Уловка-22 - Хеллер Джозеф. Страница 77

— Но вы только что сказали, что рыба вам нравится, а теперь заявляете, что не испытываете к ней никаких чувств. Я уличил вас в противоречии. Вот видите?

— Да, сэр, кажется, вы уличили меня в противоречии.

Толстым черным карандашом майор Сэндерсон с гордостью начертал в блокноте: «Противоречие». Закончив писать, он поднял голову и сказал:

— Как вы объясните, что вы сделали два взаимоисключающих заявления, выражающих ваши противоречивые эмоции по отношению к рыбе?

— Я думаю, это оттого, что у меня к рыбам двойственное отношение.

Услышав слова «двойственное отношение», майор Сэндерсон радостно вскочил:

— Вы же все понимаете! — воскликнул он, ломая в экстазе пальцы. — О, вы даже не представляете себе, как я одинок: ведь изо дня в день мне приходится разговаривать с пациентами, которые не имеют ни малейшего понятия о психиатрии. Мне приходится лечить людей, совершенно равнодушных к моей работе. От этого у меня возникает ужасное ощущение собственной никчемности. — Тень озабоченности на секунду легла на его лицо. — И я не могу избавиться от этого ощущения.

— В самом деле? — спросил Йоссариан, не зная, что еще сказать. — Но зачем корить себя за пробелы в чужом образовании?

Я сам понимаю, что это глупо, — с тревогой в голосе ответил майор Сэндерсон. — Но меня всегда волновало, что обо мне подумают люди. Видите ли, в половом отношении я созрел несколько позже своих сверстников. И на этой почве у меня возник психический комплекс, я бы даже сказал, уйма комплексов. Я бы с удовольствием обсудил с вами мои комплексы. Мне так не терпится это сделать, и я с величайшей неохотой возвращаюсь к вашему комплексу. Что поделаешь — обязан. Полковник Ферридж рассердится, если узнает, что мы потратили время на меня. Мне бы хотелось показать вам набор чернильных клякс и выяснить, что они вам напоминают формой и цветом.

— Не затрудняйтесь понапрасну, доктор. Мне все напоминает о сексе.

— Правда? — пришел в восторг майор Сэндерсон, словно не веря своим ушам. — Вот теперь мы действительно добрались до главного. А не снятся ли вам настоящие сексуальные сны?

— А как же! Конечно снятся. Вот этот мой сон с рыбой — это ведь сексуальный сон.

— Нет, я имею в виду настоящий секс, — горячо перебил его майор.

— Бывает. Вот, например, про рыбу…

Майор Сэндерсон отшатнулся, будто ему дали пощечину.

— Да, конечно, — согласился он ледяным тоном. Отношение его к Йоссариану разом переменилось, став настороженно-враждебным. — На сегодня достаточно. Весьма желательно, чтобы вам приснились ответы на некоторые поставленные мною вопросы. Поверьте, что наши занятия доставляют мне так же мало удовольствия, как и вам.

— Я передам это все Данбэру, — ответил Йоссариан.

— Данбэру?

— Конечно, ведь это он все затеял. Сон-то ведь его.

— Ах, Данбэр! — усмехнулся майор Сандерсон. К нему вернулась его уверенность. — Держу пари, что этот зловредный Данбэр творит все безобразия, за которые попадает вам.

— Не такой уж он зловредный.

— И вы готовы положить за него голову на плаху?

— Ну, так уж далеко я не зайду.

Майор Сэндерсон ехидно улыбнулся и записал в блокноте: «Данбэр».

— А почему вы хромаете? — отрывисто спросил он, когда Йоссариан направился к дверям. — И за каким чертом у вас повязка на ноге? Вы — психический больной или нет?

— Я ранен в ногу. Поэтому я в госпитале.

— О нет, не поэтому вы в госпитале, — злорадно сказал майор Сэндерсон. — Вас уложили в госпиталь с камнем в слюнной железе. Хитрец из вас плохой. Вы даже не знаете, с чем вы попали в госпиталь.

— Я попал в госпиталь с раненой ногой, — стоял на своем Йоссариан.

Майор Сэндерсон пропустил это объяснение мимо ушей и саркастически рассмеялся.

— В таком случае передайте вашему другу Данбэру мои наилучшие пожелания и скажите, чтобы ему почаще снились сексуальные сны.

Но Данбэр страдал от приступов тошноты и головокружений, которые сопровождались постоянными головными болями, и не был расположен сотрудничать с майором Сэндерсоном. Даже Заморыш Джо, у которого кошмаров было хоть отбавляй, потому что он сделал положенные шестьдесят боевых вылетов и опять ждал отправки домой, не желал делиться своими кошмарами, когда приходил в госпиталь проведать друзей.

— Нет ли у кого-нибудь подходящих снов для майора Сэндерсона? — спросил Йоссариан. — Мне было бы больно его огорчить. Он чувствует себя отщепенцем.

— После того как вас ранили, мне стал сниться один и тот же странный сон, — признался капеллан. — Прежде я обычно каждую ночь видел, как убивают мою жену или как душат моих детей. Теперь же мне снится, что я плаваю под водой и акула кусает меня за ногу как раз в том месте, где у вас повязка.

— Чудесный сон! — воскликнул Данбэр. — Пальчики оближешь! Клянусь, что майору Сэндерсону он придется по душе.

— Да это же ужасный сон! — закричал майор Сэндерсон. — В нем и боль, и увечье, и смерть. Я уверен, что он вам приснился назло мне. Я, знаете ли, сильно сомневаюсь, имеет ли право человек с такими гнусными снами служить в армии.

Перед Йоссарианом мелькнул луч надежды.

— А может, вы и правы, сэр, — лукаво согласился он. — Наверное, меня надо списать на землю и вернуть в Штаты.

— Не приходило ли вам в голову, что ваша неразборчивость в женщинах — это просто попытка подавить подсознательный страх перед половым бессилием?

— Да, сэр, это верно.

— Тогда зачем же вы это делаете?

— Чтобы подавить страх перед половым бессилием.

— А почему бы вам не найти себе подходящее хобби? — участливо спросил майор Сэндерсон. — Например, рыбную ловлю. Вы действительно находите сестру Даккит привлекательной? По-моему, она довольно костлява. Костлявая и скользкая. Как рыба.

— Я почти незнаком с сестрой Даккит.

— Тогда зачем же вы ее хватаете за грудь? Только потому, что у нее есть грудь?

— Это все Данбэр.

— Э, вы опять за старое! Сколько можно?.. — воскликнул майор Сэндерсон с кислой, презрительной усмешкой и брезгливо отбросил карандаш. — Вы что, действительно думаете, что вам все будет сходить с рук, если вы будете прикрываться чужими фамилиями? Что-то вы мне не нравитесь, Фортиори, совсем не нравитесь…

Предчувствие опасности сырым холодным сквознячком прошмыгнуло по спине Йоссариана.

— Я вовсе не Фортиори, сэр. — робко проговорил он. — Я — Йоссариан.

— Кто?

— Моя фамилия Йоссариан, сэр, и я попал в госпиталь с раненой ногой.

— Ваша фамилия Фортиори, — воинственно отпарировал майор Сэндерсон. — Вы попали в госпиталь с камнем в слюнной железе.

— Бросьте, майор! — взорвался Йоссариан. — Уж я то знаю, кто я такой.

— А я берусь это доказать с помощью официальных военных документов, — возразил майор. — Советую вам: уймитесь, пока не поздно. Сначала вы были Данбэром, теперь вы — Йоссариан, а потом заявите, что вы Вашингтон Ирвинг. Знаете, чем вы страдаете? У вас раздвоение личности, вот в чем ваша трагедия.

— Может, вы и правы, — дипломатично согласился Йоссариан.

— Я в этом уверен. У вас мания преследования в тяжелой форме. Вы считаете, что люди стараются причинить вам зло.

— Люди действительно стараются причинить мне зло.

— Вот видите! Вы не признаете авторитетов и не уважаете традиций. Вы — опасный и развращенный субъект, которого нужно поставить к стенке и расстрелять.

— Это вы серьезно?

— Вы — враг народа.

— Вы что — псих? — закричал Йоссариан.

— …Нет, я не псих! — яростно ревел Доббс в палате, воображая, что говорит приглушенным шепотом. — Я вам говорю, что Заморыш Джо сам их вчера видел, когда летал в Неаполь на черный рынок за кондиционерами для фирмы полковника Кэткарта. А в Неаполе — центр подготовки пополнений. Так вот там по пути домой собрались сотни пилотов, бомбардиров и стрелков. Ведь они выполнили всего только по сорок пять боевых заданий — и все. А несколько человек, награжденных «Пурпурными сердцами» [16] — и того меньше. В другие бомбардировочные полки из Штатов потоком вливаются пополнения. Правительство хочет, чтобы каждый военнослужащий, даже из административного состава, побывал хоть разок за океаном. Вы что, газет не читаете? Теперь-то уж мы обязаны его убить.