Истинная для Мира (СИ) - Владимирова Анна. Страница 11

— То есть, для вас нормально заниматься рукоприкладством?

— Звери любят пожестче, но не со своими женщинами. Своих мы оберегаем.

— И бегаете на сторону срывать винтики?

Он рассмеялся, обнажив идеально ровные белые зубы с чуть удлиненными клыками. Оторвать взгляд было невозможно.

— Я не знаю, — пожал, наконец, плечами, оценивающе глядя на меня. — Пока меня все устраивает.

В моей груди вдруг запульсировало незнакомое звериное рычание, и я, сама не ожидая, кинулась на Мирослава. Надо было видеть его лицо! Хотя не все эмоции, промелькнувшие на нем, мне были понятны: удивление — ладно, а вот чем он восхищался в данный момент? Сидящей на нем голой и рычащей мной? Одним движением я разорвала на нем рубашку и полосонула не пойми откуда взявшимися когтями по груди.

Знала бы, что так умею, хрен бы он зажал меня в углу той гостиницы! Но состояние непонятного помешательства схлынуло также стремительно, как и появилось, и я с ужасом воззрилась на результаты своих действий.

Мир не шевелился, все также блуждая по моему лицу любопытным взглядом. Губы мужчины кривились в неуместной усмешке, он словно не замечал набухающие кровью полосы от моих когтей.

— Рукоприкладством, говоришь? — усмехнулся шире. — Да ты дикая кошка, Аня, а прикидываешься безобидной овечкой.

Он резко вывернулся и опрокинул меня на спину, подминая собой.

— Прости… — выдохнула я, сжимаясь. — Я не знаю, что это было.

— Прекрати извиняться, — вдруг зло рявкнул он. — Бесишь своим блеяньем! Это Зул научил тебя считать себя овцой?

Он вдруг уставился на меня пугающим злым взглядом, на его лице заходили желваки. Остатки рубашки отлетели в сторону, а на моих запястьях сомкнулись стальные пальцы. Я жалко всхлипнула в ужасе и забилась под ним. Стало также жутко, как в первый раз в гостинице.

— Пожалуйста, не надо! — проскулила я.

— Заткнись! — зло рявкнул он. — Мне не нужна безвольная подстилка, которой ты прикидываешься.

— Я не…

— Я сказал заткнуться! — процедил зверь. — Хочешь знать, как мне нравится?!

Он перевернул меня, скулящую от страха, на живот и больно выкрутил руки за спину.

— Не надо! — рыдала я. — Пожалуйста!

— Не знаю таких слов, — равнодушно заметил он и запустил ладонь мне между ягодиц. Жесткие пальцы бесцеремонно скользнули к туго сжатому колечку, надавили, давая мне ясно понять о его намерениях.

— Сволочь! — рыкнула я и с силой дернулась.

— А вот это уже лучше, — последовала издевательская усмешка. Он убрал на секунду руку и вернул уже увлажненные слюной пальцы, надавливая сильнее, почти проникая. — Буду трахать тебя так, как захочу, овечка, — зверь куснул меня больно за ухо, и я зарычала. — Иметь во все дыры…

С последним его словом во мне что-то лопнуло, словно пузырь, и рванулось наружу. Когти удлинились, я зашипела и дернулась со всей силы. Но он не выпустил. Дал только перевернуться на спину и вцепился в запястья, не позволяя себя оцарапать. Я билась в его руках, рыча и выгибаясь, а зверь смотрел, сосредоточенно и серьезно. Мышцы всего его тела напряглись, глаза хищно сузились, но довольно блестели.

— Умница, — наконец, выдохнул он, когда моя агония начала стихать, а шипение обернулось предупреждающим воем — так подвывают загнанные в угол кошки в минуты опасности и страха. — Даже так?

— Иди к черту! — рыкнула я, пытаясь прекратить выть.

— Теперь только вместе с тобой, — оскалился он, но тут же требовательно добавил: — Ты поняла, кто ты на самом деле?

Я тяжело дышала, зло глядя на него из-под спутанных прядей:

— Что ты со мной сделал? — выдохнула испуганно.

— Выпустил тебя настоящую, Аня, — в его голосе послышалось разочарование и непонятная мне злость.

Он резко поднялся с кровати и вышел из комнаты. Вскоре я услышала шорох дверцы встроенного шкафа, а потом — звук с силой хлопнувшей двери.

-16-

Я еще долго дрожала под одеялом, глядя на свои трясущиеся руки. Всей моей квалификации не хватало понять, что со мной происходит — веды не шипят и не полосуют никого когтями. Все это пугало неизвестностью до чертиков: мне необходимо каждую минуту быть в себе уверенной, ведь вся сила психика держится на уверенности в ней… Если верить «Матрице», так вообще могла бы пули на ходу останавливать, и наши говорят — для психиков это реально. Не понимать себя, наоборот — фатально.

— Возьми себя в руки, Аня… — скандировала я себе, так кстати вспомнив подходящий голливудский фильм, — вставай…

Но мне, в отличие от героини «Матрицы», не помогало. Все, что смогла — дотянуться до мобильника, но тут же отбросила его подальше: теребить лишний раз Леру не стоило, он и так был сам не свой. А еще этот долбанный вечер!

Внезапно в груди завибрировало от злости: а не пошло бы оно все! Карельский вон не пугается меня, даже овцой перестал называть! Значит, впечатлила.

Мысли, наконец, перестали метаться и потекли в чашу моей уверенности, унимая дрожь. Та, по ощущениям, даже переполнилась в какой-то момент, и я поспешно отбросила плед.

— Я покажу ему овцу! — прорычала зло под нос.

Зная Зула, сомневаться в уровне приема не приходилось. И я на них бывала постоянно, даже несколько платьев имелось. Только дома.

Быстро собравшись, я задумалась, как найти водителя, но тот объявился сразу, стоило мне открыть двери. Окинул равнодушным взглядом, посторонился… Но когда я уже ступила к лифту, бросил:

— Мирослав Владимирович просил вам передать…

Пришлось обернуться. Водитель протягивал мне кредитку.

— …Чтобы вы нашли что-либо подходящее из одежды на вечер.

Смерила его взглядом и равнодушно обернулась к лифту.

— Отвезете меня домой?

Он не снизошел до ответа, просто молча шагнул за мной в лифт. По дороге я попросила остановиться у первой попавшейся аптеки. Столь небезопасная интимная связь с оборотнем меня не устраивала, и я совершенно спокойно приняла решение озаботиться проблемой сама, раз Карельскому плевать.

Первой я выпила таблетку экстренной контрацепции там же в аптеке, вторым делом купила упаковку противозачаточных. Проблема оставалась в интервале: таблетки начинают пить только с первого дня цикла, экстренная пилюля не спасет до его начала.

— Плохо себя чувствуете? — поинтересовался водитель, стоило вернуться в машину.

— Нет, — холодно бросила я. — Теперь ко мне домой…

Чувствовала я себя на удивление очень хорошо. В теле лениво блуждала какая-то незнакомая, но безумно приятная энергия, словно ожидая часа прорваться наружу, как тогда, в страхе перед действиями Мирослава.

Я уселась на кухне, помешивая чай и размышляя…

Более непонятного мужчину я не встречала в жизни. Зверь в человечьей шкуре, холодный, жесткий, расчетливый и равнодушный. Прикоснуться к нему страшно, сказать что-то не то — немыслимо, встретиться с его взглядом — сродни провалиться в зимний бочаг и захлебнуться жидким льдом. Он взрывался не пойми от чего и словно перевоплощался в настоящее животное, готовое перегрызть глотку. Я помнила его рык «Беги, тварь …» — такое сложно забыть. Только за что? А потом вдруг резкое приятие ситуации… Боялся своей смерти? И на самом ли деле ему грозила смерть также, как и мне? Неужели я реально стоила того, с чем он ради меня расстался? Сомнительно… А ведь мог попробовать распутать узел этого колдовства и принуждения!

Я встрепенулась, неосознанно вскакивая с кресла и вглядываясь в окно. То, что ему это было не нужно, ничего не значило! А что, если найти ту нить, потянув за которую, колдовство развяжется? Теоретически это было возможно.

Любые заклятья делались на крови…

Вдруг голова немного закружилась, а перед глазами всплыло странное видение — звериный след в снегу, в центре которого алой бусиной лежала капля крови… Подсознание подкидывало версии? Я где-то видела эту картинку или придумала сама? Если Мир был в звере, значит, его кровь могли взять только в звериной ипостаси. Но главное — как умудрились приплести меня? У меня не брали кровь! Я две недели жила у Варвары…