Невидимка и (сто) одна неприятность (СИ) - Ясная Яна. Страница 41

— Просто мне из-за последних срывов индивидуальную программу увеличили почти вдвое, и свободного времени почти не остается… потому и не высыпаюсь. Как разгребусь, ладно?..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Наставник открыл дверь, и я, торопливо соскочив с подоконника, сбежала от Криса в аудиторию, провожаемая его каким-то задумчивым и еще почему-то довольным взглядом.

Я ничего не понимаю.

Заберите меня кто-нибудь отсюда, а?..

А на само занятие с Кроучем Даниэль не явился…

Зато он выловил меня перед обедом. В прямом смысле — выловил. Утащил в темный угол под лестницей и целовал. Жарко, напористо, голодно, будто месяц не целовал, а не несколько часов.

А я отвечала.

Не сопротивлялась, не выкручивалась. Сдалась сразу и без боя. И выгибалась в обнимающих меня руках, зажатая между холодной стеной и горячим парнем. И жадно хватала все, что он мне давал. Все больше и больше входя во вкус...

А потом над головами зазвучали шаги и голоса, и мы оба замерли, накрытые как тогда, в библиотеке, заклинанием-хамелеоном.

Обжигающее дыхание рот в рот, и бешеный стук сердца в сердце.

Когда шаги стихли, я коротко поцеловала Даниэля, окончательно обнаглев, куснула напоследок нижнюю губу и выскользнула на свет божий, пока еще кто-то не протопал или другие страждущие темных углов не завалились.

Только поднимаясь по лестнице, я вдруг поняла, что за это короткое время мы не обменялись даже парой слов, и было в этом что-то…

Очень будоражащее.

А через пять минут мы уже сидели рядом в столовой, в окружении сотен других людей. И хотя у меня было ощущение, что напряжение между нами можно резать ножом и на хлеб вместо масла намазывать, на самом деле на нас — то есть на меня и Даниэля — никто не обращал внимания. Все лавры перепадали только ему.

Почти.

За время обеда я несколько раз поймала на себе взгляд Криса.

Это начинало раздражать.

Очевидно, его внимание как-то связано со случившимся накануне. Но как? Что ему от меня нужно? Не моими же целительскими навыками он внезапно впечатлился?

А может, он догадался?..

Да нет, бред. С чего бы? Во-первых, со стороны однозначно выглядело, будто спасала я его, а не Даниэля, и осталась потом с ним, а не за Лагранжем побежала… да и… если бы Эриндейл что-то заподозрил, об этом наверняка уже гудела бы вся школа.

Какое счастье, что после обеда у меня индивидуальная программа!

Мистеру Кроучу и комнате для индивидуальных занятий я обрадовалась, как родным. Там внутри, по сравнению с тем, что творилось последние недели снаружи, было все просто и понятно. Даже когда не получалось. И мистер Кроуч поприветствовал меня как обычно, и смотрел, как обычно, и говорил как обычно. Никаких перемен! И от этого на душе становилось хорошо и спокойно.

Настроение было приподнятым.

Сейчас сессия с бабочкой, потом массаж, потом занятие с миссис Кроуч, а потом у нас с Даниэлем будет час до того, как за ним приедет машина…

— Я рад видеть, что у вас сегодня отличное настроение, мисс Хэмптон.

Я вывалилась из мысленного планирования, смутилась и понадеялась что моя физиономия была все же больше довольной, чем по-дурацки мечтательной.

— Вы готовы? Начнем тогда.

Сегодня я была настроена решительно. Сидя в подвале, лишенная магии, я очень много размышляла об этом упражнении с бабочкой, которое казалось для меня все же довольно бессмысленным — чего от меня пытался добиться мистер Кроуч? Как именно я должна приручить бестолковое насекомое?

Но когда мою бабочку от меня изолировали — кажется, поняла.

Мне надо переставать с ней воевать. Переставать ее бояться. Наставник ведь сразу так сказал  “бояться мы все же не будем” и потребовал подобрать иное определение, не “пугающая”.

И ведь верно. Если она меня пугает — я боюсь.

Если она опасна — я просто знаю об этом и веду себя осторожнее.

Конечно, сомнительное озарение, нельзя вот так по щелчку взять и перестать бояться — бояться ошибиться, бояться не удержать. Но ведь, когда я не боюсь, у меня все получается.

Когда магия вернулась ко мне после подвала, я ни капли тогда не испугалась, я была ей бесконечно рада, и я цеплялась как могла за это ощущение. Я люблю свою магию. Мне нравится быть магом. Я не хочу от этого отказываться.

Когда я лечила Криса, я не боялась. Мне было все равно. Просто плевать. И на то, что с ним будет, и на то, что у меня может не получиться.

И все получилось.

И тогда у миссис Кроуч, когда у меня идеально вышло нужное заклинание…

Я тоже не боялась. Я вообще меньше всего в тот момент думала о занятии, голова была слишком занята ночной выходкой Даниэля. А стоило сосредоточиться и вновь переживать о том, что не выйдет...

Я смотрела на порхающую под потолком огненную бабочку, выпущенную мистером Кроучем, и думала, что, пожалуй, знаю, что мне нужно делать.

До этого я пыталась как-то подобраться к этой бабочке, приманить ее, прилагала усилия…

Сейчас я села на мягкую траву, подогнув под себя ноги, закрыла глаза, глубоко вдохнула.

Я не буду обращать внимания на эту бабочку, я не буду о ней думать. Она не плохая и не хорошая, она просто там есть. Она бестолкова, она опасна в своей бестолковости. Но это просто бабочка. Я могу с ней справиться.

Контроль над телом, контроль над разумом, контроль над магией.

Сбой был во втором пункте, а без него третий невозможен. Я не контролирую страх, страх контролирует меня. Но не зря же говорят, что осознание проблемы — это половина ее решения.

Мне очень нравилось смотреть, как колдует Даниэль.

Отчасти, конечно же, просто потому, что высшая магия — это красиво. Но и его уверенность в том, что он делает — это тоже красиво. Нас в Горках настолько старательно “лечат”, что в какой-то момент даже у совершенно здорового мага закрадываются сомнения, а действительно ли все в порядке.

Даниэль не сомневался никогда. Для него магия такая же часть его, как рука или нога, и бунтовать она не может.

И мне нужно научиться мыслить так же.

Поэтому теперь я не буду за ней гоняться, упрашивать, умолять, задабривать, уговаривать подчиниться.

Контроль над телом — я сама, осознанно, вызываю в себе те так тщательно сохраненные ощущения, когда мое тело наполняется магией после трех дней голодовки. Мне тепло в солнечном сплетении, и немного покалывает. Мне кажется, будто внутри меня разгорается маленький солнечный шарик. Не разгорается — горит. Сейчас его никто не отрезал, он со мной.

Контроль над разумом — это не “я верю, что у меня все получится”. Это “я не боюсь”.

Контроль над магией — я вижу цунами. Оно накатывает издалека, неумолимо растет. Волна обрушится на берег и слижет с него все живое. Но я стою на высоченном утесе далеко от берега. Меня не достанет. Поэтому мне не страшно, мне просто красиво.

По позвоночнику пробегает мелкая дрожь, я вдруг чувствую капли пота, скользящие по шее, и едва не вываливаюсь из медитативного транса.

Нет, на волну страшно смотреть даже с утеса. Но это не настоящая волна. Это картинка. Впечатляющая своей реалистичностью картина в тяжелой раме. И реальность на ней не имеет отношения к моей реальности. Она ограничена рамой — она ограничено мной.

Моя собственная сила — это солнечный шарик. Или бабочка, если угодно. Я не могу справиться с мощью мирового океана, но мне и не надо. Мне надо справиться всего лишь с бестолковым насекомым.

Когда я открыла глаза, иллюзорная бабочка сидела у меня на ладони.

— Превосходно, Элалия. Просто превосходно. Сегодня вы совершили невероятный рывок, я очень вами горжусь.

Я почувствовала, как мои щеки запылали — мистер Кроуч в принципе не был скуп на похвалы, но сегодня они звучали как-то совершенно особенно.

Я открыла рот, чтобы поделиться своими находками, но наставник меня прервал:

— Нет, не стоит. Будет лучше, если вы оставите ваши выводы только для вас. Как я уже говорил, эта методика отличается от других. И мне лучше не знать, какими путями каждый из практикующий приходит к пониманию, потому что я могу случайно дать эту наводку другому и она собьет его с пути. Передайте миссис Кроуч, что было бы хорошо, если бы вы сегодня с ней продолжили работу со стихией воды, я думаю, это поможет закрепить успех. И поторопитесь, вы опаздываете на массаж.