Ритуал для призыва профессора (СИ) - Лунёва Мария. Страница 66

Дрюня, молча, с важным видом прошагал до пустующей веревки и, неуклюже взлетев, медленно махая травмированным крылом, принялся развешивать остатки моего гардероба.

— Дрюня, а хоть что-нибудь сухим ты оставил. Мне сейчас во что переодеваться?

Кажется, до дракончика кое-что стало доходить. Он внимательно осмотрелся, прошагал в дальний конец комнаты, где были раскиданы вещи из багажника, и, вывернув пустые сумки, просто развел лапками. Немного подумал и зорко глянул на Хаула.

— Если он собирается то же самое проделать и с моим гардеробом, то я против, — рассмеялся он.

— Хаул, у нас свидание накрылось медным тазом, а тебе смешно. Мне же теперь переодеться не во что, а идти в том, что на мне сейчас, я отказываюсь.

Мой храмовник вмиг стал серьёзней. Еще раз оценив всю мощь заботы и хозяйственности моего Дрюни, только покачал головой.

— Ну, удружил чешуйчатый. Это я тебе припомню, — проворчал жнец.

— Во что мне теперь переодеться? Это же всё за день не высохнет. Тут же влажность сумасшедшая. Ну, Дрюня, ну спасибо, дорогой!

— Дрюня хороший, — заявил мой "золушек". — Дрюня жрать сделала.

После этого заявления я подвисла.

— У нас еще что-то случилось? Это не все сюрпризы? — правильно понял моё состояние Хаул.

Пройдясь до печи, я заглянула в казанок.

— А это съестное? — тихо просил Хаул.

— Не знаю, но это наш ужин, — честно ответила я.

— Значит, свиданию быть! А за вещи не переживай, сейчас затопим печь посильнее огняшками и высохнет. А пока я принесу тебе пару своих длинных туник, и проблема будет решена.

— И таз большой и глубокий тоже найти, пожалуйста, — выдохнула я.

Зачерпнув деревянной ложечкой это сомнительное варево, попробовала.

На зубах заскрипел песок.

— Это кошмар, Хаул, но обижать нельзя. Что делать будем? — прошептала я. — Задела я Дрюньку сегодня за живое, он и расстарался на свой манер ради меня.

— Значит, будем есть, — уныло заявил мой храмовник. — Таз тебе зачем?

— Для Клац-клаца, — пробурчала я.

— Даже спрашивать не хочу, кто такой Клац-клац, — засмеялся Хаул. — Сейчас мы выкрутимся с этим… я даже определить не могу, что это.

— По вкусу — кусок земли, — честно призналась я.

Дождавшись пока дракончик скроется в ванной, Хаул с казанком скрылся в ближайшей тени. Я же еще раз вздохнула и пошла собирать свое нижнее бельё. Но тут же поняла, что у меня новая проблема. Даже стоя на стуле, я не доставала до веревок. Потолок-то был высокий, а мой дракон крылатый. Махнув на все рукой, я спрыгнула на пол.

Ну и пусть висит. Бельё у меня красивое, стыдиться мне нечего. В ванной комнате активно продолжалась стирка. Дрюня бурчал и чего-то высказывал элементалю. Этого проклятущего краба, из-за которого, собственно, и начался весь кипиш с потопом плавно перетекший в масштабные постирушки, тоже нигде видно не было. Видимо, морской гад теперь находится под строгим драконьим присмотром.

Да, дела! Знала бы я, во что выльется моя фраза: "высуши вещи", молчала бы рыбой. Это же додумался! Ну, Дрюня, ну помощничек.

Пока я сокрушалась по поводу оказанной мне помощи в хозяйственных работах, незаметно появился Хаул. Я услышала его только, когда дзинькнул казанок, который мужчина поставил на печь. Храмовник выглядел очень довольным. Сразу стало понятно — пакость кому-то сделал. Тихо подойдя к нему, я взглянула на наш ужин.

И намека на тот ком земли, что был тут прежде, не было. Но вот казан вроде мой.

— Уж ты, — я вдохнула аромат свежеприготовленного жаркого с крупными кусочками мяса, — а где драконье варево?

Хаул гордо хмыкнул и самым серьезным тоном выдал:

— Оставил нашим профессорам — аристократам. Пусть полакомятся, — я приподняла бровь, на что мой темный страшный жнец, который собиратель душ на поле брани, расплылся в зловредной улыбке.

— И не боишься, что тебя поймают? — не удержалась от нотаций. — Позору будет, если храмовника бога смерти застукают за похищением казана с картошкой.

Хаул своими проказами меня поражал. Додумался же на промысел в столовую бегать.

— Нет, как ты и сказала, я представитель храма Тагрунса. У меня железная репутация черствого сухаря, — Хаул мгновенно стал серьезным собранным молодым человеком с просто ледяным выражением лица. — Ну, кто может на меня подумать. Им и в голову не придет.

— А вот если с поличным возьмут? — не успокаивалась я и, еще раз осмотрев наш ужин, помешала его деревянной ложкой.

— Ну, Ирина, — Хаул снова стал самим собой, — с поличным меня может поймать только другой храмовник. А этого уж точно не произойдет, потому, как промышляем на кухне мы все разом.

Жнец оскалился в милой гаденькой ухмылке и поиграл бровями. Я оценила размах разграбления столовой.

— И Вэкс? — мне почему-то слабо верилось, что серьезный рассудительный темнокожий мужчина ворует еду из кладовок.

— Постоянно, — Хаул пожал плечами, — он вообще забыл, когда последний раз продукты покупал. Выгребает все из холодильных шкафов аристократов и не покраснеет при этом.

— Ну, вы даете, — я покачала головой. — Вот уж никогда бы не подумала.

Мой мужчина покрутился и, не найдя себе применения, просто уселся на рядом стоящий стул. Он внимательно осматривал веревки с моим мокрым бельем. Я четко уловила момент, когда он натолкнулся взглядом на мои трусики. Хаул замер и как-то даже вперед подался.

Мне же стало жутко неудобно. Словно он не нижнее мое бельё рассматривал, а меня в неглиже.

— Почему вы все-таки просто не ходите в магазины или в таверны? Ведь наверняка там есть еда на вынос, — я попыталась вновь завязать разговор и отвлечь его.

— Ирина, мы росли все вместе в приюте храмовников. Там нас не баловали ни деликатесами, ни теплой одеждой. Крутились, как могли. Так что с нормами дозволенного у нас большие проблемы, и если есть возможность насолить аристократам, мы это сделаем. Из вредности. Просто потому, что можем. А в таверне еду покупать — это уже не то. Во-первых, дорого, во-вторых, скучно.

— И не стыдно, взрослые же мужчины, — сурово глянув, я предприняла попытку призвать к ответу его совесть.

— Абсолютно не стыдно: насолить врагу — святое дело. Тебе не кажется, что работая в Академии, у преподавателей, да и студентов, должны быть равные права. Кухня обязана работать для всех одинаково, а не зеленый горошек — аристократам, а икру красную — простолюдинам.

На его лице было столько возмущения, что я не удержалась и прыснула со смеху. А потом открыла холодильный шкаф и вынула остатки икры.

— Знаешь, я вот с удовольствием буду давиться икрой, а горошек жуйте сами.

Хаул посмотрел на то, что у меня в руках и нахмурился.

— Ирина, что ты вообще ешь? — он хамским образом отобрал мое ведерко.

— А ну верни деликатес! — возмутилась я, и ринулась спасать свою прелесть. — Я, может, всю жизнь мечтала съесть ведро икры, а мне моей зарплаты и на блюдечко икорки не хватало.

— Деликатес? Ты серьезно? — Хаул недоверчиво приподнял бровь.

— Да, самый настоящий, — я довольно расплылась в улыбке и забрала, наконец, свое сокровище.

— А что еще ты любишь? — Хаул распахнул двери моих кухонных продуктовых шкафов и внимательно изучил их содержание. — Рыба красная, овощи, вроде ничего необычного.

Он явно ожидал увидеть там нечто другое. Я, поправив надоевшую блузку, только вздохнула, покосившись на ванную комнату. Переодеться бы!

— Я забыл туники: сейчас принесу. А ты пока составь в уме список самых любимых блюд. Надо же мне знать, чем тебя баловать.

Хаул поднялся и исчез в тенях.

Я снова тяжко вздохнула и глянула на гирлянды из моих выстиранных вещей. Это же надо было додуматься! Я все еще не могла успокоиться по этому поводу. Всего-то нужно было вынуть вещи из сумки и высушить. Высушить, а не перестирать!

Пройдясь по комнате, я заглянула в ванную. Стирка шла полным ходом. Дрюня полоскал, его Клац-клац плавал в воде рядом с замоченным бельем, сидя в небольшом тазу, а из крана свисал элементаль и руководил всем этим парадом.