Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере (СИ) - Кальк Салма. Страница 15
Стал кардинал жить в аскезе. И показалось ему, что отступает болезнь — стали шаги его тверже, дыхание увереннее, а мысли — яснее. Редко-редко доставал он из пустой сокровищницы медальон и любовался на него. Но однажды, поздно ночью, когда сидел он в своем кабинете и держал в руках сокровище, снова явился нечистый дух. Обвинил он кардинала в том, что жаден тот и нечестен, не только паству свою обманывал, но и его тоже, и за что покарают его страшной карой. Наутро нашли кардинала бездыханным, а в руках у него был тот самый медальон. Молодой священник, из бывших при особе кардинала, так прельстился медальоном, что не устоял и взял его себе. Жизнь его после того тоже была коротка и не очень хороша — его настигла тяжкая болезнь, от которой тот вскоре и скончался, сжимая медальон в руках.
Медальон еще некоторое время переходил из рук в руки, и всякий раз его владельцев ожидала печальная судьба и неминуемая скорая кончина. Пока однажды очередной владелец, а был он тоже кардиналом, не задумался, в чем же причина, и не обратился к Господу с молитвой, чтобы тот наставил на ум и подсказал, что делать. И было ему видение — ангел в свете сияющем явился и повелел — сложить медальон на алтарь в домовой церкви кардинала и там оставить не меньше, чем на трижды три дня, а после надеть на шею статуе Пречистой, что стоит возле алтаря, и никогда более им не пользоваться.
Кардинал исполнил все, что от него потребовали, и некоторое время медальон украшал дивной работы мраморную статую, стоявшую близ алтаря. Но однажды ночью, после сильной бури, статуя исчезла, и медальон вместе с ней. И никто не знал, куда она подевалась. Ни ангелы, ни духи нечистые более никого по этому вопросу не тревожили, из чего стало ясно, что не людского ума это дело, и заниматься им более не следует.
* 2 *
И это всё? Интересно, почему вдруг всплыла эта старая история, и кто подсунул ее кардиналу д’Эпиналю? Элоиза сложила листы обратно в папку и пошла в кабинет его высокопреосвященства. Он с улыбкой поднялся ей навстречу и предложил располагаться и пить кофе.
— Ну как? Вам понравилось? — спросил кардинал.
— О да, давно не читала исторических нравоучительных новелл. Вы не узнали, кто это вам подсунул и для чего?
— Пока нет. Я поговорю об этом с монсеньором Марни или с господином Сан-Пьетро, но у меня есть просьба и к вам. Завтра документы нужно вернуть подписанными, я не буду приглашать господина Моллини сюда к нам, я прошу вас съездить к нему в офис и на его территории спросить его об этой папке. Вдруг он что-то вам расскажет? Я знаю, вы бываете очень убедительны.
— Это так важно? — спросила она.
— Это, скажем так, любопытно. А я вообще любопытен, вы не знали?
— В принципе, вы известны как любитель и ренессансных, и более поздних подобных редкостей, к вам могли обратиться и напрямую. Кстати, вы слышали когда-нибудь об этом медальоне с рубином?
— Нет, не приходилось. Но в тексте не упоминается никаких характерных признаков, кроме этого самого рубина и некоего образа внутри.
— И кстати, вы не проводили экспертизу текста? Когда написан, чем писали, что за бумага?
— Да, я показывал его знакомому специалисту, он не делал подробного заключения, но осмотрел документ и сказал, что ориентировочно записан во второй половине XVI века. На более детальное заключение было нужно больше времени. Если вам удастся узнать подробности, поработаем еще.
— Хорошо, я завтра съезжу к господину Моллини и спрошу его, что он знает об этом документе.
— Не совсем так. На всякий случай я попрошу кого-нибудь из службы безопасности сопроводить вас.
— Зачем?
— А кто его знает? Но мне так спокойнее.
— Хорошо, пусть так. Я съезжу к нему с кем-нибудь из сотрудников монсеньора Марни.
* 3 *
Наутро Элоиза проснулась в прекрасном расположении духа. Предстояла поездка по городу, днем, и абсолютно в рамках работы — это чудесно! Остужать ее прекрасное настроение начали уже за завтраком, когда к ней в столовой подошел Лодовико Сан-Пьетро и сообщил, что она поедет не с кем-то там, а с монсеньором Марни, и не на своей машине, а на его, и с ними будут водитель и еще один человек на всякий случай.
Спорить и ругаться не хотелось. Очень не хотелось.
— Господин Сан-Пьетро, объясните пожалуйста — а для чего так много народу? Его высокопреосвященство полагает, что с вашей стороны достаточно кого-то одного.
— Госпожа де Шатийон, я не вмешиваюсь в ваши аналитические дела, и очень прошу не принимать за нас решений, касающихся нашей работы. Мы с монсеньором Марни решили, что будет так, значит, к тому есть основания.
— Так может быть, он вообще вместо меня сам все сделает?
— Нет, он просто присмотрит, чтобы все было в порядке. Для вашего же блага. Ну и для общего, само собой. Мы ждем вас в гараже через полчаса.
Вот и поспорили, называется.
* 4 *
Через полчаса она спустилась в гараж. Ее там уже ждала целая делегация — помянутый монсеньор Марни, Карло Каэтани — он обычно вел машину, если Марни куда-то официально ехал, и Лука — один из подчиненных Марни, который, наряду с другими, пытался к ней подобраться и был некоторым образом наказан за назойливость и непонятливость. Конечно же, вид этих людей радости ей не доставил, один Марни чего стоит, смотреть на него, приятно, конечно, даже слишком, но садиться с ним рядом и куда-то ехать… А день так хорошо начинался!
— Добрый день, госпожа де Шатийон. Садитесь, пожалуйста, — Марни открыл перед ней дверцу машины и пригласил внутрь, отстраненно и вежливо.
«А ведь был момент, когда он называл меня Элоизой! И я сама все испортила! Дура!»
— Благодарю вас, — она села, поправила жакет, расположила на коленях сумку.
— Скажите, вы раньше встречались с господином Моллини?
— Нет, не доводилось.
— Тогда уж извините и не держите зла, но я пойду с вами.
— Почему это?
— Вам прямо сказать?
— Конечно.
— Вы женщина красивая, он сразу же начнет приставать к вам. А меня он знает и в моем присутствии приставать поостережется.
— Раз так, идите, — пожала плечами Элоиза.
И далее до офиса они молчали.
Офис располагался в мрачного вида старинном здании с толстыми стенами и маленькими окошками. Они оставили машину у входа, Карло и Лука остались в ней на связи, Элоиза и Марни отправились внутрь. Их пригласили в приемную.
В приемной их встретил улыбающийся толстенький господин, представившийся господином Пронтио, помощником господина Моллини. Он сообщил о том, что господина Моллини сейчас нет в офисе, но он скоро появится, рассыпался в извинениях, предложил подождать и выпить кофе.
— Как долго придется подождать? — поинтересовалась Элоиза. — Вообще-то, мы договаривались с господином Моллини на определенное время.
— О да, он предупреждал меня, но совершенно неотложное дело потребовало его присутствия. Он очень просил меня передать вам свои извинения. Но, может быть, я смогу вам помочь? Расскажите мне о своем деле. Я в курсе дел господина Моллини, я с удовольствием помогу красивой даме и сопровождающему ее господину.
— Дама хотела побеседовать непосредственно с господином Моллини, — ледяным тоном сообщила Элоиза.
Ей не нравилось происходящее, и у неё возникло очень определённое ощущение — доверять этому человеку нельзя ни в коем случае.
— Я понимаю, сударыня. Но вы вполне можете довериться мне, — проникновенно говорил господин Пронтио. — Скажите, вы же сотрудница кардинала д’Эпиналя? И вы, господин? Я правильно понял? Господин Моллини говорил, что ему должны привезти документы из палаццо д’Эпиналь, вы можете оставить их у него на столе, они дождутся его обязательно, если у вас нет времени ждать, — продолжал нанизывать слова господин Пронтио. — Подумайте, господа, а я пока распоряжусь насчет кофе.
Он вышел. Марни вопросительно посмотрел на Элоизу.
— Будем ждать? Или ну его?