Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере (СИ) - Кальк Салма. Страница 9

Когда прозвучали финальные аккорды, Элоиза как будто очнулась. С удивлением обнаружила правую руку в ладони Марни, рассмеялась, вскочила с кресла и зааплодировала. Он отодвинул оба кресла подальше и присоединился к ней.

Занавес закрылся, они, не сговариваясь, повернулись друг к другу.

— Себастьен, я думаю… — и тут до нее дошло, что она назвала его просто по имени, она улыбнулась и опустила глаза. — Простите, пожалуйста.

— Нет, не просите прощения! — он взял обе ее ладони в свои. — Скажите так же еще раз. Это здорово — слышать свое имя, произнесенное вашим голосом.

— Уговорили… Себастьен. Так вот, я думаю, что вы очень удачно предложили сопроводить меня на спектакль. Было здорово, правда же?

— Да, никогда не думал, что опера может произвести такое сильное впечатление. Скажите, вы торопитесь куда-нибудь сегодня?

— Нет. Абсолютно никуда, — улыбнулась она.

* 11 *

Они неспешно шли по улице, держались за руки и молчали. Происходившее ошеломляло. Уже после Элоиза очень много думала и пыталась придумать ответ на вопрос — было ли все предрешено свыше, сложилось само собой или во всем виновата Линни и ее талант. Но в тот момент аналитические способности отключились, да вообще какие бы то ни было мыслительные способности отключились совсем, всё перебили резко обострившиеся чувства. Оказывается, она еще живая, она может интересоваться мужчинами, она может чего-то хотеть! Глаза вбирали в себя его облик, уши слушали его голос — да, он ведь что-то говорит! Но, кажется, не настаивает на немедленных ответах. А чтобы чувствовать тот запах, который она отметила еще в начале, Элоиза в какой-то момент решительно взяла его под руку, и его это очень порадовало. Истолковать его острый и цепляющий взгляд иначе было просто невозможно. А второй рукой вцепиться посильнее в сумочку, до того мирно висевшую на плече. Потому что очень уж хотелось взяться за него и второй рукой тоже, ощутить ладонью и кончиками пальцев кожу, волосы… Мысль про попробовать на вкус поднялась из глубины и была безжалостно туда обратно отправлена — пока. Мир куда-то катился, летел и подпрыгивал, и как же это было замечательно! А островком стабильности оказался этот вот невероятный мужчина, с которым она уже полгода каждый день здоровалась и в упор его при этом не видела.

— Элоиза, милая, вы же совсем меня не слушаете, — вдруг сказал он

— Простите, Себастьен, я задумалась. Я с вами, здесь и сейчас, — подняла глаза, улыбнулась, сделала глубокий вдох и положила вторую руку ему на плечо. Его глаза полыхнули огнем, обожгли…

Целоваться под фонарем было просто прекрасно. Это был самый подходящий для таких дел фонарь на всем белом свете.

Элоиза открыла глаза, встретилась с его взглядом. Снова улыбнулась.

— К вам или ко мне? — спросил он, не отводя от нее взгляда.

— К вам, — выдохнула она. Ей всегда было проще самой пойти к мужчине, чем принимать кого-то у себя.

Он обнял ее за плечи, и они отправились в отель.

* 12 *

Позже Элоиза никогда не могла вспомнить подробностей того вечера. Кажется, они пришли к нему в номер, в гостиной не задержались, пошли в спальню, целовались, раздевались, смеялись, что-то говорили… Окружающий мир кончился. Да, впрочем, он и не был им нужен, им хватало друг друга.

И определенно, мужчины лучше она в своей долгой и насыщенной жизни не встречала.

Открыла глаза, улыбнулась, потянулась. Глядя в глаза, поцеловала его. Снова зажмурилась.

— Элоиза, вина?

— Да, пожалуйста, — она намотала на палец выпавшую из прически прядь и попыталась зафиксировать ее в узле шпилькой.

Себастьен вышел в гостиную, звенел там бокалами.

А она открыла глаза и вместо понятного номера в отеле вдруг увидела совсем другое. Ночная улица, смеющиеся глаза перед ее лицом… совсем другие глаза, не эти, не сегодняшние. Потянуло холодом, и вдруг звук выстрелов, выражение лица страшным образом меняется, и глаза становятся пустыми, безжизненными.

Элоиза зажмурилась, но кошмарное видение не исчезло.

Вернувшийся Марни увидел только, как жутко изменилось ее вот только что сияющее счастьем лицо.

— Что случилось, Элоиза? Вам померещился призрак? — встревожено спросил он.

— Можно сказать и так, — проговорила она, снова зажмурилась на мгновение, а потом сказала ужасное: — Простите меня. Я не должна была так забываться. Я была неправа, простите меня, пожалуйста. Это невозможно, у нас ничего не получится.

Молниеносно надела платье и туфли, схватила остальное, на мгновение пригвоздила его взглядом к полу.

Он поставил на пол бокалы, осторожно подошел к ней и аккуратно взял за плечи.

— Элоиза, что случилось? Все же было хорошо? Не убегайте, пожалуйста, — он старался быть убедительным и проникновенным, но в ее глазах не было разума, только страх.

— Если я останусь, для вас это рано или поздно плохо закончится.

Вывернулась из его рук и убежала в ночь.

Заскочила в свой номер, надела на себя все, что еще не успела к тому моменту, схватила сумочку и выбежала на улицу.

Слезы пришли даже не за первым углом. Она не очень разбиралась, куда именно ее несут ноги, подальше от ни в чем не повинного человека, да и ладно. Прислонилась к стене. Услышала звук быстрых шагов, почувствовала, что это он, понимающий, что на шпильках она далеко не убежит, ищет ее. Собралась с последними силами, отвела ему глаза, и как же это оказалось трудно! Она закрыла глаза и не дышала, пока он не прошел мимо и не ушел далеко.

Достала из сумки телефон. Там уже была пара звонков от него, но она же так и не включила звук после выхода из театра, не до того было. Потому и не услышала. И хорошо, что не услышала.

Набрала номер Линни.

— Скажи, к тебе можно сейчас приехать? Ты еще не спишь?

— Дорогая, в чем вопрос, конечно! А ты чего ревешь?

— Расскажу…

2.3 Осколки и угли

* 13 *

Элоиза ворвалась в маленькую квартиру Линни рыдающим ураганом.

— Я идиотка! Меня нужно запереть и запретить мне общаться с людьми! Навсегда! Я опять все испортила!

— Так, — решительно сказала Линни, — ты сейчас снимешь плащ и туфли, положишь сумку, пройдешь в гостиную, сядешь и расскажешь мне всё по-человечески. Ясно?

Видимо, было ясно, потому что Элоиза повиновалась без разговоров. Посмотрела в зеркало, вытерла пальцами слезы, размазав уже растекшуюся тушь еще сильнее, нашла в сумке платок, промокнула глаза и нос, после чего прошла в гостиную. Там она сразу же была замечена и обнюхана двумя лианскими котами — белым полосатым Луи и серым полосатым Шико. Луи произвёл идентификацию и удалился, а Шико попытался забраться на колени, но был отправлен восвояси.

Тем временем Линни принесла ей стакан воды и бокал коньяка.

— Пей! А потом рассказывай. Что у вас произошло с тем симпатичным мужиком? Кто он, кстати?

— Ты видела?

— Еще бы я не видела, как вы глазами сверкали на всю сцену! Меня потом все наши спросили — с кем это твоя сестра в ложе сидела! Вы хоть слышали, как мы пели?

— Конечно, еще бы! Ты фантастична, как всегда. Себастьену тоже понравилось, — вздохнула Элоиза.

— Ага, его зовут Себастьен. Уже что-то. Где ты его взяла?

— На работе.

— Тоже не привыкать, ты всю жизнь мужиков находишь на работе. И?

— Все было хорошо, но мне опять привиделся тот же ужас, что и всегда в последнее время. Я вспомнила, что приношу людям только несчастье, извинилась и убежала.

— Так, понятно. А он?

— Пошел меня искать. Звонил.

— А ты?

— Ну не могу же я с ним оставаться после такого! Зачем ему мои призраки?

— Я сто лет назад тебе говорила, как прогоняют призраков — крепким словом и холодным железом, — пожала плечами Линни. — И даже предлагала кандидатов на роль экзорцистов и охотников за привидениями. Может быть, твой сегодняшний кавалер тоже подойдет?

— Зачем ему это? — прорыдала Элоиза. — Он нормальный обычный человек, не то, что эти твои… охотники!