Весь мир на дембель (СИ) - Нестеров Николай. Страница 30

Разговор получился сложный и скомканный. Жена ни словом не упрекнула, ни на что не жаловалась, лишь посетовала, что дети отца совсем не видят. Жизнь идёт своим чередом: в город почти не выходят, продукты ординарец привозит, детей в школу на автобусе отвозят и забирают. Селивановы в Россию насовсем убежать собираются. Обычные житейские новости, со скидкой на непростое время. И уже прощаясь, в самом конце, неожиданно добавила:

– Тебе два раза уже звонил какой-то Петр Альбертович. Никак не застанет.

Уже положив трубку телефона, Громов неожиданно осознал, что он только-что услышал. Петр Альбертович – имя чрезвычайно редкое для Азербайджана, а среди друзей и коллег с такими инициалами вообще лишь один человек существует. Доцент из Бакинского нефтяного института товарищ Ливанов П. А., старый знакомый, ещё с незапамятных времён. Последний раз пересекались с ним весной, помнится, он ещё его попросил о…

При воспоминании о просьбе Громов помрачнел, скрипнул зубами, сердце неожиданно кольнуло.

– Эх, Саня. Как же ты так. Надо не забыть позвонить товарищу доценту. Два раза беспокоить без уважительной причины он не стал бы.

Мысль перезвонить Пётру Альбертовичу никак не хотела исчезать из головы, так и вертелась вокруг да около, мешала сосредоточиться.

Громов снова открыл оперативную сводку о ситуации в Грузии, и попытался углубиться в чтение.

Обстановка не радовала.

В последние месяцы работа Особого отдела кардинально изменилась. Произошла не только переориентациям с зарубежного на внутреннее направление, но и сами методы теперь используются другие. Местами даже странные и неожиданные. Агентурную и оперативную работу никто не отменял, но теперь появилось новый экспериментальный, «Информационный отдел». Генерал Леонтьев прислал своих лучших специалистов, «внедрять и обкатывать передовые технологии», как он выразился.

Лежащий на столе отчёт как раз и являлся примером их работы. Как они сумели в предельно сжатые сроки создать целую сеть по сбору информации на территории Грузинской ССР – так и осталось загадкой. Опросы общественного мнения проводились по несколько раз в неделю, количество опрашиваемых исчислялось тысячами человек, все слои общества и почти регионы республики. Удивительно, но все это было организовано через «демократические» СМИ и бесплатных идейных активистов. Сотни добровольцев, в подавляющем большинстве антисоветских и националистических взглядов, с энтузиазмом работали на благо КГБ СССР, даже не подозревая об этом.

Но самое главное – это правильно заданные вопросы.

При опросе: «Хотели бы вы сохранить Советский Союз?» был получен положительный ответ в 85 % случаев. На этом раньше тут же все успокоились бы, оптимистичный отчёт пошёл наверх, а проект свернули бы за ненадобностью.

В Информационном отделе решили не ограничиваться простыми прямолинейными опросами, а копнули глубже. Тут и вылезла страшная жуткая картина.

На самом деле под «сохранением Союза» жители Грузии, оказывается, понимают не совсем то, что кажется на первый взгляд.

При опросе: «Хватит кормить Россию?» – более 80 % высказались за то чтобы перестать «кормить», процент, тех кто твёрдо уверен, что Грузия таки, кормит Россию, оказался ещё выше – за девяносто процентных пунктов.

В результате получается, что подавляющее большинство жителей республики хотят остаться в Союзе ССР, но на льготных правах и без малейших обязательств перед Центром. Некая абстрактная конфедерация, когда республика получает все нахаляву или почти даром, а ее продукцию покупают по тем ценам, какие они сами назначат, и чтобы Москва в дела республики не вмешивалась, а только деньги выделяла по первому требованию, ну и границу пусть охраняет.

Громов уже привык к этим откровениям, но все равно поражался: как можно было допустить этот дикий инфантилизм и полную неадекватность восприятия у целой республики? Точнее – у большинства национальных республик. В Армении и Азербайджане пока не наладили сбор информации, просто не успели, но что результат будет точно таким же, никто не сомневался.

– В чем-то ты прав, товарищ Морозов, – неожиданно Громов понял, что мыслено снова, опять и опять возвращается мыслями к попаданцу.

После чего отложил паку и набрал номер на телефоне. Профессиональная память – заглядывать в блокнот не пришлось.

– Петр Альбертович? Узнал, дорогой? Все хорошо. И тебе не болеть. Супруга передала, что искал ты меня. Что случилось? Может помощь нужна?

На другом конце провода ответили что-то странное, лицо Громова вдруг побледнело, на лбу неожиданно выступила испарина.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста.

– Так это… письмо, говорю, пришло. О котором вы меня предупреждали. Я по старой памяти на почтамт заехал, а оно там лежит. Уже пять дней, получается. Кто же знал, я-то раз в две недели туда заглядываю.

Контр-адмирал неровно сглотнул, у него резко пересохло в горле. Он плеснул с графина в станках воды. Залпом выпил.

– От кого письмо? Адрес указан?

– Конечно. От Измайлова Д. Город Домодедово, улица Тарасенко дом 44.

Громов ничего не ответил.

– Фёдор Васильевич? Вас не слышно, со связью что-то?

– Все в порядке. Я сейчас приеду. Вы у себя в институте? Ждите, никуда не уходите.

Впервые за последний месяц контр-адмирал улыбнулся.

– Ай, да Сашка, ай да сукин сын! И тут вывернулся! Жив, чертяка! – сомнений у него не осталось. Фамилию командира и номер погранотряда сложно перепутать, а «д. Исмаил, он же – Измайлов» – намёк который трудно не понять. К тому же никто другой не мог прислать письмо на это имя по этому адресу.

Конец интерлюдии

Пришла пора наведаться к директору рынка. Дальше тянуть нет смысла, подготовительная работа проделана огромная, более выгодной ситуация точно не станет.

Накануне вечером провёл первое испытание учебника-вразумителя в условиях приближенным к боевым. В годы бурной юности занимались со мной в секции по рукопашному бою парочка отмороженных придурков. Даже среди прожженных бандюганов и приблатненной публики выделялись они своей неадекватностью и звериной жестокостью. Спарринги на татами по строгим правилам и не в полный контакт их не устраивали, и они додумались до того, что стали «тренироваться» по вечерам на случайных прохожих. Обычно выбирали жертву в глухих переулках или в парках, мужиков «в подпитии», после чего избивали их и калечили, отрабатывая «коронные» удары и приёмы. Узнал я о похождениях этих живодеров много позже, уже после того, как их самих кто-то отправил в мир иной в ходе очередной разборки. Что не удивительно – отморозки не задерживались надолго даже в девяностые.

Сама идея тренироваться в полную силу на живых людях, конечно, появилась задолго до этого. Как раз в те времена популярны были байки о «куклах» – заключённых или военнопленных, которым предлагалось выйти на волю сразившись с бойцами спецназа на ринге без правил до смерти одного из участников. Помнится Резун-Суворов нечто подобное ещё описывал, впрочем ему веры нет – соврал, наверное, как обычно.

Теоретически, как пользоваться книгой в рукопашном бою я знал, ничего сложного в этом нет. Общие принципы понятны, но как поведёт себя на практике этот экзотический инструмент мог только предполагать. Будет ли выскальзывать из рук? Сколько ударов выдержит обложка, прежде чем потеряет форму и прочность? Какова должна быть сила удара, чтобы не покалечить клиента? Никакая тренировка не даст ответа на эти вопросы, все это нужно проверить в реальном поединке.

Для этого я отправился в парк имени Челюскинцев. По информации полученной из двух разных источников: от Марата и дружественных цыганят, появляться в этом парке после захода солнца не рекомендуется никому. С гарантией нарвёшься на неприятности. Честно говоря, не уловил логики: если мирных граждан по вечерам в парке не бывает, то что там делает гопота? Друг друга пинают? Парадокс – да и только!

Описывать дальнейшие события нет смысла, да и не люблю я мордобой без интриги и внятной цели. Сел на скамейку посреди парка, открыл книгу при свете единственного фонаря. Картина сюрреалистичная во всех смыслах. Подошли трое охламонов, молодых и глупых. Лет по двадцать на вид. Похожи на ПТУшников. Попросили закурить и тут же потребовали вывернуть карманы. Получили люлей. Банально и скучно. Ни одного шанса у начинающих уголовников не было изначально. Секунд двадцать «на всё – про всё». Жестоко? Согласен. Лечение часто бывает больнее самой болезни, но оно иногда необходимо.