Семь ключей от зазеркалья (СИ) - Куно Ольга. Страница 29

— Вы не поверите, ваше величество, но можно сказать, что он умер от угрызений совести, — сообщила я. — Сердечный приступ. Думаю, любой лекарь это подтвердит.

— Гилберт — от угрызений совести? — действительно не поверил Эдбальд. — И как же тебе удалось его пристыдить?

— У меня есть свои способы, ваше величество.

— Хорошо, ступай, отдохни, — распорядился король. — На тебе лица нет.

— Надеюсь, что не в буквальном смысле, — тихонько проворчала я и встала, опираясь на неведомо откуда возникшую руку Орвина.

— Идём.

Я послушно поплелась по направлению к двери, которая уже не была забаррикадирована зеркалом. Неприятную слабость в ногах осознала лишь после того, как чуть не упала. Удержал меня всё тот же Орвин. Пришлось идти дальше, опираясь на его плечо.

— Может, тебе какое-то лекарство нужно? — обеспокоенно спросил он.

Путь мы, к счастью, держали недалеко: пересекли комнату с многочисленными стульями и несколькими музыкальными инструментами и добрались до небольшой гостиной с коротким, но весьма уютным диванчиком, на котором меня и разместили.

— Нужно, — с мрачным видом кивнула я. — Алкогольное. И покрепче.

Принцу оказалось достаточно повернуть голову. Уже маячивший у входа лакей понимающе поклонился и отправился выполнять распоряжение.

Вернулся он на удивление быстро, с непочатой бутылью дорогого бренди и подносом, уставленным всевозможными лёгкими закусками. Водрузил всё это на стол и не забыл извлечь из буфетного шкафа два пузатых бокала на прозрачных ножках. Разлил напиток под моим жадным взглядом, удостоверился в том, что больше от него ничего не требуется, и удалился.

— Будешь? — осведомилась я у принца, хватаясь за свою порцию.

Он покачал головой.

— Ну и ладно.

Уговаривать я никого не собиралась: так даже лучше, мне больше достанется. В подтверждение этого тезиса я опрокинула оба бокала один за другим и потянулась за бутылью, чтобы налить себе ещё.

— Закусить не желаешь? — едко поинтересовался Орвин.

Я вложила в свой ответный взгляд всё возможное презрение к слабакам, нуждающимся в такой глупости, как закуска.

Захмелела быстро. Собственно, к чему стремилась, то и получила. Не учла одного: такое состояние развязывает язык. Обычно это не имело большого значения, ведь пила я в компании Хаша, а ему можно сказать столько же, сколько самой себе, и даже больше. Но в этот раз зелёного змия рядом не было (не прицепишь ведь флягу с портвейном к платью). Вместо него имелся принц, хотя я даже не помнила о его присутствии, когда начала высказываться.

— Хм, а ведь меня сегодня в первый раз пытались убить за долгое время, — чуть заплетающимся языком провозгласила я. — За это надо выпить! — И, лишь опустошив бокал, я сообразила, что тост был неоправданным. — А, нет, не первый! Забыла про тот случай в ущелье.

— А прежде на твою жизнь покушались? До того, как… словом, когда ты служила во дворце?

Только теперь я вспомнила о присутствии Орвина. Прищурилась, стараясь сфокусировать взгляд. Поняла, что это бессмысленно, и плеснула себе ещё бренди.

— Было дело. Но нечасто.

— А в тюрьме?

— В тюрьме? — удивлённо воззрилась на него я.

— Я слышал, что такое случается.

Орвин отвёл глаза: похоже, смутился, или решил, что чем-то меня обидел. Я смотрела на него почти с умилением. Надо же, то ведёт себя как воин и мужчина, а то чистой воды ребёнок!

— Бывает, — подтвердила я, уже без прежнего напускного апломба. — Но я сидела в одиночной камере, и к ней старались лишний раз не приближаться. Меня боялись.

— Кто?

Я передёрнула плечами.

— Все. За это надо выпить? — спросила я у пустого бокала, рассматривая его в свете магической лампы.

— Как «все»? И стражники? Боялись заключённую?

Я откинула голову назад и рассмеялась, разглядывая расписанный цветочными узорами потолок. От переплетения разноцветных линий зарябило в глазах, и я бросила это занятие.

— Ещё как боялись. Ещё как…

Зря я освежила в памяти те события, когда впустила Гилберта к себе в голову. Впрочем, что значит «зря»? Не сделала бы этого — и сейчас лежала бы в зеркальной комнате бездыханным телом вместо старого мага. Но легче от этого не становилось. Я крепко сжала виски: казалось, от воспоминаний вот-вот лопнет голова. И чтобы она не лопнула, я заговорила.

— Считается, что у мага нет в тюрьме преимуществ. Всё оборудовано так, что к колдовству не прибегнуть. Никаких зеркал, ни одной отражающей поверхности. Каждого, кто там работает, тщательно обыскивают на входе. Воду приносят в специальных бутылках, её не пролить. Нужно присасываться к горлышку, чтобы напиться. А если бы даже вдруг получилось расковырять бутылку, пол специально обработан магами так, что жидкость впитывается невероятно быстро. Короче, всё устроено, чтобы не было отражений. И не только в камере. Весь наш этаж был такой, и следующий тоже. Гады хорошо подстраховались.

Я прервала рассказ, чтобы поглотить ещё одну порцию своего «лекарства», но на сей раз оно не придало прежней бодрости. Пришлось отставить опустевший бокал на стол.

— Стража любила развлекаться. — Я смотрела не на принца, а мимо него, на поленья, аккуратно сложенные в неразожжённом камине. — Меня поначалу особо не трогали, так, избивали несколько раз для острастки. То ли я им непривлекательной показалась, то предпочитали лишний раз с магом не связываться. А в тот день, видимо, очень уж им захотелось женской ласки. Меня когда наверх потащили — развлекались они обычно наверху, — я сразу по плотоядным улыбочкам поняла, что к чему. А на лестнице крики стали слышны. И не плач даже… — я прикусила губу, подбирая слова, — …вой почти. А потом меня затолкали в комнатку. Сторожевую, или как там это у них называется. И там даже койка имелась. Вряд ли специально для таких случаев, наверное, спят на таких между сменами. И вот, видишь как, прямо на полу бабу разложить этим эстетам не годилось, им кровать подавай! И знаешь что?

Я повернула голову к Орвину. Он слушал внимательно, хоть и не проронил ни слова. Лицо казалось бледным, и желваки как будто двигались туда-сюда. Правда, с этими магическими светильниками пойди разбери, а за окном уже давно стояла ночь.

— Я испугалась! — со смешком констатировала я. — Думаешь, я такая смелая? Всё мне нипочём? — Я вроде бы и обращалась к принцу, но уже снова смотрела мимо него. — Как бы не так! У меня от страха душа ушла в пятки. Парадокс! Колдовства не боялась, к побоям почти привыкла, на мечи смотрела спокойно. А вот ведь: маленькой мужской штучки испугалась так, что хоть помирай на месте.

При упоминании маленькой мужской штучки Орвин непроизвольно закашлялся, но я не придала этому значения.

— Казалось бы, какая разница? — выкрикнула я, продолжая давний диалог с самой собой. — Ну, неприятно, ну, противно, большое дело! Так нет, умереть хотелось больше. Но никто не предлагал. — Я перевела дух, скользя взглядом по краю стола. Откинула голову назад, прикрыла глаза и продолжила. — Уложили меня, значит, на койку. Я там точно в этот день была не первая. Пятна заметила красные, и выдранные волосы, прямо клок. Но долго осматриваться не пришлось. Эта гнида небритая надо мной нависла, взгляд голодный… Одной рукой меня щупал, другой с себя штаны стягивал. Я, конечно, сопротивляться пыталась, отбивалась, ногтями царапалась… Детский сад! Мне бы одно крохотное зеркало — я бы в порошок его превратила. Только штаны и остались бы. Но не было там зеркал. Вот, — я покрутила кистями перед носом принца, — «страшное» оружие! И всё равно чёрта с два бы он один на один со мной справился. Но товарищ помог, меня придержал. А этот, первый, значит, задрал юбку… Ненавижу юбки! — Я с омерзением опустила глаза на собственное платье. — В них всё равно, что совсем без одежды. Склонился он, значит, надо мной, и тут я глаза его встретила. А в них — крошечные такие — мои отражения. Налей выпить, а?

Орвин поколебался — не иначе, считал, что с меня уже довольно, но потом всё-таки выполнил просьбу, даже не сопроводив сей факт нотациями. Я благодарно приняла очередную порцию горячительного.