Вымощена (ЛП) - Дэвис Бренда. Страница 2

Я не была настолько глупа или глубоко погружена в отрицание, чтобы не признать, что мой страх перед словами Люцифера был той причиной, по которой я отступила от Кобаля. Я не могла быть катализатором его гибели, когда так сильно любила его и когда он был единственным в своем роде, кто пережил Люцифера.

Кобаль никогда не говорил, что любит меня, но я знала, что он заботился обо мне. Наши судьбы были связаны до тех пор, пока моя смертная жизнь позволяла это, но будет лучше, если мы продолжим придерживаться дистанции между друг другом. По крайней мере, так я говорила себе тысячу раз на дню с тех пор, как мы перестали спать вместе и по большей части прекратили разговаривать.

В общем, теперь я рвала себя в клочья, стараясь держаться от него подальше. Когда-то я связывалась с Кобалем через его сны. Там я видела его фантазии обо мне, фантазии, которые в конце концов воплотились в жизнь, но с тех пор, как я втянула Люцифера в свой сон, то каким-то моя способность общаться с Кобалем или кем-либо еще через сны пропала.

До Люцифера я никогда бы не подумала, что могу контролировать свои силы таким образом. Тем не менее я подозревала, что моя подсознательная часть, которая первоначально связалась с Кобалем и Люцифером, пыталась защитить мое сердце и разум, убедившись, что в данный момент я ни с кем не пересекалась. Или, может, во всем этом не было ничего подсознательного, а моя способность контролировать сны росла по мере обретения новых сил.

Иногда по ночам я размышляла о том, чтобы снова попытаться проникнуть в сны Кобаля, но меня беспокоило то, что я могла там увидеть. Может, ему снились другие женщины? Или он все еще грезил обо мне? Я сомневалась, что сумею продолжать держаться от него на расстоянии, если увижу, как его тело снова и снова двигается внутри меня, не тогда, когда я жаждала его прикосновений каждую секунду каждого дня. Если бы он мечтал о ком-то другом, то мое и без того разбитое сердце никогда бы этого не перенесло.

Мои глаза были прикованы к адским гончим на его левой руке, когда он изменил положение тела. Псы выглядели настолько реалистично с этими острыми как бритва клыками и изогнутыми когтями, что я практически чувствовала их дыхание на своем лице. Пламя окружало гончих так, что они, казалось, были готовы выпрыгнуть из его руки.

На второй руке по коже кружило еще больше пламени. Внутри огня располагались замысловатые знаки, которые, как однажды объяснил Кобаль, были из его древнего языка. Черные отметины на обеих руках начинались с тыльной стороны ладоней и поднимались к плечам. Кончики пламени затрагивали основание его шеи, прежде чем спуститься к груди.

Сейчас я не видела их, но знала, что каждая из его грудных мышц имела круговой рисунок пламени, как и на его лопатках. Остальная часть прекрасно отточенного тела Кобаля была лишена каких-либо отметин.

Я знала его тело почти так же хорошо, как собственное. Знала, каково это чувствовать его глубоко внутри себя, знала каждую впадинку и изгиб его рельефных мышц, и я ясно помнила вкус его кожи. Я провела множество часов в его объятиях.

Вздрогнув при воспоминании о тех мгновениях, я плотнее укуталась в одеяло. Кобаль выгнул бровь, а затем выпрямиться во весь рост. На фут выше моих пяти футов девяти дюймов роста, он был самым массивным мужчиной, которого я когда-либо видела, и обладал широкой грудью, бедрами размером с бревна и руками, напоминающие большие ветви. И я позволила ему уйти.

«Ты просто идиотка».

Да, я не собиралась оспаривать это утверждение, но я сделаю все возможное, чтобы попытаться защитить его, даже если это причинит боль нам обоим.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, гордясь тем, что мой голос звучал спокойно. Хотя на самом деле я хотела лишь приласкать отметины, бегущие по его коже, и прильнуть к Кобалю всем телом, чтобы обнять его и на некоторое время отгородиться от всего мира.

— Я пришел за тобой, — сухо ответил он. Кобаль окинул меня взглядом с отстраненной холодностью, которая поразила меня. Я презирала это, даже зная, что сама была виновата в подобном отношении. — Одевайся.

— Мы уже уходим? — выпалила я, бросив взгляд на часы, стоящие на подставке рядом с фонарем.

Сегодня мы должны были начать миссию по походу в центр разрушенной страны и к самому Аду. Меня предупредили, что мы отправляемся на рассвете, но планы, должно быть, изменились, так как часы показывали полночь.

— Нет. Одевайся и пойдем со мной, — приказал он.

— Зачем?

— Неужели тебе обязательно подвергать сомнению каждое мое слово?

— Да.

На его виске запульсировала вена. Я не понимала, почему спорила с ним. Но знала, что это был наш самый долгий разговор за последние дни, поэтому я хотела сделать все возможное, чтобы диалог продолжался.

— Это очень важно. Одевайся, Ривер.

Кобаль повернулся на пятках и вышел из палатки. Единственным признаком того, что он приходил, было то, как колыхнулась откидная створка, возвращаясь на свое прежнее место. Я посидела с минуту, прежде чем откинуть одеяло и свесить ноги с кровати. Затем я натянула льняные коричневые брюки и коричневую рубашку, которые стали основой моего гардероба с тех пор, как я оказалась по эту сторону стены.

Коричневый был цветом, который добровольцы носили до тех пор, пока не заканчивали обучение. Единственным отличие на униформе была повязка, используемая для обозначения групп. Моя была желтой, но как только я начала тренироваться с солдатами, которые должны были отправиться в путешествие, то перестала ее носить.

Мне предстояло отправиться на миссию вместе с солдатами, одетыми в зеленую форму, но я не просила другой одежды, чтобы соответствовать остальным. Я выделялась среди всех с тех пор, как меня привезли сюда, поэтому уже ничего не могло помочь мне слиться с остальными людьми.

Кроме того, Корсон, один из заместителей Кобаля, сообщил нам во время последнего совещания по поводу похода, что демоны краетонсы, те, кто были на стороне Люцифера в этой войне, разорвут нас в клочья и искупают в нашей же крови независимо от цвета одежды. Приглушенные оттенки, которых мы придерживались, должны были помочь нам немного лучше слиться с окружающей средой.

Также во время своего выступления Кормон добавил несколько ободряющих слов о том, чтобы мы ожидали всего и вся. Большинство существ, которые должны были встретиться на нашем пути, были ужасны и более смертоносны чем все, что мы когда-либо могли представить. Тот факт, что Корсон носил блестящие красные серьги из бисера, свисающие с заостренных кончиков эльфийских ушей, никак не облегчал страх, вызванный его словами.

Я знала, что путешествие будет ужасным, а многие, вероятно, не переживут поход, но старалась не думать об этом. Размышления о неизвестном были гарантированным способом разорвать и без того тонкую грань, удерживающую мое самообладание.

Мои эмоции были сравнимы с американскими горками с тех пор, как я была вынуждена оставить свою семью и приехать сюда. Не помогла и новость о том, что я являлась наполовину демоном и ангелом, а также единственным живым потомком Люцифера. В довершение всего я влюбилась во властного, высокомерного, вспыльчивого демона, который украл мое сердце прежде, чем я успела это осознать. У меня не получалось справиться с беспокойством касательно того, чем это все закончится.

Я провела щеткой по своим волосам цвета воронова крыла, прежде чем положить ту на прикроватный столик. Нырнув через полог, я вошла в главную часть палатки, где стояли стол и буфет. Я старалась не смотреть на койку, на которой спал Кобаль после нашей ссоры, но глаза совершенно не подчинялись командам моего мозга.

Мое сердце екнуло, когда я поняла, что его кровать снова была нетронутой. И где же он спал? Неужели Кобаль вернулся к костру, людям и демонам, которые пришли туда, чтобы заняться сексом? Он убил человека, но женщины в городе все еще желали его. Я ненавидела то, как они смотрели на Кобаля, практически пуская слюни, когда он проходил мимо. Несмотря на свой смертоносный, зловещий вид, демон источал сексуальность, из-за чего женщины тянулись к нему, как пчелы к меду.