Кнут (СИ) - Демин Игорь. Страница 58

— И-и-и… — Ворот водил автоматом от одного существа к другому, — И-идите… Идите отсюда, — Он выставил руку и помахал, как бы отгоняя мутантов, — Плывите. Плывите.

Существа поникли, причем у второго из воды стал виднеться только затылок с хохолком всплывших волос. Сообразив, что выглядит глупо, оно приподнялось повыше, стрельнув на всякий случай глазами, смотрят ли на него и оценена ли глубина отраженной на морде скорби.

Рыбы выпали из лап, а оба чудища мелкими шагами выбрались на мелководье, повернулись к людям спиной, уселись прямо в ил, взялись за руки, потянулись друг к другу, обнялись и начали целоваться, противно причмокивая истончившимися губами, полязгивая частыми острыми зубами.

— Э, вы чо, мужики, — окончательно ошалел Ворот, — Вы же это… мужики же…

Со стороны опушки хрустнула ветка, и стало непонятно, кого опасаться больше — расшалившихся подводных содомитов или того, кто вышел из леса.

Дородная баба, косая сажень в грудях, в темно-коричневой грубо скроенной шерстяной кофте и необъятной в крупную складку бордовой юбке вышагивала вразвалку, с трудом удерживая прижатые к необъятной груди три тыквы: две поменьше, с лежалыми темно-желтыми боками и одну гигантскую, оранжевую, надкушенную в двух местах чьей-то немалых размеров пастью. Тетка шла аккуратно, отыскивая в мокрой глине надежные места для обутых в потертые сапоги ног. И все же оступилась, скользнула, начала заваливаться. Устояла, долго ловила равновесие, беспокойно ворочая головой, от чего объемные щеки и два лишних подбородка дрожали как растревоженное серое ноздреватое тесто.

Кнут издал сиплый писк.

Баба услышала, зыркнула заплывшими глазками, развернулась, как пошедший юзом танк, приблизилась, хотя напарники и пытались отступать в камыш, а Ворот направлял ствол автомата ей прямо в грудь, вытянула, насколько смогла, тыквы в предлагающем жесте, уркнула что-то утробно, не оставляя этим сомнений, что она мутант, хотя и совсем «свежий».

Настоятель замахал автоматом, нет, мол, не надо, а Кнут грязно выругался, едва ли не впервые за время знакомства с Воротом.

— Вы на диете? — звук снова шел из-за спины, словно не умели местные обитатели подбираться по-другому.

Напарники рванули в разные стороны. Кнут юркнул в камыши, активировал невидимость, а Ворот перекатился, ища в прицеле фигуру врага.

— Прям настолько не любите кушать? — удивленно переспросил невысокий мужик в длинной серой рубахе из толстого некрашеного льна, подпоясанной куском пеньковой веревки, — Пойдемте, меня Кумник за вами прислал. Ходи тут, собирай по берегу непонятно кого.

Форест оказался тем еще шутником, хотя бы потому, что уже состоя в клане Инженеров и занимая в нем немалый по важности пост, умудрился подхватить дар погонщика. Претензий к нему никто не имел, так как активная фаза противостояния с пастухами мутантов началась совсем недавно, но дар управления монстрами по всем известным причинам не считался «хорошим» даже в обычных стабах, не говоря уже про стоящий на идеалах гуманизма клан.

— Никогда не управлял кем-то сильнее топтуна, — признался куратор уже в лагере, — Это же как наркотик. Стоит попробовать, и вот ты уже у перегрузившегося кластера отправляешь своего зверя сожрать как можно больше свежих иммунных. И не заметишь, как превратишься в монстра похуже чем те, которыми командуешь. У них хотя бы нет выбора, а ты ведь это делаешь сознательно. А потому балуюсь иногда, экспериментирую. Вот воспитал двух водоплавающих ухарей, как они вам, а? Послушные, торчат весь день в болоте, рыбкой пробавляются.

— Шуточки у тебя… — проворчал Ворот, перед глазами которого все еще стояла сцена у реки.

— Это еще что, — гоготнул Ерш, явно жалевший, что не пошел с Форестом шутить над новичками, — Скала рассказывал, что он однажды вырастил такого мутанта, что питался одними овощами. Разодел его в черта, даже хвост прилепил, и выпускал по ночам на огород, когда кто-то заходил на огонек, Выходит гость перед сном покурить под луной, а среди грядок бегает черт, в куртке и картузе — капусту ворует.

Скала, подметавший уже третью плошку запечённой тыквы, подтвердил слова соратника, взорвавшись неловким, сквозь наполненный рот, смехом, едва не заплевав половину лагеря ошметками недожёванной еды. Благо, успел отвернуться и заработал осуждающий взгляд только от споласкивающей грязную посуду Яры.

— Без мяса, — поделился опытом Форест, — У них агрессии не остается почти. Кинутся, конечно, но без должной страсти. Управлять веганами легко и приятно, хоть нырять за карасями их заставляй, хоть полы подметать. Весьма полезные в домашнем хозяйстве ребята. Я на ночь запираю их в погребе, лежат они там, тихие, спокойные, как покойнички.

— Не жалко вам их? — Кнут, пожалуй, единственный не смеялся.

— Кого?

— Их.

— Кого их? Покойничков?

— Зараженных, — несмотря на попытку Фореста отшутиться, парень твердо стоял на своем, — Они же как животные, у них инстинкты, а вы над ними издеваетесь.

Куратор глянул насмешливо, не собираясь объясняться.

— Кумник!

Командир отряда откликнулся с другого конца поляны, где разговаривал о чем-то с Тарчем.

— Чего?!

— Ты кого ко мне привел?

— Кого?!

— Вот этого…

— Которого?!

— Молодого своего. Сидит жизни меня учит.

— А, этот, — Кумник подошел и удивленно посмотрел на парня, — Я думал он вообще разговаривать не умеет. Молчит все время. Гадости, наверное, про нас думает.

Командир явно шутил, но Кнуту стало неловко.

— Умеет он говорить.

— И что говорит?

— Гадости.

— Значит, я угадал, — удовлетворенно констатировал Кумник.

Встретившись с Форестом, отряд перестал торопиться. Не спеша, лишь под вечер пришли к базе куратора, на затерянном в лесу крошечном стабильном кластере.

Это была удивительная картина: посреди густого леса торчала немалых размеров скала. Голая, покрытая лишь невысокой жухлой травой, серая, старательно подметенная по границе от листьев и веток, на которые не скупился окружающий лес. Хозяин кластера явно гордился уникальным местечком, ухаживал за бетонными дорожками, не вытаптывал попусту траву. Даже дорога от леса к дому была только одна, хотя, казалось бы, катайся — не хочу.

Со стороны сразу было заметно, что живет здесь один, от силы два человека. Небольшой жилой дом, возведенный уже после попадания местности в Стикс, соседствовал только с пустующей воинской казармой, да и в ту вместилось бы вряд ли больше сорока человек, даже по необходимости. Дом, казарма, длинный огород с насыпным грунтом, гараж, да несколько сараев — вот и вся база.

— Один я тут живу, — подтвердил мысли Кнута Форест, — С девкой, да помощниками, вроде тех, с кем вы уже повидались у реки.

Когда выгрузились, закинули вещи в казарму и разбрелись по кластеру полюбопытствовать, в глаза бросилось еще одно строение, или лучше сказать — только вход в него. Огромные железные ворота вели прямо внутрь скалы.

— Это же… — Ерш застыл, пораженный узнаванием.

— Да-да, та самая! Легендарная! — довольно улыбнулся куратор.

— …Тридцать пятая береговая батарея. Там сейчас шикарный музей. Когда она сюда попала, в какой год? — в глазах Ерша загорелся огонек недюжинного интереса

— Часть ее все еще завалена, если ты об этом, — поспешил разочаровать Форест, — Лет, наверное, двадцать с войны прошло. Хоть сейчас раскопки затевай, да только костей там намного больше, чем интересного. Мы не стали тревожить останки. Отгородили нужные помещения стенами, сделали вентиляцию, освещение, ремонт. Кое-где расширили залы.

— И что там теперь? — Ерш не выглядел разочарованным, и все же прыти поубавил, понимая, что Инженеры не зря ремонтировали комплекс и теперь для посторонних туда вход закрыт.

Форест вопросительно взглянул на Кумника, спрашивая взглядом, стоит ли говорить при всех участниках отряда.

— Теперь там музей, — и добавил, наслаждаясь эффектом, — Единственный музей в Стиксе.

Хотя Форест и не позвал посмотреть выставленную в помещениях 35-й батареи экспозицию, Кумник пообещал, что куратор обязательно проведет «экскурсию». Сам командир со Скалой, правда, идти на нее отказались, так как гостили здесь не первый раз. Яра тоже не пошла, осталась с Сандрой, женщиной, живущей с Форестом на базе. Девушки с первых минут нашли общий язык, хотя Яра и продолжала молчать, засуетились поначалу с ужином, но когда выяснили, что мужчины будут делать шашлык, ушли в дом, забыв об окружающих.