Шахта Шепчущих Глубин, Том I (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич. Страница 4

— Меня зовут Гвинден. Со мной Соверетт из Дома Эвер’харн. Открывай, старик.

— Обязательно, аж два раза. Проваливай, шельма, пока басидирондам тебя не скормили! — злая тирада старика была прервана длинным сухим кашлем.

Щёлка захлопнулась, а я остался снаружи.

Честно говоря, я разозлился. Чёрт, да у меня крышу сорвало. Не знаю, что именно так на меня подействовало, очередное упоминание проклятых людоедских цветочков или хамское обращение вместо почестей и благодарности, но, набрав полную грудь кислоты, я плюнул прямо на замочную скважину.

Металл зашипел, оплывая, и в середине створок образовалась дыра размером в локоть. Хэкнув, я пнул створку изо всех сил, и её внесло внутрь, судя по звуку, ударив моего собеседника. Открылась дверь не полностью, но мне и этого хватило. Я залетел внутрь, выбив из рук старого дроу арбалет, который тот наводил на меня трясущимися руками.

Репутация с Домом Эвер’харн снижена на 6 000 (Недоверие)

— Эстрикс всемогущая, да что же это делается, — бубнил он себе под нос, пока моё пенальти не отправило потемневший от времени арбалет в стену, где от удара старый приклад треснул, а болт, вжикнув и срикошетив о стену, унёсся в темноту города.

Взяв за шкирку Соверетта, я сунул его под нос эльфу и рявкнул прямо в слезящиеся глаза.

— КТО ЭТО ПО-ТВОЕМУ?

Старик перевёл взгляд на бессознательно эльфа и затрясся уже всем телом, да так, будто участвовал в соревнованиях по лимбо и пришёл его черед пролезать под очень низкой палкой.

— Н-н-н-нашелся! Эстрикс милостивая! Живой! — старче вырвал его у меня из рук с совершенно неожиданной силой и начал судорожно осматривать на предмет ран.

По коридору из глубины дома уже бежала четвёрка бойцов, что совсем не напоминала почётный караул, приуроченный к моему прибытию. Взгляд бойцов, закованных с головы до ног в доспехи, не сулил ничего хорошего. Ну что ж, придётся с ними разобраться, главное — никого не убивать.

— СТОЯТЬ! — внезапно гаркнул старик. Замерли, что характерно, все: и я с оружием на изготовку, и солдаты.

Репутация с Домом Эвер’харн повышена на 6 000 (Дружелюбие)

— Арнел, срочно мастера Соверетта к лекарю, головой за него отвечаешь, — чётко и без стариковского пришепётывания скомандовал мой визави. — А ты, как бишь тебя, Гвинден? Идёшь со мной. Да, — вспомнил он, — Виззен и Часард, сторожите двери, чтоб через полчаса были, как новые. Приду — проверю!

Он направился вглубь дома, припадая на левую ногу, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Покрытая старческими пятнами лысая макушка дроу отражала свет редких факелов. Кажется, это первый эльф, который не может похвастаться пышной шевелюрой.

Короткий тёмный коридор сменился караульной комнатой с запирающейся дверью, которая стала бы ещё одним препятствием на пути штурмующих врагов, пусть это и не в ходу для дроу, но готовиться нужно к каждому сценарию. Уверен, в стенах полно полостей и скрытых тоннелей, откуда можно нашпиговать врагов стрелами только так.

Небольшое турне сквозь спящий особняк (по пути нам едва ли встретилось три слуги да пару бойцов) закончилось в комнате для ожидания. Эта функция прям отчётливо читалась в каждой детали мебели. Небольшой диван. Столик с графином вина. Всего один вход, дабы запереть опасного гостя. В замке щёлкнул поворачиваемый ключ, и я остался один.

Повертев головой, я не нашёл ничего хоть сколько-то ценного вокруг и, наклонившись, понюхал вино. Этот напиток не имел того самого сладковатого тошнотворного запаха ягод лиан-убийц, но пить я все равно не стал, хоть и хотелось. Кто знает, что внутри, быть может, яд или сыворотка правды?

Прилёг на диван я просто чтобы расслабить мышцы. Прикрыл глаза, давая им отдохнуть, а пришёл в себя оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Сморило меня конкретно, сказались усталость и эмоциональное перенапряжение. Как показывали игровые часы, проспал я чуть больше двух часов, а разбудил меня тот же самый старик. Он успел переодеться в чуть более парадную униформу, и теперь напоминал копию убитого мною мажордома из Дома Теккен’ар. Тот правда был помоложе и покрепче. Этот совсем сухой.

— Вам, мастер Гвинден, будет оказана великая честь! Матриарх Чезедра Эвер’харн безотлагательно примет вас в зале для аудиенций. Прошу за мной.

— Безотлагательно, это через два часа? — дружелюбно поддел я, как оказалось, все-таки мажордома.

— Да, сэр, учитывая в высшей степени необычные обстоятельства, при которых вы э-э-э — на секунду замешкался велеречивый эльф — воспользовались нашим гостеприимством, нам потребовалось всего два часа, чтобы установить истинность ваших слов, а также послать бойцов к бывшему Дому Теккен’ар.

— И что они обнаружили?

— Вам лучше продолжить этот разговор с Госпожой.

— Ну что же, веди меня, о угольный Вергилий.

Брови старика удивлённо приподнялись, почти достигнув макушки, но он промолчал.

Зал для аудиенций Дома Эвер’харн мог бы сойти за брата-близнеца того, что я разрушил, если бы за ним всё же следили: протирали пыль, снимали паутину, полировали магические светильники и вообще боролись с разрухой и запустением. Сейчас же вид он имел весьма блеклый и унылый, как некогда красавец-актёр, что состарился и спился, себя молодого напоминая лишь отдалённо.

Первое, что мне бросилось в глаза, — это покосившийся трон. Не критично, градусов десять-пятнадцать, не больше, но это было заметно невооружённым глазом. Либо ссохся сам престол, либо возвышение, на котором он покоился, но Матриарх сидела, привалившись к одному из подлокотников, кренясь набок.

Отличие от Ши’нил было колоссальным. Если та выглядела зрелой и сильной, лишь отдельные элементы выдавали увядшую молодость, то возраст Чезедры я мог попытаться лишь предположить. Не удивлюсь, если она разменяла не первое тысячелетие. Единственное, что все ещё оставалось молодым и пышным в её внешности, — это волосы. Роскошные молочные пряди высокой причёски, зачёсанные назад, поддерживаемые благодаря костяной тиаре, спадали волной, закрывая уши. Лишь смутно виднелись длинные серьги в виде трёх камушков, висящих на нитке один за другим.

Морщины тревог и складки переживаний безжалостно въелись в её лицо, чертя его на части, словно границы стран на карте. Ритуальная татуировка на лице придавала ей вид шамана древнего племени. Белые линии-точки полукругом охватывали кожу над бровями, сходясь к переносице, спускались по носу и исчезали. Белая чёткая линия появлялась дальше лишь на нижней губе, заканчиваясь на подбородке. Вначале жрица показалась мне ослепшей, но то, как следовали за мной её зрачки, убедило в обратном.

Лицо эльфийки[3] выдавало смесь тревоги и затаённой радости. Словно она боялась, что жестокая судьба снова отнимет у неё то, что так милостиво вернула обратно. Матриарх была одета в наглухо закрытое платье, поверх которого была наброшена шерстяная шаль.

По бокам от трона стояло два гвардейца — скорее всего члены Младших Домов, которые неодобрительно посматривали на меня, медленно приближающегося к их госпоже.

Остановился я за десять шагов от престола, и, вспомнив поучения Соверетта по этикету, встал на одно колено. «Вежливость ничего не стоит, но приносит много», а учитывая наше спорное первое знакомство, сейчас она точно не повредит.

— Интересный юноша, — мелодичным, но немного глухим голосом заметила Чезедра, — крушит двери моего Дома, но склоняет буйную голову. Пугает старого Киорена, но возвращает мне моего сына. Здесь есть противоречие, а природа не терпит противоречий. Значит, одно из двух является ложью. Либо ты, Гвинден, — друг моей семьи с дурными манерами, либо — волк в овечьей шкуре, что обманом проник в мой дом, — при этих словах гвардейцы почти синхронно положили руки на рукоятки мечей. Так кто же ты, загадочный мальчишка?

— Я — друг вашему сыну, — ответил я, выделяя последнее слово голосом. — Он неоднократно спасал мою жизнь, а я — его. Вместе мы прошли огнём и мечом по Дому Теккен’ар, и больше этого Дома нет. Он кончился с последним членом этой проклятой семейки. Око за око.