Нарушая правила (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 46

— На прошлой неделе на занятиях по самообороне Лайла восхищалась здешним гардеробом, и мне не терпится его увидеть.

Когда Лайла идет к гардеробу, я могу думать лишь о том, что я на час ближе к тому, чтобы закончить этот гребаный союз с женщиной, которую недавно трахнул.

Усатый клерк в очках с тонкой оправой берет наши бумаги, скрепляет их вместе и штампом ставит на них дату.

— Документы будут поданы сегодня. Мы уведомим вас через несколько недель, когда ваш запрос на аннулирование будет удовлетворен, — говорит клерк, не поднимая глаз. Его монотонный голос режет мне уши, но звучит сладкой музыкой, потому что я на шаг ближе к тому, чтобы вырезать эту женщину из моей жизни.

Натали счастливо подпрыгивает.

— Большое вам спасибо, — говорит она, и никто, даже сам «Мистер Пропер», не смог бы стереть улыбку с ее лица. Она так счастлива, что мы разводимся, и это так бесит. И так подозрительно. Еще одно свидетельство против Натали.

Я касаюсь пальцами изношенной древесины стола клерка.

— Сколько времени это займет? — спрашиваю я Скучающего человека.

— Несколько недель, — бубнит он.

— Но в среднем несколько недель — это одна неделя, две недели, три недели, четыре?

Медленно, словно ему стоит больших усилий, он поднимает взгляд.

— Несколько недель, — повторяет он, что свободно переводится, как «заткнись, нахрен».

— Но сколько это в целом?

Он одаривает меня красноречивым взглядом.

— Это больше, чем день, и меньше, чем много дней.

Я вздыхаю, но, как собака с костью, не сдаюсь.

— Не могли бы вы назвать примерное количество дней, пожалуйста?

Натали берет меня за локоть.

— Уайат, — мягко говорит она, — он сказал несколько недель.

— Но мне бы хотелось знать, что значит «несколько недель», — говорю я ей. Натали сглатывает и отводит от меня взгляд. Я снова поворачиваюсь к парню, пытаясь применить пряник вместо кнута. — Я был бы так благодарен, если бы вы могли дать нам приблизительную оценку? Просто сузьте это количество до примерного значения, пожалуйста?

Я сжимаю ладони, словно в молитве, надеясь, что до него дойдет, что я умоляю, и он проявит милосердие.

Он снова раздвигает свои потрескавшиеся губы.

— Вот вам приблизительная оценка, — говорит он, слегка улыбаясь. — Несколько недель.

Клерк сует нам копии бумаг, звонит в серебряный колокольчик и кричит: «Следующий».

Мы идем по коридору здания суда, направляясь к выходу.

— Эй. Не хочешь рассказать мне, в чем дело? — спрашивает Натали.

Проводя рукой по волосам, я бормочу:

— Просто хочу, чтобы вся эта хрень закончилась.

— Ну, да, — говорит Натали, закатывая глаза. — Это очевидно.

— Не пытайся делать вид, что ты не чувствуешь того же, — выплевываю я, когда мы подходим к выходу.

Я толкаю дверь, придерживая ее для Натали. Манеры все еще при мне, даже когда все остальное разваливается.

Она выходит на яркий солнечный свет и складывает ладонь козырьком над глазами, чтобы защитить их.

— Ты этого хотел, — холодно произносит она. — Ты хотел этого.

Я хмурюсь.

— Что?

— Уайат, с самого начала ты ясно дал понять, как сильно хочешь аннулирования, — говорит Натали, и теперь ее тон показывает раздражение. На меня. Она поднимает руки. — Я думала, ты будешь счастлив. Я думала, что именно этого ты хочешь. Так почему же ты не счастлив?

— Ты считаешь, что я должен быть счастлив? — бросаю ей в ответ, разочарование клокочет во мне, выпрыгивая на поверхность. Я жду ее удара. Мне нужно быть готовым к ее нападению из засады.

— Я думала, мы собираемся встречаться?

— Тебе бы это понравилось, не так ли? — В моем тоне еще больше сарказма, чем хотелось бы.

Натали отступает от меня. Держит обе ладони перед собой в ясном жесте «не трогай меня». Смотрит на меня как на человека, которого она даже не знает.

Она изучает меня своими голубыми глазами, и в них я вижу ужас от моего поведения. Она в ужасе от меня.

— Почему ты так ужасно себя ведешь? — Ее голос срывается. — Я сделала это, потому что ты так хотел. Ты заставил меня пооб...

Затем она прижимает ладонь к губам.

Ее слова щекочут что-то в глубине моего сознания. Тихие слова, и я напрягаюсь, чтобы услышать их. Кусочки и фрагменты воспоминаний складываются как пазл в моей голове, и эти слова ощущаются как мои собственные. Как и то, что я ей сказал в ту ночь, когда мы поженились. Когда играла песня. Наша песня.

Пообещай мне, пообещай мне, пообещай мне.

Какого черта я попросил ее сделать?

И теперь моя очередь рассматривать ее лицо. Губы Натали дрожат, а глаза влажные, словно она сдерживает слезы. Эта боль, которую я чувствовал в течение многих дней, вернулась, прорвалась в меня, словно животное, которое разорвало эту дыру, пытается мне что-то сказать. Возможно, Натали не вызывает мои сомнения. Возможно, она — их конец.

Потирая рукой шею, я пытаюсь понять, что означает этот момент. И, что еще более важно, что считаю правдой. Увидев ее искренние глаза и честное лицо, я не знаю, как Натали могла бы додуматься до того, чтобы «поиметь» меня. Я не знаю, как она могла бы вогнать нож мне в спину. Эта женщина... она не такая.

Назовите это чутьем.

Назовите это ощущением.

Но это правда.

И сейчас вопрос в том, могу ли я доверять этому чутью?

В моем сознании мелькает вихрь образов: все те разы, когда мы были вместе, вплоть до этого ее «му» в самолете. Несмотря на то, что из-за этого проклятого сообщения с голосовой почты мне хочется бежать, мое сердце говорит, что я все неправильно понял. Мое сердце говорит мне остаться.

Из-за того, что мне нелегко доверять людям, это не значит, что я не должен верить этой женщине. Если и есть кто-то, кому я должен доверять, — это Натали. И если я не попытаюсь исправить это прямо сейчас, то потеряю ее.

Поэтому я иду на риск.

— Нат, извини, — тихо говорю, потянувшись к ней. — Я сейчас просто в растерянности. Но я с ума по тебе схожу и не хочу, чтобы это закончилось, — говорю я, и это начало. Это единственное начало, с которым я могу справиться прямо сейчас.

— Я тоже этого не хотела.

Не хотела.

— Но хочешь сейчас? — спрашиваю я дрожащим голосом.

— Мне не нравится, как ты говорил со мной.

У меня сжимается сердце. Здесь, на ступенях здания суда, она поднимается вверх, а я направляюсь вниз.

Я тянусь к ее руке. Беру в свою ладонь.

— Именно так все и заканчивается?

Я едва узнаю свой голос.

Натали говорит шепотом:

— Это ты мне скажи.

Мне хочется спросить о голосовой почте, о звонке, об адвокате. Я хочу спросить, что я ей обещал. Хочу знать, не напортачил ли я с этим безвозвратно. Но больше всего хочу знать, есть ли шанс все исправить.

Но прежде чем мне снова удается заговорить, она поднимает руку.

— Я не могу сейчас с тобой разговаривать. Мы можем поговорить позже, если ты решишь, что сможешь относиться ко мне так, как всегда относился, а не так, как поступил только что. И я очень надеюсь, что ты сможешь это сделать. Но сейчас мне нужен перерыв. Я сделала что-то сумасшедшее и, вероятно, глупое. Поэтому я собираюсь пойти и встретиться с Лайлой, чтобы поговорить о ее гардеробе, потому что это отвлечет меня от того е-мейла, которое ты вскоре получишь.

Натали идет вниз по ступеням и садится в такси, которое увозит ее от меня.

Глава 34

Никакого е-мейла не приходит.

Я продолжаю проверять почту, ожидая сообщения от Натали, между заказом такси и звонком Лайле, чтобы спросить, хочет ли она, чтобы я сейчас приступил к работе.

Ее тон милый, но непреклонный.

— Почему бы тебе не отдохнуть во второй половине дня? Я с Натали, и у нас есть несколько дел.

Клянусь, я слышу, как на заднем плане плачет Натали. От этого звука у меня в груди все сжимается. Хотелось бы мне ее утешить, но не со мной она хочет быть прямо сейчас.