Аметист - Хейз Мэри-Роуз. Страница 56

Помимо сменившегося цвета волос, на Карлосе не было очков, и казалось, что он каким-то образом вырос. Карлос усмехнулся.

— Платформы. — Он задрал штанину и продемонстрировал массивные подошвы своих туфель.

— Выглядите совершенным американцем, — заметила Джесс.

— Благодарю. Специально так хожу.

— Зачем?

— Помогает в бизнесе. Иногда людям с внешностью американцев больше доверяют. И меньше угрожают. Пойдем?

Мы можем зайти в собор.

Петляя между туристическими автобусами, они пересекли большую площадь и поднялись по широким каменным ступеням. У входа в собор сидела нищенка: голова ее была забинтована, сложенные лодочкой руки подняты вверх в безмолвной мольбе. Карлос вложил в ладони женщины несколько песо, та прошамкала благословение, и монеты исчезли словно по волшебству.

Внутренность храма произвела на Джесс впечатление огромной тяжести и поразительного, безмерного богатства.

Воздух был плотен и сперт от многовековой пыли. Джесс чувствовала, что слова ее, слетев с губ, глохнут, будто она произносила их, закрыв рот толстым одеялом..

— Меньше угрожают, чем кому? — спросила Джесс Карлоса, возвращаясь к прерванному разговору.

— Чем другим, — пожал плечами Карлос.

— Что вы делаете в Мехико?

— Я здесь проездом по пути в Калифорнию.

— Вы все еще живете в Никарагуа?

— Я — никарагуанец.

— Но вы же родились в Соединенных Штатах.

— А мои родители — нет.

— А Эсперанса…

— Это моя мать.

— А-а-а, понимаю…

Длинные полосы сумрачного света проникали в храм сквозь высокие узкие окна, отражались в тусклом серебре, украшенном драгоценными камнями, на пыльных надписях на стенах, в огромных глазах святых на иконах, статуях ангелов и Мадонны.

— Зачем вы едете в Калифорнию?

— По делам правительства.

Теперь Карлос стоял в центре основного прохода, разглядывая окружавшие его древние сокровища.

— Сандинистского правительства?

— Разумеется.

— В таком случае вы — коммунист.

Руис криво усмехнулся:

— Просто патриот. — Он протянул руку в направлении высокого алтаря с орнаментом. — Знаете, я всегда прихожу сюда, когда бываю в Мехико. Смотрю на все это и думаю о том, сколько же все эти богатства стоят. Должно быть, миллиарды. И думаю, что бы можно было купить на эти деньги.

Мысленно я трачу их на медикаменты, учебники, грузовики, тракторы и сенокосилки. Мне становится больно от этих мыслей, но я должен выносить эту боль. Кажется, я мазохист.

Джесс тревожно вскинула голову:

— А Виктория была связана…

— Виктория всего лишь журналистка, — сухо прервал Карлос. Оторвавшись от созерцания «бесполезной» роскоши, он заговорил скороговоркой:

— Как она? Вы ее видели?

Джесс в ужасе уставилась на Руиса.

— Я собиралась спросить об этом вас. Я пыталась разыскать ее. И была уверена, что вы знаете, где сейчас Виктория.

Карлос вздохнул протяжно и мягко.

— Не знаю. Она давно уехала. Вы писали Виктории на адрес редакции?

— Много месяцев назад. Виктория не ответила.

Взяв Джесс за локоть, Карлос повел ее обратно к главному входу, в который как раз в этот момент вваливалась ярко разодетая толпа туристов.

На пороге сидела все та же старуха, спокойная и по-прежнему протягивающая руки ко всем, проходящим мимо нее. Джесс едва сдержалась, видя, с каким презрительным взглядом испанца-колонизатора Руис подал старухе банкноту в сто песо.

На улице воздух был тяжел, имел металлический привкус и пах дымом. Тем не менее Карлос сделал глубокий вдох и расслабился.

— Я же говорил вам, что рано или поздно вы захотите разыскать Викторию, не так ли?

— Да, — чистосердечно призналась Джесс. — Мне хотелось бы извиниться перед ней. И о многом поговорить. Вы обещали помочь, — настойчиво добавила Джесс.

— Это было давно. Времена изменились. Если Виктория уходит, она уходит навсегда. Для меня она больше не существует.

— О-о-о, — тихо произнесла Джесс. Она решила, что ей никогда уже не встретиться с Викторией. Это была неприятная мысль. Вместе с Викторией Джесс теряла какую-то часть своей жизни. — Но вы, без сомнения, — начала она, — были в близких отношениях…

— Я пытался сделать наши отношения еще ближе. И это было ошибкой. Я пытался также оберегать Викторию, но она рассматривала мою опеку как вмешательство в свою личную жизнь. — Руис цинично усмехнулся. — Она говорила, что риск может быть прибыльным делом, и попадала в замечательные истории. — Улыбка сошла с его лица. — Сами понимаете, Виктория могла погибнуть в любой день и в любой момент. Так — между прочим.

— Но, Карлос! Виктория не замечает риска.

Они пересекали улицу, когда Джесс вдруг остановилась как вкопанная, пораженная до глубины души пришедшей ей в голову мыслью.

Дымя черными клубами выхлопных газов, к ним стремительно приближался автобус 100-го маршрута. Карлос схватил Джесс за локоть и резко толкнул ее на тротуар.

— Боже, что, черт возьми, вы делаете?

— Вы разве не понимаете? — закричала Джесс. — Она думает, что уже знает, когда умрет. Ей плевать!

— О чем вы? — нетерпеливо отозвался Карлос.

— О том, что Виктория — ясновидящая.

— Ерунда.

— Но она так часто предвидела события! Она предсказывала множество вещей, и они сбылись! Как в ту ночь, на вечеринке, помните? Когда умер Стефан и… и Гвиннет…

— Виктория жила в перманентно стрессовом состоянии.

Она побывала во Вьетнаме, под огнем. После таких ситуаций мозги зачастую начинают выдавать довольно странные вещи. Но это не имеет ничего общего с даром предвидения, Джесс.

Они медленно возвращались к станции метро. Лицо Карлоса было абсолютно бесстрастным, речь его звучала почти профессионально. Он сунул руку в карман в поисках мелкой монеты.

— Странные вещи? Что, например? — допытывалась Джесс.

Руис пожал плечами.

— Все записано. Вы можете находить фрагменты записи в различных участках своего мозга: первобытно заложенные программы, прежние инстинкты, систему самосохранения, рожденную тысячи лет назад.

— Но это было не разовое озарение. Виктория всегда предсказывала. Еще когда мы учились в школе. Тогда у Виктории не было никакого стресса.

— Разумеется, был. Тогда, сейчас, всегда. На плечи Виктории возложено очень тяжелое бремя. Причем очень давно, возможно, даже с момента рождения.

— Какое бремя?

— Об этом она мне никогда не рассказывала.

— О-о-о… ну-у-у… конечно…

Теперь все казалось совершенно очевидным. Виктория Рейвн с ее сильной наследственностью несла в себе массу невостребованных знаний. Часто это было просто ужасно.

Джесс принялась горячо излагать свою догадку, но Карлос лишь улыбнулся и встряхнул своими рыжеватыми кудрями.

— Мысль ваша, конечно, очень романтическая, но Виктория Рейвн такая же ясновидящая, как вы или я.

Он посмотрел на Джесс и ласково притронулся к ее щеке.

— Берегите себя. И если повстречаете Викторию, передавайте от меня привет.

Руис повернулся на своих высоких каблуках и пошел прочь — обычный турист-гринго, — быстро растворившись в многолюдной толпе.

К началу 1982 года дети окончательно приняли Ши Маккормака в члены своей семьи.

Чуть ли не каждый день романтическая Кэролайн требовала от Ши ответа:

— Ну когда же ты наконец женишься на мамочке?

Джулиан с ума сходил от рассказов о приключениях Маккормака, гораздо более восхитительных, чем те, о которых пишут в книжках. Мальчик ходил за Маккормаком, словно привязанный, и клянчил:

— Расскажи мне, что было после того, как террористы убили первого заложника в Лондоне.

Катриона теперь испытывала почти суеверный страх перед работой Маккормака.

— Я не хочу снова оказаться вдовой.

До увольнения Маккормака из САС оставалось два или три года — возраст Ши подходил к предельному для службы в данном подразделении. Но пока Катриона предпочитала жить своей прежней жизнью, насколько это было возможно.