Сильнодействующее лекарство - Хейли Артур. Страница 8

— Я согласна, — сказала Селия.

— Насчет этого я не сомневался, — сдержанно заметил Сэм. — Кстати, по поводу темы доклада я разговаривал с Эли Кэмпердауном. Так вот, и он, и другие руководители хотели бы, чтобы вы поделились своим опытом, рассказали о работе торгового агента с точки зрения женщины. Предполагаемая тема доклада звучит так: “Взгляд женщины на проблемы рекламы и сбыта в области фармацевтики”.

— Для кинорекламы тяжеловато, — ответила Селия, — но я согласна.

— Докладывать следует в непринужденной манере, можно и пошутить, — продолжал Сэм. — Только не сухость и тяжеловесность! Никаких противоречивых выводов. И еще — нужно будет уложиться в десять — пятнадцать минут.

— Понятно… — задумчиво сказала Селия.

— Если хотите, можете дать мне проект выступления. Я с ним ознакомлюсь и выскажу свои замечания.

— Постараюсь воспользоваться этим предложением, — ответила Селия, у которой уже созрели некоторые соображения по поводу предстоящего выступления. Она вовсе не собиралась делать их предметом предварительного обсуждения.

— Торговля на вашем участке идет отлично, — похвалил ее Сэм. — Так держать!

— Именно так я и намерена действовать, — ответила Селия, — вот если бы еще подбросили какие-нибудь новые лекарства… Кстати, как обстоят дела с талидомидом — кажется, так называется препарат, о котором год назад рассказывал мистер Кэмпердаун?

— Мы от него отказались. Вернули его компании “Хемие-Грюненталь”. Нам он не нужен.

— Почему?

— Согласно выводам наших научных экспертов, — пояснил Сэм, — этот препарат оказался недоброкачественным. Как снотворное он ничего не дает.

— Так, значит, с ним покончено?

— Что касается “Фелдинг-Рот”, да. Правда, я слышал, что компания “Меррелл” собирается приступить к его массовому производству. У них он будет называться кевадон. Да и чему тут удивляться, если принять во внимание успех, который талидомид завоевал в Европе, — прибавил Сэм.

— Похоже, вас это не особенно радует, — заметила Селия. — По-вашему, компания допустила ошибку?

— Возможно, — пожал плечами Сэм. — Но мы можем торговать лишь тем, что получает одобрение научно-исследовательского отдела, а этот препарат они отвергли.

На какой-то миг он замолчал, потом продолжил:

— Вот что мне еще хотелось сказать вам, Селия: кое-кто у нас критикует вас за то, что апробация талидомида ограничилась лишь небольшой группой престарелых, а не проводилась более широко, как изначально предлагал Винсент Лорд.

— Вы тоже принадлежите к числу критиков?

— Нет. Как вы помните, я тогда согласился с вами.

— Я это хорошо помню, — задумчиво ответила Селия и тут же спросила:

— Эта критика может иметь последствия?

— Для вас? Вряд ли, — успокоил ее Сэм.

Дома, по вечерам и в дни отдыха, Селия работала над докладом. Она сидела, обложившись бумагами и документами в тихом, уютном кабинете, где оба они — и Селия и Эндрю — так любили работать вместе.

Застав ее за работой в один из воскресных дней, Эндрю заметил:

— Похоже, ты что-то замышляешь, не так ли?

— Да, — призналась ему Селия, — ты прав.

— А со мной не поделишься?

— Потом, — ответила Селия. — Если я тебе расскажу все сейчас, ты постараешься меня отговорить.

Эндрю лишь улыбнулся. У него хватило такта не задавать других вопросов.

— Мне известно, что большинство из вас женаты, — сказала Селия, вглядываясь в море обращенных к ней мужских лиц, — и вы, конечно, знаете, каково иметь дело с нами, женщинами. Мы часто рассеянны, путаемся, а иной раз вообще все на свете забываем.

— Ты-то не из таких. Сразу видно: с мозгами, — донесся чей-то тихий голос из первых рядов.

Селия слегка улыбнулась, но тут же продолжала:

— Вот о чем я начисто забыла — о регламенте. Как долго мне можно говорить? Кажется, кто-то упоминал десять — пятнадцать минут. Но разве это справедливо? Разве может женщина за такое короткое время раскрыть душу перед пятьюстами мужчинами?

Раздался смех, а из задних рядов донесся чей-то голос с раскатистым акцентом жителя Среднего Запада:

— Эй, детка! Можешь пользоваться моим временем столько, сколько тебе угодно.

Тут вообще все захохотали, в зале пошел посвист и крики:

— И моим — тоже! И моим! Крошка, для тебя все, что угодно!

Нагнувшись поближе к микрофону, Селия ответила в зал:

— Спасибо. Я как раз надеялась, что кто-нибудь именно в таком духе и выскажется.

Она старалась избегать взгляда Сэма Хауторна, внимательно следившего за ней со своего места недалеко от трибуны.

Ведь именно Сэм незадолго до начала заседания предупредил Селию:

— Открытию сопутствует всеобщее оживление. Поэтому первый день, как правило, проходит в пустой болтовне. Мы стараемся поднять настроение у ребят: захватить тех, кто приехал из глубинки, дать им почувствовать свою значительность, еще раз внушить им, в какой отличной компании они работают и как мы счастливы быть с ними в одной команде. Потом, в следующие два дня, мы переходим к более серьезным делам.

— Так, значит, мой доклад лишь часть всей этой пустой трескотни? — спросила Селия, заметив, что ее выступление назначено на вторую половину первого дня заседаний.

— Конечно, а, собственно, что в этом особенного? Ты у нас единственная женщина — специалист по части коммерции. Многие ребята знают о тебе, и, конечно же, все захотят увидеть и услышать что-нибудь новенькое.

— Я уж постараюсь их не разочаровать, — ответила Селия. Разговор этот происходил во время прогулки по Парк-авеню вскоре после завтрака в гостинице с еще несколькими представителями компании. До открытия встречи оставался час. А пока что они наслаждались теплым, солнечным апрельским утром. На Манхэттене дул свежий, легкий ветерок, весна была в разгаре — центральные газоны Парк-авеню пестрели тюльпанами и нарциссами.

А по обеим сторонам улицы шумел нескончаемый поток идущих в несколько рядов машин. Толпы спешивших на работу служащих обгоняли Селию и Сэма, неторопливо прогуливавшихся по тротуару.

Селия приехала в Нью-Йорк утром из Нью-Джерси на автомобиле. Ей предстояло провести в “Уолдорф-Астории” два дня, и она тщательно подобрала свой туалет по такому случаю. На ней был новый, сшитый у портного жакет и темно-синяя юбка, а также белая блузка с жабо. Селия знала, что выглядит элегантно, что в ее костюме удачно сочетаются деловая строгость и женственность. Она радовалась, что наконец смогла избавиться от очков. Их заменили контактные линзы, заказать которые Эндрю посоветовал ей еще во время их медового месяца.

— Ты ведь намеренно решила не показывать мне проект своей речи? — неожиданно спросил Сэм.

— Сэм, дружище, видимо, я просто забыла, — не растерялась Селия.

— Рассказывай кому-нибудь другому! — Сэм повысил голос, перекрикивая шум уличного движения. — Я-то знаю: ты никогда ничего не забываешь.

Селия собиралась было возразить, но он остановил ее жестом:

— Можешь ничего не говорить. Я хорошо знаю, чем ты отличаешься от других моих сотрудников: ты поступаешь по-своему и до сих пор почти всегда безошибочно. Но, Селия, я лишь хочу тебя предостеречь — не зарывайся. Будь поосторожнее! Не следует чересчур спешить и ставить на карту то хорошее, что уже достигнуто, пытаясь достичь еще большего. Вот, собственно, и все!

Весь остаток пути Селия молчала, погрузившись в раздумья. “А не слишком ли далеко я замахнулась со своими планами?” — подумала она.

И вот сейчас, когда встреча началась и Селия стоит на трибуне перед всей армией торговых агентов компании “Фелдинг-Рот” в зале заседаний гостиницы “Уолдорф-Астория”, ей предстоит это выяснить.

— Когда мне предложили выступить перед вами, — обратилась к залу Селия, — то посоветовали поделиться опытом работы торгового агента с точки зрения женщины, что я и намерена сделать. Но еще меня предостерегали от затрагивания серьезных, спорных вопросов. С этим, простите, я не согласна. Нам всем известно: фармацевтика — дело серьезное. Все мы являемся частью компании, производящей важную, даже жизненно важную продукцию. Поэтому мы просто обязаны быть серьезными — я, во всяком случае, исполнена такого намерения. И еще один момент: я убеждена, что все мы — работники передовой линии коммерции — должны быть откровенными, честными и, когда это необходимо, уметь критиковать друг друга.