Король Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 10

Это все звучало бредово изначально. Уже тогда. Даже несмотря на то, что он этим вопросом не интересовался даже. Так — краем уха слышал от «знатоков». Попав же сюда он с удивлением обнаружил, что степной дружинник он-то, конечно, воин универсал. И у него есть лук. Но основным его оружием является копье, пусть и без практики таранного удара. И лук если и применяется, то весьма ограниченно по целому ряду причин. Среди основных упоминалась низкая эффективность обстрела из-за быстрой потери убойности с ростом дистанции, а также острый дефицит стрел в степи. Ведь стрела низкотехнологичное ремесленное изделие, требующее дефицитного для степи сырья — маховых перьев крупных птиц. Тех же гусей. И если в колчане у типичного степного дружинника имелся десяток стрел, то это уже круто. И пускать их просто так он уж точно не будет, стараясь бить накоротке и наверняка.

Иван это прекрасно осознавал. Но все равно — переживал.

Под Алексином успел убедиться. А все одно — те чертовы стереотипы, что ему вбили в голову в XX–XXI веке теперь откровенно мешали жить. Отчего молодой король и дергался. Отчего и опасался, что, столкнувшись со степным войском в его среде обитания, будет буквально растерзан этими шервудскими кентаврами… этими непарнокопытными Леголасами…

Но все получилось совсем иначе.

Наш герой даже сразу не сообразил, что делать, когда увидел переговорщиков, что выдвинулись от степного войска. Несколько секунд колебания и он также вышел вперед, прихватив с собой самых опытных и прекрасно снаряженных дружинников. Да не из сотен, а из королевской дружины. Их опыт и уровень оснащения все же был повыше.

— Рад тебя видеть, — вполне благожелательно произнес хан Ахмад. И, дабы не унижать своего визави, спустился с коня на землю. А следом так поступили и его воины сопровождения.

— Взаимно, — осторожно произнес Иоанн с некоторым подозрением глядя на хана.

— Я слышал, что ты Рязань воевать идешь.

— Она первая в моем списке. Мне много кого придется воевать в этом и, вероятно, следующем году.

— Так может это сделаем сообща? Я тебе помогу, а ты мне.

— Может и так, — кивнул Иоанн. — Отчего же нам не помочь друг другу? На кого ты войной собирался идти?

— Слышал я, что Ибак-хан[1] хочет себе земли мои взять, что на восточных пределах.

— Ибак-хан? Поговаривают, что он Вятку мою вынудил ему присягнуть…

Так осторожно и беседовали. Ахмад обозначал свой круг интересов, а Иоанн свой.

Понятное дело, что главу Большой орды очень тянуло отхватить себе старые земли булгар. Тем более, что Юрьев-Камский пока еще был маленьким форпостом и большая часть владений Казанского ханства лежала бесхозно. Вот он Ибак-хана и приплел. Хотя тот, конечно, действительно шалил и со своей стороны пытался отжать земли и племена, что временно оказались без крепкой руки.

Иоанна же интересовало, кроме взятия Переяславля-Рязанского, покой на южных рубежах. И чтобы никаких набегов на его земли не совершалось. Даже самых малых. К Литве ходи, к Польше ходи, куда угодно ходи, а к нему не ходи. И, в целом хан Ахмад был с такой постановкой вопроса согласен.

Репутация у Иоанна в степи была исключительная. Степь всегда уважала силу. А он ее под Алексином ТАК продемонстрировал, что супротивники едва ноги унесли. Поэтому и Ахмаду было незазорно с ним дружбу дружить. Тем более, что в Степи все еще помнили о том, что Русь — это провинция Золотой Орды. Полноценная. А ее хозяин держал даже золотой ярлык, наравне с главой Белой и Синей орд. То есть, в общем-то, свои люди. Пусть и с натяжкой…

Наконец, их беседа закончилась. Обговорив резоны обоих сторон, они договорились о содействии и Ахмад повел свою степную конницу закрывать все подходы к Переяславлю-Рязанскому.

— Это что это? — Удивленно хлопая глазами, произнесла Анна Васильевна, указывая на рукопожатие хана и короля. — Это как понимать?

— Может нам тоже выйти и поговорить? — Осторожно спросил престарелый боярин.

— И что он нам предложит? — Скривилась Великая княгиня.

— Вот и узнаем.

— Что узнаем? Он мужа моего убил и многих уважаемых людей рязанских извел! Что он нам предложит может?! Убийца!

— Ваш супруг войско собирал, мысля летом этим Москву воевать идти, — вкрадчиво заметил второй боярин.

— И что?

— Война — опасное дело. Там бывает умирают. Ваш супруг рискнул и погиб. А мог бы и Иоанна побить.

— В плен бы взял!

— От случайной стрелы никто не застрахован. Да и в пылу боя всякое может случиться.

— Всякое, — закивали остальные бояре, что стояли вокруг Великой княгини…

Иоанн тем временем думал — что делать с городом, весьма недурно укрепленным по тем годам. Конечно, каменных стен не было. Но у него под них и ломовой артиллерии не имелось. А вот с остальным все было в порядке.

Кремль был окружен довольно мощной древесно-земляной стеной, усиленной с южного склона дополнительным валом, на которым она стояла. Но это только кремль. А ведь был еще и посад, который также окружали древесно-земляные стены, только пожиже. Из-за чего получалось, что город окружен местами двумя контурами стен. При этом их с запада его обмывала река Трубеж, с севера и востока — Лыбедь. Вот по Трубежу Иоанн и прошел, поднявшись чуть выше по реке. Потому что форсировать пусть и мелкую, а водную преграду для натиска на стены он не имел ни малейшего желания…

Итальянские гости, что выступили в поход с Иоанном, откровенно скучали. Речная битва их немало впечатлила и стала поводом для оживленных дискуссий, идущих до сих пор. Сейчас же ничего интересного, по их мнению, быть не могло, потому что штурм как способ ведения боевых действий в Европе применялся очень мало в эти годы. Да и Руси в общем-то. Люди больше уповали на осады. Штурмовать-то штурмовали, изредка, но это те еще риски. Да и какой штурм в условиях Иоанна? Ведь не было с ним ни бомбард, ни требучетов, ни инженеров для подведения мин[2]. Однако они ошибались.

Поняв, что татары заинтересованы в союзе, он начал действовать.

Выкатил свои шесть «саламандр» к воротам на южной стороне посадской стены и без всякого промедления начал стрелять. Но не картечью, а ядрами. Заряды были не очень мощные из опасений за крепость стволов, а снаряды не отличались особым весом. Однако стреляли они по деревянным створкам. И от тех только щепки летели. Да, ворота были окованы и довольно крепки. Однако ядра пробивали дыры в деревянном поле воротин. Не каждый раз пробивали, правда. Иной раз били в усиленную оковкой часть, сильно проминая ее. Но все одно — с каждым таким попаданием прочность ворот уменьшалась.

Ахмад отдал необходимые распоряжения, но остался при короле. Ему было интересно посмотреть и на артиллерию, и на то, что случится потом. Конница же татарская рассыпалась по округе и перекрыла все пути отхода из города, завершая блокаду.

— Нравится? — Спросил Иоанн, кивнул на пушки.

— Добрая вещь. Были бы у меня такие… — начал он было говорить, да осекся.

— Русь была бы твоей?

— И это тоже.

— Если наш союз будет добрым и крепким, я продам тебе несколько таких орудий, обучу твоих людей ими пользоваться да стану продавать припасы для огненного боя.

— А не боишься, что если не я, то мой сын их против тебя повернет?

— Ха. Волков бояться в степь не ходить. — Усмехнулся Иоанн, намекая на традиционную для степи символику. А потом, после небольшой паузы продолжил. — Ты ведь знаешь, что против меня большие силы собирают.

— Конечно, — кивнул Ахмад. — И меня приглашали.

— Почему же отказался?

— Алексин.

— Неужели испугался?

— Обижаешь, — фыркнул хан. — Нет. Бог тебе благоволит в войне. Это и дурной увидит. В Алексине ты так меня побил. Потом, как ситуация поменялась, под Москвой литвинов иначе. И всюду выбираешь тот способ, чтобы победить. Вот я, подумав, и не стал заключать союза с теми, кто без всякого сомнения проиграет.

— Это лестно слышать, — кивнул вполне серьезно Иван и, заметив где-то сбоку быстрое движение черных перьев, подставил руку под лапы ворона. Птице надоело смотреть издалека, и она решила приблизиться к Иоанну и тому, с кем он беседовал. — Сейчас в меня мало кто верит.