Линии на руке 2 (СИ) - Мельцов Илья Николаевич. Страница 39

— Что-то есть, — согласился я.

— Вполне возможно, что где-то в той стороне месторождение кристаллов. Проверить надо — такой шанс упускать нельзя. За один фиолетовый, если поторговаться, можно тысяч пятнадцать выручить, а в одном пучке до десятка бывает растет. Возле них, правда, твари любят селиться, но иногда везет и месторождение никем не охраняется. Идите за мной след в след, только очень тихо.

— Может ну его нафиг так рисковать? — нахмурился я.

— Если дело выгорит, половина выручки ваша. Мы осторожно. Пошли.

Азартность Антона несколько напрягала. С другой стороны, он от своей идеи точно не откажется, а оставлять его одного, наверное, не стоит, да и деньги лишними не бывают. Переглянувшись с Машей, мы направились вслед за рейдером.

Фиолетовые линии вокруг, действительно будто металлические опилки под действием магнитного поля устремлялись к какой-то одной точке. Такая своеобразная дорожка из хлебных крошек привела нас к заброшенному парку. Кривые деревья, покосившиеся лавочки, заросшие фиолетовой травой дорожки, обрамленные густыми, но неприятными на вид кустами.

Какой-то мерный повторяющийся скрип тревожно доносился из глубины парка, но Антона это, кажется, не смущало. Крадучись между деревьями, он приближался к центру паутины — именно так мне представлялась сетка темнеющих под ногами прожилок. Медленно, внимательно глядя по сторонам, Зыков двигался вперед, обходя порой совершенно безобидные на мой взгляд места, и нам с Машей оставалось только повторять за ним.

Как оказалось, источником неприятного звука являлись старые и проржавевшие едва ли не насквозь качели. Мы подошли к детской площадке, будто бы перенесенной в этот заброшенный парк прямиком из моего детства — старая железная горка в виде ракеты, рукоходы, карусель для четверых, турники разных размеров. Прям ностальгия берет, жаль выглядит все крайне удручающе.

Фиолетовые линии привели именно сюда. Судя по всему, где-то здесь и должно было находится месторождение кристаллов, однако сколько бы мы не смотрели по сторонам, но ничего такого увидеть не смогли.

Зато, мое внимание привлекло кое-что другое. Обходя детскую площадку по кругу, я вдруг увидел, что неподалеку от нее под поваленным деревом зияет неслабая такая дыра, в которую без труда поместится человек.

Осторожно отойдя назад, я привлек внимание Антона и жестами попытался объяснить ему увиденное. Рейдер, судя по всему, так до конца и не понял, что именно я имел ввиду, и направился лично взглянуть на дыру, но едва она появилась в поле его зрения, как Зыков замер, окаменевшей статуей, после чего крайне медленно развернулся к нам. На лице мужчины отражалась целая гамма эмоций, главной из которой была смесь страха и какого-то облегчения.

Опять последовала сцена, похожая на репетицию спектакля для глухих. Отойдя от дыры на несколько метров, Зыков принялся активно жестикулировать, призывая нас срочно покинуть это место. Уговаривать долго не пришлось. Заброшенная детская площадка и так выглядела крайне стремно, а наличие поблизости непонятных провалов лишь усугубляло это впечатление.

— Чуть не влипли, — выбравшись из парка, выдохнул Антон.

— Что вообще происходит? — спросила Маша, — чего вы там увидели такого, что едва в штаны не наложили?

— Логово песчаника там, вот что.

Песчаниками называли тварей седьмого уровня, очень похожих на тараканов. Очень больших и опасных тараканов. Быстрая и практически неуязвимая для огнестрела зверушка зачастую рыла себе гнездо где-нибудь в песке на берегу реки или другом прохладном месте, и в дневные часы, как правило, находилась там. Видимо не любила она жару, зато очень любила людей, в гастрономическом, конечно же, смысле.

То, что мы сейчас живы, наверное, чистое везение. Либо тварь свалила куда-то на охоту, либо уже сдохла — не зря же кристаллов на детской площадке не оказалось. Других причин, по которым песчаник не выбрался из своего логова, я не видел — он очень хорошо чувствовал любые вибрации.

— Серьезно? — брови девушки удивленно поднялись, — и почему мы еще живы?

— Ну мы же были очень осторожны, — ответил Антон, — зато теперь можно с уверенностью сказать — других тварей зоны поблизости нет. Это охотничья угодья песчаника, жив он или уже почил, но остальные на его территорию не сунутся.

— И большая у него территория?

— Не очень, — ответил я, — в радиусе километра от логова.

— А тварям восьмого или девятого уровня разве не плевать на этого таракана? Пришли и хобот ему нахрен отгрызли.

— Это не совсем так работает, — усмехнулся Зыков, видимо представляя, как выглядит таракан с хоботом. — После перезагрузки, твари начинают искать себе территорию. Сперва, самый большой кусок занимают девятки, прогоняя оттуда всех остальных, затем то же самое делают восьмерки, ну и самым слабым достается то, что осталось.

— Прям как у людей, — грустно сказала девушка.

— Ну да. Так вот, это общие правила, но некоторые монстры, типа тех же мимиков или сквозняков, их игнорируют. Ну и само собой, если человек шуметь начнет, то на территориальные претензии тварям становится глубоко начхать. Начни стрелять, и сюда живо кто-нибудь притащится.

— Сквозняки это кто, напомни?

— Так называют существ, которым плевать на любые зоны, кроме черных. Они могут как в зеленой появится, так и по фиолетовой шлятся.

— Слушай, — Маша обратилась ко мне, — в той деревне, где мы появились, были похожие твари. Я еще одну завалила в первый же день. Она вроде по силе должна в синей жить, но пришла почти к краю леса.

— Ну да, примерно так, — согласился Антон. — Только в начальной деревне, были маленькие и далеко не самые опасные зверушки, а здесь их попробуй еще убей. Хорошо хоть встречаются они довольно редко. Все, хорош болтать, скоро уже Полис, а там и черная зона.

Военная база, куда мы, собственно, и направлялись, находилась чуть в стороне от Полиса, буквально в паре километров от него, но, чтобы туда добраться, нам все-таки предстояло пройти по территории города. Причиной этому являлась широкая река, отделяющая черную зону от фиолетовой. Переплыть ее не представлялось возможным по двум причинам: отсутствие плавсредств и аномальное поведение жидкости. Если река или озеро, находилось или вплотную прилегало к черной территории, то по какой-то причине там менялась плотность воды. Проще говоря, в ней тонуло даже дерево. Разумеется, пить такую жидкость тоже не рекомендовалось.

Таким образом водный путь для нас был исключен, однако несколько автомобильных мостов, переброшенных через реку, решали эту проблему. Одним таким нам и предстояло воспользоваться.

Граница между черной и фиолетовой зоной отчетливо выделялась на фоне окружающего пространства. И дело тут было даже не в изменении цвета поверхности, к этому мы уже привыкли — река. Именно она, как магнитом, притягивала внимание. Широкая водная артерия, зажатая с обеих сторон бетонными берегами, выглядела пугающе и чужеродно. Вода в ней походила больше на застывшую ртуть, окрашенную в черный цвет. Ни волн, ни ряби — стеклянная, мертвая поверхность.

В отличии от реки, мост выглядел, можно сказать, обычно. Да он на середине менял цвет с фиолетового на черный, но на этом странности заканчивалась. Обычный арочный мост, заставленный автомобилями разной степени ветхости — проржавевшие насквозь легковушки, грузовики, выглядящие относительно целыми, трамвай, каким-то образом затесавшийся в эту компанию.

Спрятавшись в развалинах кирпичного дома, бывшего когда-то продуктовым магазином, мы внимательно наблюдали за рекой. Место довольно открытое, и не хотелось бы попасться кому-нибудь на глаза. Антон водил биноклем вдоль берега, периодически останавливая взгляд на каких-то деталях, но обеспокоенности не выказывал. Видимо, пока его все устраивало.

— Вроде тихо. Так, значит, в черной зоне я был всего два раза и то недолго. Правила поведения в ней повторять нет смысла, наверное, да? Все то же, что и в Фиолетовой, только жестче — не шумим, желательно вообще не разговаривать, и не торопимся, если встретим десятку, умрем при любом раскладе. Ни разу не слышал еще, чтобы кто-то ее смог завалить.