У мертвых не спросишь - Чейз Джеймс Хэдли. Страница 9

– Не моя вина, что он не любит гостиниц, – насупился Берни. – Пускай за ним копы охотятся.

– У Ларсона ты, конечно, тоже о нем узнавал? – осведомился я мимоходом.

Берни дернулся, словно ему в бок ткнули раскаленной кочергой. Побагровев, как перезрелый помидор, он растерянно уставился на меня.

– С чего бы я стал узнавать о нем у Ларсона? – выдавил он из себя внезапно осипшим голосом.

– А почему нет? Отель не хуже других. Так ты спрашивал у Ларсона?

– Не спрашивал. – Берни со стоном вцепился в волосы. – Боже милосердный! А если он действительно жил здесь? Я носился по городу, как чумовая лошадь, едва не уморил себя до смерти и недотумкал до такой простой вещи! О-о…

Я набрал телефонный номер.

– Это Слейден, – сказал я в трубку, услышав голос Ларсона. – Не припомните, в августе прошлого года у вас не останавливался мужчина, носящий пальто из верблюжьей шерсти? Высокий, загорелый, с тонкими усиками?

– А как же, останавливался. Парень приметный, запоминающийся. А в чем дело?

– Никуда не уходите, у меня к вам разговор.

Повесив трубку, я с укоризной взглянул на Берни:

– Он жил именно здесь, баранья ты голова.

– Не сыпь мне соль на рану. – Берни страдальчески прикрыл глаза. – Столько напрасного труда! Я все ноги истоптал, мотаясь по этим чертовым отелям.

Оставив напарника упиваться жалостью к собственной персоне, я рысью помчался в холл.

– Расскажите мне об этом человеке все, что знаете, – едва переведя дух, потребовал я у Ларсона. – Имя, время пребывания в отеле – любые подробности, какие всплывут в памяти.

Ларсон пододвинул к себе свой гроссбух.

– Имя – Генри Ратланд. Вселился к нам девятого августа. Вот тут у меня записано: прибыл из Лос-Анджелеса. А из-за чего весь этот переполох?

– Он приехал в тот же день, что и мисс Бенсон?

– Да, она зарегистрировалась в полдень, он – в шесть вечера.

– Машину его не помните? Не кремово-зеленый «кадиллак»?

– Точно, «кадиллак». Шикарная тачка. Он ставил его в гараже через дорогу.

– А не могли в гараже записать номер машины?

– Могли и записать. Чего не знаю, того не знаю.

– Когда он съехал?

– Утром семнадцатого.

– Значит, в тот самый день, когда пропала мисс Бенсон. – Я запустил пятерню в волосы. – Есть вероятность, что этот Ратланд имеет отношение к ее исчезновению. Вы когда-нибудь видели их вместе?

– Да вроде нет. Он уходил спозаранку, а она сидела у себя допоздна.

– А какой номер он занимал? Не рядом с номером мисс Бенсон?

– Оба они заселились в комнаты на втором этаже, аккурат напротив друг друга, – близоруко вглядываясь в записи, подтвердил Ларсон.

– Выходит, они могли встречаться без вашего ведома?

– Выходит, так. Мы не держим на этажах дежурных, а после восьми вообще никто из персонала наверх не поднимается.

– Ратланд не упоминал, зачем приехал в Уэлден?

– Он о своих делах особо не распространялся.

– Вещей у него с собой было много?

– Всего один чемодан, и тот небольшой.

– Какие-нибудь посетители, телефонные звонки, письма?

– Да нет, ничего такого не припоминаю.

– Сейчас у вас в гараже еще можно кого-нибудь застать?

– Джо должен дежурить. Мы не закрываемся до часу ночи.

– Ладно, тогда пойду перекинусь с ним словечком.

Однако Джо не смог сообщить мне номер «кадиллака», хотя и саму машину, и ее владельца вспомнил без труда.

– Бабок у него было немерено, тратил он их, не скупясь. – В голосе Джо звучала неприкрытая зависть. – Машину забирал часов в десять утра и ставил назад где-то между полуночью и часом ночи. Требовал, чтоб каждое утро она сияла как новенькая – придирался к каждому пятнышку. А вот номера ее не помню, вы уж извините. Все-таки четырнадцать месяцев минуло – знали бы вы, сколько с тех пор машин прошло через мои руки.

Я дал ему полдоллара за услужливость и вернулся к Берни. Партнер, с выражением скорби на пухлощекой физиономии, валялся на кровати.

– Его зовут Генри Ратланд, приехал сюда из Лос-Анджелеса, – триумфально объявил я.

– Плевать мне, кто он такой, – скрипнул зубами Берни. – Я готов локти кусать, как подумаю, что битых пять часов утюжил улицы, когда мог попивать пивко в баре.

Взглянув на его несчастное лицо, я вдруг осознал всю жестокость шутки, которую сыграла с ним судьба, и расхохотался.

– Не бери в голову. Физическая активность пойдет на пользу твоему организму. Тебе давно пора было немного поразмяться. Так, с Кридом сегодня поговорить не получится – время уже позднее, схожу к нему завтра. А сейчас завалюсь-ка спать. – Я замолк на полуслове, потому что глаза Берни, уставившегося мне за спину, полезли из орбит.

Я оглянулся через плечо, и сердце у меня екнуло. В дверях стоял приземистый плечистый мужчина с крупной головой и лицом цвета застывшего бараньего сала. На нем был видавший виды плащ и черная фетровая шляпа, сдвинутая на правое ухо. На щеках топорщилась двухдневная щетина, а в водянистых, испещренных красными прожилками глазах горела такая лютая злоба, что я непроизвольно поежился. В правой руке он держал автоматический кольт 38-го калибра, дуло которого было нацелено точнехонько мне в лоб.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга в немом оцепенении, потом низким гнусавым голосом, почти не разжимая губ, незнакомец процедил:

– Всем оставаться на своих местах! Кто из вас Слейден?

– К вашим услугам, – ответил я, с досадой заметив, что слегка запнулся.

– О’кей. А теперь слушайте, что я скажу: прочь из города, оба. Вы нам в Уэлдене не нужны. К одиннадцати утра чтобы духу вашего здесь не было. Второй раз мы предупреждать не станем. А если вы, молокососы, думаете, что это пустые угрозы, – оставайтесь, и тогда уж пеняйте на себя. Все дошло?

Я сделал глубокий вдох. Шок отступил, и я почувствовал, как волной поднимается гнев.

– А что, собственно, происходит? – Я смерил его воинственным взглядом. – Кто вы такой?

– Не вашего ума дело. Предупреждение вы получили – довольно с вас и того.

Внезапно он дернулся, потом затрясся всем телом, схватился левой рукой за стену, чтобы удержаться на ногах, и с видимым усилием проговорил:

– Если бы не босс, я бы вас, сопляков, порешил на месте. Напомнить, что случилось с Хессоном? Не уберетесь из города к одиннадцати – считайте себя покойниками.

Он попятился в коридор и ухватился за дверную ручку, не сводя с нас глаз.

– Даже не думайте искать защиты у легавых. Кишка у них тонка нам помешать. Собирайте свои манатки и валите отсюда, пока целы!

Дрожа как в лихорадке и буравя нас свирепым взглядом, он на секунду задержался в дверном проеме, сделал еще шаг назад и с треском захлопнул дверь.

Мы с Берни не двигались, прислушиваясь к удаляющимся по коридору гулким шагам. Когда за дверью наступила тишина, я поднялся со стула, чувствуя в ногах непривычную слабость, и посмотрел на Берни.

– Марафетчик, – объяснил я. – Нанюхался кокаину, придурок.

– Господи, – прошептал Берни, – а я ж тебя предупреждал. Я же говорил тебе, что случится, если мы не бросим это дело.

Схватив трясущимися руками стакан, он опрокинул в себя его содержимое.

– На какой-то момент ему даже удалось меня напугать, – неохотно признал я. – Нервишки ни к черту в последнее время. Старею, наверное.

– А у меня нервы всегда были слабыми, – пожаловался Берни, сползая с кровати. – Боже мой! Никто никогда не целился в меня из пистолета!

Он резво пересек комнату, выволок из угла чемодан, взгромоздил на стул и принялся набивать его одеждой.

– И что ты делаешь? – поинтересовался я мрачно.

– А ты как думаешь? – ворчливо откликнулся Берни, запихивая в чемодан скомканную рубашку. – Пакую вещи. Если мы утром сматываем отсюда удочки, то почему бы не собраться заранее? Я вообще не понимаю, зачем ждать утра.

Вывалив поверх рубашки груду носков и носовых платков, он опустился на четвереньки в поисках обуви.