Пуговка для олигарха (СИ) - Володина Таня. Страница 39

Зачем же теперь тётя задавала вопросы, ответы на которые ей хорошо известны?

— Это правда. Я беременна от вашего сына.

— Да мой сын никогда — запомни, никогда бы! — не связался с такой лохушкой, как ты!

— Но ведь связался… — Надя окончательно перестала понимать тётю. — Там, в клубе, мы были близки.

— Нет! Это я попросила, чтобы он наврал тебе, что у вас что-то было. На самом деле он подсыпал в лимонад снотворное, и ты благополучно продрыхла полчаса. А потом они с ребятами сочинили историю о твоём диком темпераменте, в которую ты поверила! Трудно не поверить, когда три человека говорят одно и то же, правда? Это тоже придумала я! Но между тобой и Рафиком ничего не было! Он даже пальцем тебя не тронул! Ты его привлекаешь не больше, чем домработница Нина!

Мир перевернулся, как лодка в озере во время шторма. Надя ощутила, что тонет в ледяной воде.

— Тогда от кого я беременна? — прошептала она.

— Вот! Ответ на этот вопрос мне бы и хотелось услышать! Хотя я и так догадываюсь! Это Юсуф?

Глава 41. Как крысы

Надя мгновенно поняла, кто отец её ребёнка, и на неё нахлынули сумасшедшая радость и облегчение. Она была невинной, когда отдалась любимому человеку! Она этого не знала, и он не знал — и даже боль и пятнышки на простыне не подсказали им правду. Глеб был у неё первым — первым и единственным! — и от этой мысли пело сердце. Никакой грязи, никакого позора — просто любовь! Пусть запретная и греховная, но всё же любовь, а не бессмысленный и противоестественный разврат в ночном клубе на виду у свидетелей. И малыш её родится не уродом, а здоровым и красивым ребёнком!

Только… зачем они её обманули? Тётя, Рафаэль, мистер Биг с толстым Вано. Все сговорились. Подсыпали снотворное, врали о её поведении, выставили озабоченной дурой, заставили посещать гинеколога и поверить в беременность от Рафаэля. Она пережила столько потрясений — и ради чего? Должна же быть какая-то причина!

— Зачем вы это сделали?

— Кто отец ребёнка? Юсуф, да? И тут успел подгадить, мелкий проныра!

— Я скажу, кто отец, если вы скажете, зачем вы меня обманули!

— Не надо, не рассказывайте ей, — попросил врач, стоявший у дверей палаты. — Это может нам навредить.

Но тётя не собиралась останавливаться. Её несло на волнах злобы, бессилия и жестокости.

— А как бы иначе я получила твою матку?! — выкрикнула она, брызгая слюной. — Когда твой отец бросил меня без поддержки и денег, когда мне пришлось рожать в чужом городе — в девяносто пятом году, без прописки, без связей! — когда пьяный врач совершил ошибку, и мне удалили матку, — разве после этого я не имела права забрать твою?!

Надя похолодела, словно на неё повеяло могильным холодом.

— Но почему именно мою? Что я вам сделала?

— Да потому что ты — моя родная племянница! Твои органы идеально подходят для трансплантации. Нет, изначально я собиралась взять в Москву Любашу, но она залетела сразу же, как ей исполнилось восемнадцать лет! Вы, сёстры Сорокины, долго не думаете, прежде чем размножаться, да? Сначала Любаша, потом ты. Пустоголовые самочки!

— Вы не лучше!

— Лучше! Я любила Андрея!

— Откуда вы знаете, что мы не любили?

— Кого? — полные губы тёти презрительно искривились. — Маратика? Юсуфа? Этих уродцев?

— Что-о-о?! — Надя кинулась на тётю с кулаками, но вмешался врач. Он схватил Надю поперёк живота и оттащил подальше от тёти. — Да как вы смеете оскорблять Любашу! У неё был парень, просто он оказался трусом и сбежал! — Надя ухитрилась развернуться и крикнула в лицо врачу: — А вам как не стыдно? Занимаетесь незаконной пересадкой органов под видом частной клиники! Видели, что я девственница, видели, что никакого ребёнка нет, но заставили меня пить таблетки и готовили к операции! Да вы… Вы — убийца в белом халате!

— Нет! Нет! — испугался врач. — Мы собирались аккуратно изъять матку и пересадить Паулине Сергеевне. Герр Юханссон провёл пять успешных операций! В мае у первой пациентки родился ребёнок, и мы с Паулиной Сергеевной обратились к Юханссону. Он дал согласие приехать в Москву. Это лучший трансплантолог в мире, светило науки! У тебя бы остался незаметный косметический шов, ты жила бы полноценной жизнью, только без детей. Иногда это даже удобно: не надо предохраняться, не надо страдать каждый месяц от недомоганий.

Надя фыркнула.

— И как бы вы мне это объяснили?

— Сказали бы, что во время операции обнаружили опухоль и удалили вместе с маткой.

— Как здорово вы всё придумали! Я считала бы вас своим спасителем!

Он уловил сарказм, но продолжил:

— Зато ты помогла бы Паулине Сергеевне выносить и родить ребёнка, о котором она мечтала.

Надя почувствовала, что её ярость стихает. Она расслабила мышцы, и врач её отпустил.

— А почему вы не взяли кого-нибудь из детдома? — спросила она у тёти.

— Зачем мне какой-то чужой ребёнок из детдома? Я хотела ребёнка от мужа.

— Ну хорошо, вы могли тайно нанять суррогатную мать и притвориться, что сами родили ребёнка.

— Ты обчиталась жёлтой прессы! Думаешь, это легко — притворяться беременной? Думаешь, Глеб идиот и ничего не замечает? Я обязана была родить от него! У меня не было другого выхода! Только так я могла бы… — она оборвала тираду.

— Удержать его? — догадалась Надя.

— А это не твоё дело.

— Вы уверены? — спросила Надя. — Мой ребёнок — не от Юсуфа. Сначала я хотела вас обмануть, сказать, что ребёнок от него, — он парень добрый, выдержит ещё одну клевету. Но я не буду вам врать. Надоело. Вы должны знать правду.

— И в чём же правда?

— В том, что отец моего ребёнка, — Глеб.

Тётя изобразила ненатуральный каркающий смех.

— Не ври! Глеб жил в московской квартире, пока шло следствие, а после мирового соглашения сразу же уехал. Вы с ним даже не пересекались!

— Пересекались, — спокойно сказала Надя.

— Когда?

— Перед подписанием соглашения — в ту ночь, когда вы с Рафаэлем уехали из дома и оставили нас наедине. Мы провели ночь вместе.

Она сама не ожидала, как прозвучит это признание, — настолько искренне и правдиво, что в него невозможно было не поверить.

— Ах ты, маленькая гадина! — завизжала тётя и вцепилась Наде в волосы. Они упали и покатились по полу, не разжимая объятий.

Тётя победила, села верхом на Надю и ударила ладонью по щеке:

— Бессовестная нахалка! Как ты посмела! Сорокино отродье! Задумала увести у меня мужа? Прыгнуть из Юшкино прямо на Рублёвку? Не позволю! Ты думаешь, у него других любовниц не было? О-о-о! Он тот ещё ходок, редко какую юбку пропустит! Юристочки в офисе, стажёрки, молоденькие клиентки, и даже верная овчарка Марта! Корчит из себя помощницу великого адвоката и преданную подругу, а сама пускает на него слюни. Да только не обломится ей — слишком стара, он любит посвежее и посочнее!

Тётя снова влепила Наде пощёчину — в этот раз по второй щеке.

— Паулина Сергеевна, ну нельзя же так! — воскликнул врач, отходя на безопасное расстояние.

— Ничего у тебя не выйдет! Ты ему безразлична! Он бросил тебя — знал про операцию, но уехал. Сбежал, смотался, оставил одну на растерзание всем! Он хоть раз тебе позвонил?

— Нет, — прохрипела Надя.

— А говорил, что любит?

— Нет.

— Вот видишь! Он что-нибудь тебе обещал?

— Нет!

— Но хоть денег дал, признавайся?

— Дал… — Надя заплакала от боли и унижения.

— Ха-ха-ха, узнаю своего муженька! Он всегда суёт деньги, когда хочет откупиться: от тебя, от меня, от Рафаэля, от пострадавших в ДТП. Не будет он с тобой, пойми! Ему плевать на тебя с высокой колокольни! Он заключил с тобой мировое соглашение — заплатил за девственность — и слинял!

— Я всё поняла, — проревела Надя, размазывая слёзы по щекам. — Отпустите меня. Я хочу домой, я устала, мне надоело разбираться, кто прав, а кто виноват. Я не понимаю, как вы живёте. Эти ссоры, интриги, лицемерие… Друзья предают, жены врут, мужья изменяют, врачи вырезают органы за деньги, брат подсыпает снотворное. Вы как крысы в железной бочке — жрёте сами себя.