились и стали крупнее. — Знаешь, почему Тори отдали её папаше-алкашу, а не примерному дядюшке? Потому что в завещании Нана просила отдать дочь мне. Мне. Не тебе, подонок. Поэтому держись от нас подальше.

Он задрожал от бессильной злости, мои слова были для него как пощечина, потому что Питер всегда любил свою сестру. Но временами мне эта любовь казалась нездоровой. Видимо, заметил это не я один. И Нана, дурочка Нана, все-таки оградила нашу дочь от своего родственничка.

— Это ошибка! — завизжал Гилмор, его лицо покраснело от злости, и я начал надеяться на то, чтобы его хватил удар, и он самоустранился.

— Никакой ошибки, гребаный ты извращенец, — я прошёл мимо него на выход, находиться в его доме было противно. — Я тебя предупредил, Гилмор. Сунешься к нам и пожалеешь.

Он что-то орал мне в спину, но мне было плевать. Я сел в машину и резко вжал педаль газа в пол, сорвавшись с места. Хотелось поскорее оказаться дома, увидеть сладко спящую Тори и наконец-то успокоиться.

Моя дочь. Мой ребёнок. Моя малышка. Моя Тори. Моя. Никому не отдам неожиданно появившееся в моей жизни маленькое крикливое сокровище. Я очень быстро привязался к девочке, хотя раньше даже подумать не мог о том, что я отец.

И после визита к Гилмору я понял, что порву любого, кто посмеет её обидеть. Уничтожу. Осознание этого оказалось неожиданным и оглушило. Я притормозил на обочине и уткнулся мордой в руки, сложенные на руле. Черт! Дейм, ну ты и вляпался по самые уши и хвост.

И горько было это осознавать, но если бы не смерть Наны, я, возможно, ещё очень долго не знал бы о дочери. Вот этого я ей точно не прощу. То предательство нашей многолетней дружбы простил сразу, как узнал о Тори. А вот то, что она скрыла свою беременность и дочь — никогда ей не прощу.

Я рассмеялся, как-то не весело, в тишине машины это звучало дико, поэтому я быстро заткнулся. Нужно быстрее доехать до дому и выпить. Не напиться, а просто выпить стакан виски для успокоения.

До особняка доехал в считанные минуты, потому что гнал по ночным полупустым улицам как сумасшедший, сбрасывая нерастраченную яростную энергию. Все-таки стоило дать Гилмору в морду.

Особняк встретил меня тишиной, только в будке охраны светился свет. Тихо припарковавшись, я крабучись вошёл в дом и включил свет в коридоре, чтобы в следующее мгновение увидеть чудное видение — мою няню в фривольном лёгком халатике.

Не представляю, как я не набросился на нее прямо там и не оттрахал до темной пелены перед глазами. Адреналин после разговора с Гилмором еще бил в голову, яйца моментально заболели, стоило взглянуть на очертания сосков, проступавшие из-под этой тряпки, халата Даны.

Член натянул ткань брюк, и я порадовался, что в коридоре так темно. Кажется, я что-то ей говорил, спрашивал, что она там делает, но из головы при виде Даны уже в который раз вышибало все мысли. Я не придумал ничего лучше, кроме как надеть на нее свой пиджак, только чтобы прикрыть от самого себя ее чертовски сексуальную грудь, наверняка такую мягкую и в то же время податливо-упругую под рукой. А как она отреагировала бы, если бы я втянул сосок в рот и слегка прикусил…

А Дана смотрела на меня, возбуждая еще больше.

— Не стоило, — сказала она своим тихим, чуть грудным голосом, в котором от волнения всегда появлялось придыхание. И будь я проклят, если ее саму не заводила вся эта ситуация! Останавливало только то, что на дне ее глаз я все еще видел страх. Боится и заводится, хочет держаться от оборотня подальше, но в то же время с интонациями заботливой жены спрашивает, где я был, и советует проводить больше времени с ребенком. Черт, малышка, да скажи только одно слово, и у тебя будет хоть десяток этих мелких непосед, которых ты так обожаешь. И от процесса их изготовления ты будешь в не меньшем восторге, чем от них самих. Но она лишь смотрела мне в глаза и говорила совсем другое… Другие, правильные вещи, как приличная девочка. А я испытывал некоторое облегчение, что она смотрит именно в глаза, а не ниже.

От нее у меня срывало все предохранители. Голова, наверное, от гипоксии, выдавала одну безумную идею за другой. Я снова покосился на грудь Даны. Края моего пиджака разошлись, и я видел, как сочные округлости чуть заметно вздымаются от учащенного дыхания.

И я вдруг понял, как убить двух зайцев одним выстрелом. Как заполучить Дану и доказать ищейкам чертового Гилмора, что я, мать его, правильный папаша, готовый дать ребенку полноценную семью.

— …Я хочу, чтобы вы стали моей фиктивной невестой, — словно со стороны, услышал я собственный голос, договаривающий немыслимую фразу. — Иначе ваши услуги нам больше не понадобятся.

Идиот. Озабоченный идиот. Она испугалась — ну еще бы, услышав такое, любая решит, что ей грозят увольнением. Я поспешил объяснить, что не в этом дело. Что услуги няньки не понадобятся, если не будет ребенка. И мысль, что Гилмор действительно способен забрать Тори, вдруг прошила мозг раскаленным гвоздем. Я представил, что больше не увижу ее розовую пухлую мордашку, не услышу рева, а еще — так и не смогу наблюдать, как она учится ходить, читать, писать, как растет и разбивает сердца, не услышу, как она назовет меня папой…

Дана отнеслась к предложению с неожиданным спокойствием. Я опасался, что она опять хлопнется в обморок, но она лишь глубоко вздохнула (не смотреть на выпирающие соски!) и сказала:

— Мне надо выпить. Что-нибудь покрепче. И я сейчас не о чае, мистер Штейн.

Сейчас я, как никогда, был с ней солидарен.

''Чего-нибудь покрепче'' в доме было дополна ещё со времён моего беспробудного запоя. Я достал бутылку виски, два стакана, щедро наполнил оба и отдал один из них Дане. Она крепко вцепилось в него, долго разглядывала, а потом залпом выпила. Н-да, вот это нежная феечка…

Повторов за ней, я решил спросить ещё раз:

— Ну, так что, вы всё-таки согласны?

Я с нетерпением ждал ответа.

— Я… — начала она. — Я не смогу изобразить, что, хотя бы, не боюсь вас, мистер Штейн. Моей игре никто не поверит.

Мне захотелось что-нибудь сломать, едва сдержался. Черт, да кто же эти долбанные предрассудки вбил в её хорошенькую головушку-то?

— Но почему? — пытался контролировать себя, но адреналин уже выстрелил в голову так сильно, что появилась мысль: если узнаю, кто это сделал — разорву. Учитывая мои связи, одного имени и описания хватит, чтобы мне за час нашли обидчика.

— Неважно. Я… Не люблю рассказывать эту историю, — отвернулась от меня, по её коже табунами бежали мурашки, противный страх пульсировал в ней, и от такого было противно вдвойне. Своё возбуждение я попытался заглушить, выпив всё до дна.

— Дана, я что-то тебе сделал? — приблизился к ней и в нос ударил запах её возбуждения, смешанного со страхом. Чёрт возьми, раньше я хотел взять таких сучек с двойной силой, потому что для оборотня страх иногда бывает наркотиком. А вместе с возбуждением самки… Чёрт, в случае с Даной я чуть ли не впервые не понимал, как поступить. Её возбуждение притягивало к себе, а запах страха заставлял противиться. Такого с другими сучками не было.

— Нет, но, учитывая, сколько вы выпили, такие последствия вечера вполне себе возможны, — ударила по самому больному. Я сжал кулаки от того, каким было моё прошлое. В том, что пустые бутылки и бухло в прошлом, я не сомневался. Как и сука Кассандра. Когда до неё дойдут слухи о Тори, несмотря на страх Даны, я превращусь в волка и стану на пороге. Но сюда она не пройдёт. Этой твари нечего делать рядом с моим ребёнком.