Джулиана, или Ведьминские козни (СИ) - Кальк Салма. Страница 21

— Трактат о танцах Туано Арбо, — улыбнулась она. — Меня по нему много чему учили в юности.

— Ну тогда вообще вопросов быть не может, — пробормотал где-то за её спиной Лодовико.

Когда шум стих, кардинал снова обратился к Кьяре.

— Дитя мое, доставайте последний вопрос, — взял у нее из рук листок, развернул. — Итак. В июле 1571 года в Геную прибывает испанская эскадра, которую встречают торжествами и празднествами, однако, она не задерживается в городе долго и следует дальше. Куда направлялась эскадра?

Военная история никогда не была любимым местом Элоизы, поэтому она расслабилась — этого не знаю, да и ладно. Но отец Варфоломей тоже молчал! Похоже, он тоже такие темы не жалует. Сзади скрипел зубами Лодовико — видимо, он как раз знал ответ. Кстати! Лодовико и Карло, и их вечная болтовня и вечные поддевания друг друга…

— Она могла направляться к месту битвы при Лепанто? — неуверенно спросила Элоиза.

И дальше ей показалось, что одна из люстр упала на пол, такой начался шум и грохот. Она не поняла, как это произошло, но ее подняли со стула, стали обнимать и целовать все подряд, и кто знает, до чего бы вообще дошло, но Себастьен отогнал самых ретивых — Карло и Маурицио Росси и дал ей в руку бокал.

— Госпожа де Шатийон, вы снова удивили всех, — сияющий кардинал подошел к ней со шкатулкой в руках. — Прошу вашу руку, — он достал из шкатулки перстень, и ей пришлось лихорадочно освобождать средний палец правой руки. — Поздравляю!

Кардинал надел ей перстень, вручил шкатулку и сообщил, что покидает праздник и желает всем оставшимся хорошо повеселиться.

Затем подошел с поздравлениями отец Варфоломей.

— Никогда не думал, что вы специалист еще и по морским сражениям, донна Элоиза. Но в любом случае мое восхищение вами только растет!

— Ничего подобного, отец Варфоломей. Я просто вспомнила один разговор между доном Лодовико и доном Карло, они как раз спорили про это самое Лепанто. То есть дон Карло спорил, прямо скажем. Ну и некоторые формулировки показались мне знакомыми.

Лодовико от души хлопнул Карло по плечу.

— Никогда бы не подумал, что из твоего трёпа может выйти что-то путное!

А Варфоломей взял вазу с вопросами, прочитал все оставшиеся и громогласно объявил, что вопрос о Лепанто был единственным, на который он не знал ответа.

Еще минут через десять Элоизе уже захотелось убежать и спрятаться, потому что все, решительно все хотели выпить с ней, поздравить ее, потрогать ее хотя бы пальцем и посмотреть камею. После ее обычно не слишком громкого и публичного образа жизни это оказалось как-то чрезмерно. Она очень обрадовалась, когда распорядитель снова предложил всем дамам выбрать себе кавалеров и пригласить их на танец. Она повернулась и тихо спросила Себастьена:

— Не хотите ли вы сейчас пойти танцевать со мной, монсеньор?

— С удовольствием, сердце мое, — он взял ее за руку и повел на паркет.

Мелодия оказалась из не так давно вышедшего фильма, это был по сути своей вальс, нежный и хрустальный, как будто старинная музыкальная шкатулка открылась и заиграла. Ноги просили вальса, но она не знала, что про это думает Себастьен, а вести самой такого кавалера полагала невоспитанным и излишним. Поэтому они медленно кружились каким-то странным шагом, обнявшись, и молчали.

— Элоиза, хотите еще мороженого? — вдруг спросил он.

— Хочу, — тихо ответила она. — А разве не всё съели?

— Вряд ли. А сбежать отсюда не хотите?

— Официальная программа закончилась?

— Да, Шарль уже не вернется, он всегда так делает, чтобы не напрягать народ. И сейчас народ традиционно пустится во все тяжкие. На самом деле какое-то приличное продолжение с деликатесами, напитками и умными разговорами будет в узком кругу у него в приемной, но я вам предлагаю пожертвовать этим пунктом программы и пойти есть мороженое куда-нибудь, где никто не станет нам надоедать.

— Очень соблазнительное предложение, в самом деле. А знаете, кстати, о чем, оказывается, люди говорили весь вечер? Даже, полагаю, пари заключали?

— О чем же?

— О том, целовались ли мы с вами хоть раз или же нет, просто так ходим, — рассмеялась она.

— Как я рад, что люди не могут знать всего, — пробормотал он, впрочем, улыбаясь.

— Вот и я о том же. А вы еще обычно возражаете!

— Хорошо, я буду осмотрительнее в своих возражениях. Но я подозреваю, что если мы уйдем, то за нами потащится куча народу — просто посмотреть, куда это мы отправились.

— Это я могу поправить. Вернемся за стол, а потом встанем и убежим, и никто не обратит на нас внимания. Только надо будет подгадать момент…

— Полагаюсь на вас!

Они на самом деле вернулись за стол, к десертам, бокалам и людям. Марни сходил к официантам и, видимо, попросил принести еще мороженого, её тем временем опять звали танцевать, но она отговаривалась усталостью и уже ни с кем танцевать не пошла. Марни вернулся к ней, затем объявили какой-то общий танец на простых шагах и почти все пошли строиться в две линии, скакать и прыгать.

Элоиза сосредоточилась, взяла Марни за руку и подхватила свою сумочку.

— Вперед. Ни на кого не смотрите и ни с кем не заговаривайте.

На самом деле, они беспрепятственно вышли из залы, пробежали через атриум и юркнули в лифт — все смотрели в разные другие стороны, на их уход не обратил внимания никто.

— И правда, получилось! — засмеялся он. — Я попросил принести мороженого ко мне, идемте?

Она бросила на него пронизывающий взгляд, но он был открыт и благостен.

— Хорошо, идемте. Есть мороженое — это так увлекательно, правда же?

Они вышли из лифта в крыле службы безопасности, пробежали до входа в комнаты Марни, он распахнул дверь и пригласил ее внутрь.

— Проходите дальше, — он провел ее через прихожую-приемную во внутренние покои. — Я надеюсь, что тут за месяц моего отсутствия ничего не предусмотренного моими замыслами не завелось и вообще всё в порядке.

Элоиза зашла в гостиную. Никакого антиквариата, зато темно-синие тканевые обои. Плазма в полстены, белый кожаный диван, белый ковер. И как-то абсолютно нормально сочетающаяся со всем этим хрустальная люстра с подвесками. И на стенах еще три подобных же светильника. Стеклянный столик на колесах стоял возле дивана и был абсолютно пуст, она положила на него сумку.

Себастьен зашел следом за ней, неведомым ей способом включил свет как раз в светильниках на стенах. Потом запер дверь, прислонился к ней и выдохнул. Они посмотрели друг на друга, рассмеялись оба, а потом бросились друг к другу и поцеловались, и реальность в этот момент стала абсолютно не важна.

* 27 *

Они бы, наверное, так и простояли у дверей до самого рассвета.

— Надо же, настоящая живая Элоиза, не буквы в сообщении, не голос по телефону, а на самом деле Элоиза, — говорил он. — Что там — поцеловались ли мы хоть раз? Да пятьсот тысяч раз уже, и еще столько же! И не говорите, что не скучали, я не поверю все равно.

— А я и не буду говорить, потому что скучала, — просияла улыбкой в ответ она. — Я привыкла, что вы находитесь где-то в непосредственной близости, поэтому не заметить ваше долгое отсутствие было просто невозможно.

И тут из прихожей послышался какой-то шум, затем ручку двери подергали, ничего не добились и принялись долбиться в дверь.

— Я Красная Шапочка, принесла вам кусочек пирога и горшочек масла! — пропищал снаружи Карло.

— Карло, иди к черту, — сказал в ответ Себастьен с тяжким вздохом.

Так сказал, что явно в прихожей было слышно.

— А мороженое тоже к черту? — спросил Карло, уже нормальным голосом.

— А мороженое давай сюда, — Себастьен выпустил Элоизу, кивнул ей на диван, отпер дверь и вышел.

Элоиза на диван не села, а подсматривала в щелочку между дверью и косяком. Оказывается, в приемную собралось много народу — Карло с подносом в руках, при нем Джулиана, тут же Ланцо и Марко, и Лука, и Фелицио, и пара девушек из финансового отдела.