Король Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 50

Судьба у Смоленска в целом мало отличалась от Рязани или Новгорода. Город обкладывали вирой, включался в королевский домен, а всех бояр, что числились среди противников Иоанна, выселяли на Юрьев-Камский и дальше по Волге. Имущество же их по уже укоренившейся традиции делили промеж сторонников. В общем, ничего необычного.

Разве что починку стены начали еще до ночи. Да ратные люди Смоленска приводились к присяге королю. Вид ТАКОЙ армии и ТАКОЙ артиллерии, вкупе с титулом сделал свое дело…

[1] Разгон — старое название «грабежа» и «разбоя». В данном контексте означает, что город будет отдан на разграбление.

[2] Багатуром назывался сильный воин в монгольской традиции, которая пришла с ними, осев у местных тюркских народов (булгары известные в XV веке как казанские татары, половцы или крымские татары и прочие), а также на Руси в видоизмененной форме — богатырь.

[3] В качестве фунта Иоанн утвердил меру веса, равную двум новгородским гривнам — 408 грамм. Таким образом 20 фунтов выходило это 8 кг 160 грамм.

Глава 4

1476 год — 12 июня, Плесси-ле-Тур[1]

— Ваше Величество, — поклонился вошедший епископ Кракова, — господа, — кивнул он остальным присутствующим.

— Я рад видеть тебя у себя в гостях, — вполне миролюбиво произнес Людовик XI с интересом рассматривая вошедшего к нему поляка — Яна Пжежавского. — Что привело тебя к нам?

— Беда, Ваше Величество, великая беда.

— Беда? Какая же?

— Этот варвар решил совершенно разорить Литву!

— Постойте, — остановил епископа король. — Какой варвар?

— Как какой? Этот Иоанн! Великий князь Московский!

— А разве он не король Руси? — Удивился сидящий тут же кардинал.

— Нет! Как можно называть его королем Руси?! Этот самозванец и злодей! — Сказал и осекся. Увлекся, слишком привык нужным образом рефлексировать при Краковском дворе. Он-то прекрасно знал, что право наследования титула Иоанну подтвердил Папа Римский. Как следствие, подобные высказывания могут закончится очень печально для его карьеры. Ведь это прямой вызов Святому Престолу.

— Брат мой, — вкрадчиво произнес кардинал, сделав «стойку» на эти слова, — уж не считаешь ли ты, что Патриарх Рима не в праве считать какой титул законный, а какой нет?

— Я… я не это имел в виду… — растерялся епископ.

— А что ты имел в виду?

— Я… я… — замялся, потерявшись епископ и как-то скукожился.

— Полно вам, друзья, — прервал этот разгорающийся конфликт Людовик XI. — И что, ты говоришь, затеял такого ужасного король Руси?

— Он напустил татар на Литву!

— В каком смысле напустил?

— Приказал им грабить и разорять пределы Великого княжества Литовского. Угоняя людей и скот, да вывозя всякое движимое имущество. А недвижимой сжигая.

— Но зачем? Я слышал, что Кафа ныне в руках Иоанна и он не потворствует работорговле. Зачем же ему потребовались все эти люди?

— Он их угоняет в земли по реке Волге. Той, по которой он жаждет Персидскую торговлю устроить. И платит татарам по две серебряные монеты за целого и здорового пленника, пригнанного туда. Плюс отдельно за скот и имущество движимое.

— А на Волге разве нет своих жителей?

— Там татары кочуют. Но они у самой воды не селятся. Им степь нужна.

— Так есть или нет?

— Да почитай, что и нет.

— Интересно, — кивнул Людовик, задумавшись о чем-то своем. — А что за монеты он платит?

— Вот такие, — произнес Ян и высыпал на стол перед королем пригоршню монет из небольшого мешочка.

Иоанн, не дождавшись мастеров из Европы, сам кое-как пытался освоиться. Поэтому с горем пополам наладил выпуск нескольких номиналов «дензнаков» на реконструированном им Монетном дворе в Москве. Пока только мелких, ходовых. Слишком уж знатный цирк творился в его государстве из различных номиналов практически со всего света. Испанские, итальянские, германские, французские, английские монеты откровенно доминировали над местными. Слишком уж большой порцией их завезли на Русь. А ведь имелись еще османские акче и многие другие азиатские монеты. Так что откладывать валютный вопрос было попросту опасно. Бардак нарастал, грозя превратить финансовую систему королевства в хаос. Так что Иоанн в авральном порядке в 1475 году занимался реорганизацией своего монетного двора, что располагался в Кремле.

В пробирной избе сидело три человека, которые определяли пробу металла по принципу объем-вес. То есть, сначала смотрели сколько воды вытеснит металл, потом взвешивали его и считали удельную массу. Это давало, конечно, не самую высокую точность пробы, но вполне достаточную для дальнейшей работы.

Плавильная изба занималась выплавкой серебряных прутиков нужной пробы и размера, ориентируясь на замеры пробирной избы. И туда же плоды своей деятельности и сдавали для контроля качества. Дальше шла протяжная изба. Здесь на очень нехитрых станочках — малых механических молотах с ножным приводом, как у прялки, все эти прутики серебряные расковывались в полосы нужной ширины и толщины. По оправкам, оттого довольно равномерно. Не прокат, конечно, но вполне достойно. Потом контроль качества с щелевыми лекалами и передача этих заготовок далее в рубильную избу. Там работники, сидя за примитивными рычажными прессами с ножным приводом, выбивали из полос кругляшки нужного диаметра. Дырявя полосу, словно бумагу дыроколом.

После шел очередной контроль качества и передача в следующую избу — банную, где заготовки немного зачищали, вращая в бочке с мелким песком, дабы заусенцы убрать. А потом отжигали в печи, снимая напряжения от механической обработки. И, наконец, финальный этап в чеканной избе, где работали точно такими же примитивные рычажными прессами с ножным приводом, что и в вырубном. Только не дырявили заготовки, а обжимали в штемпелях. И новый контроль качества…

Иоанн чеканил пока только три номинала монет: векша, куна и волк.

Векша была массой 0,8 грамм и изготавливалась из серебра 250-ой пробы, то есть, получалась по покупательной способности в ¼ новгородской деньги тех лет[2]. Куна чеканилась вдвое большей по весу и из серебра 500-ой пробы. Из-за чего, при массе в 1,6 грамм совпадала по стоимости с новгородской деньгой. Но из-за более низкой пробы хуже истиралась, да и чеканка сильно лучше у нее выходила. Волк же чеканился из серебра 750-ой пробы будучи массой 5,33 грамма, что равнялось пяти новгородским деньгам. Примерно.

Под чеканку волков Иоанн выделил одну линию, на куны три линии, а векши — восемь. Каждая линия в среднем за световой день выдавала по тысячи монет. Не очень производительно, конечно. Но это было НАМНОГО лучше, чем при старом методе чеканки. Поэтому пятьдесят семь человек, которые трудились на Монетном дворе начали в хорошем темпе перечеканивать все поступающее к Иоанну серебро в новую монету.

Дизайн их был прост. Лаконичен. И отличался крупными «мазками», чтобы четче чеканка получалась.

На аверсе помещался значок-символ монеты[3], над которым полукругом шло название, а под ним — «кор. Русь». На реверсе располагался простой равносторонний крест, у которого в нижних двух четвертях располагались парные числа года. Кроме того, по самому краю с обоих сторон шел бортик дабы защитить монету от обрезания.

Так вот — за каждого здорового человека, пригнанного кочевниками на Волгу, Иоанн платил два волка, а за раненого или больного — одного. Не очень много, но стабильно. Поэтому степняки и Белой, и Синей, и Сибирской орд, выступившие в поход, старались. Когда еще получится так подработать?

— Интересно, — произнес Людовик XI, покрутив в руках серебряного волка. — А почему он чеканит изображение зверей?

— Я же говорю — дикарь!

— Ваше Величество, — усмехнувшись, произнес кардинал. — Это отголоски прошлых лет. Например, куной там называли денье старого веса или аналогичный ему дирхем, потому что за них тогда покупали у охотников шкурку куницы. С векшей дело обстояло также — это ведь белка, в переводе на наш язык.