Неудачный дубль 1977 (СИ) - Арх Максим. Страница 45

В общем поел и попил я вдосталь, а когда все присутствующие решили перейти к десертам, я сделал несколько бутербродов, завернул их в салфетку и «по-английски», ни с кем не прощаясь, свалил с банкета к себе в новый номер, который я втайне от всех снял для встречи с американцем.

Глава 19

Зашёл к себе в апартаменты, и перенёс в свой новый дом оставшиеся бутылки коньяка, исходя из того, что возможно Тейлора придётся маленько подпоить, дабы тот впал в нужное для делового разговора состояние. Ну а так как я не знал сколько он пьёт, то тупо выставил всё, что у меня было.

О том, что клиент может забить и не прийти я не думал потому, как был уверен в обратном. Во-первых, получилось всё не то, чтобы не плохо, а очень даже хорошо и мой выпендрёж с игрой на гитаре и песней на английском пришёлся как нельзя кстати. А во-вторых, я знал, что у продюсера сейчас дела обстоят плохо, поэтому был уверен, что такой шанс он не упустит. Поэтому я положил ресторанные бутерброды на тарелку, открыл банку огурцов, банку килек в томатном соусе, поставил рюмки, включил телевизор и стал смотреть «Спокойной ночи малыши» улёгшись на диван. Не успел я закимарить, как мне показалось, что кто-то постучал в дверь. Открыл глаза и прислушался. Вновь раздались два тихих стука. Причём так тихо, что было еле-еле слышно и как я смог в своём полусонном состоянии это шуршание услышать осталось для меня загадкой.

«Походу дела — он», — подумал я и пошёл открывать дверь скребущемуся в неё гражданину.

Как я и думал, за дверью оказался он — шанс, причём «шанс» этот был не только для меня, но и для него.

— Сome in, — сказал я и жестом пригласил продюсера пройти внутрь «конспиративной квартиры». Тот секунду помедлил, оглянулся и, в некоторой нерешительности, переступил порог.

Я закрыл дверь и, видя, что клиент нервничает, ободрил того:

— Не волнуйтесь мистер Тейлор. Вам совершенно ничего не грозит и это не провокация КГБ. Прошу Вас, проходите в комнату. Шляпу вешайте сюда, — показал я на три, вбитых в стену, дюралюминиевых крючка, — а ботинки снимать не надо, — сказал гостеприимный хозяин и с сожалением добавил, — да и лишних тапочек у меня нет.

Продюсер вошёл в зал и огляделся. Сначала он посмотрел на частично накрытый стол стоящий в центре помещения, затем на стоящий в углу чёрно-белый телевизор, по которому шёл старый советский мультфильм «Золушка», бегло пробежался взглядом по дивану и шкафу, а потом перевёл свой взор на меня и вопросительно поднял бровь, как бы спрашивая, куда ему присесть.

Я показал на стоящий за столом стул и сказал, чтобы тот располагался там.

— Благодарю Вас, молодой человек, за приглашение, но я ненадолго, — проговорил Тейлор, садясь за стол. — Мы с вами несколько сумбурно поговорили и, как мне показалось, у Вас было ко мне какое-то дело. Вы хотели мне что-то показать?

— Да, Джон, — сказал я. — У меня, действительно, есть к вам дело, — и прошёл к шкафу, откуда извлёк кассетный магнитофон «Весна-201», положил его на край стола, включил в розетку и продолжил, естественно, говоря на английском: — Итак, мистер Тейлор, прежде чем начать наш разговор, я хотел бы поинтересоваться у вас: понравились ли вам песни, которые вы слышали в ресторане?

— Очень понравились, — сказал тот и, на секунду задумавшись, добавил: — Особенно последняя, которую ты спел на английском.

— Это хорошо, — прокомментировал услышанное я и разлил коньяк по рюмкам, — тогда вы вероятно убедились, что я действительно неплохой музыкант и на самом деле могу придумывать хорошие песни, — тот кивнул и взял рюмку. — Тогда предлагаю выпить за то, чтобы у нас получилось, то, что я вам хочу предложить, — выпил и, поморщившись, откусив бутерброд с красной рыбой, произнёс: — К чёрту слова, Джон, вместо них лучше меня скажет обо всём музыка, которой, я Вас уверяю, ещё в нашем мире не существует. И Вы, Джон, окажитесь одним из немногих которые присутствуют при рождении чего-то совершенно нового, — с этими словами я протянул визави наушники и, видя удивлённый взгляд продюсера, пояснил: — Сейчас уже вечер, многие спят, да и ввиду того, что музыка со словами на английском, громко её включить не получится. Поэтому наденьте их, так Вам будет значительно комфортней воспринимать то, что я хочу Вам продемонстрировать.

Тот кашлянул и заозирался, поглядывая на дверь, мол, ага, я сейчас надену наушники, а ты меня тюк по темечку (бритвой по горлу) «и в колодец» (с)?!

— Не волнуйтесь, — видя беспокойство собеседника, сказал демонстратор, — если хотите передвиньте стул — вот сюда. Так вы сможете видеть и дверь и меня, если беспокоитесь. Если хотите послушать без наушников, то не вопрос, можно обойтись без них. Конечно, эффект будет несколько смазан, но тем не менее запись сделана не плохо, и Вы всё сможете на ней разобрать.

— Я буду без наушников, — ответил тот, ставя пустую рюмку.

— Хорошо. Только, ради Бога, не делайте пожалуйста на всю громкость. Многим соседям завтра на работу и возможно они уже спят, поэтому не хотелось бы причинять им неудобства. Окей? Ну тогда поехали, — подвёл итог объяснениям я, разумеется имея ввиду совсем другие соображения типа: сейчас америкос как врубит «Модерн токинг» на всю катушку и сбежится сюда пол этажа с целью разузнать — А что это тут у вас, граждане, происходит? — А затем нажал на кнопку воспроизведения…

You're My Heart, You're My Soul — https://www.youtube.com/watch?v=4kHl4FoK1Ys

По мере того, как истинная попсятина проникала в не слишком закалённую голову дельца от музыки, он с каждой секундой всё ближе и ближе подносил эту самую голову к динамику магнитофона и всё чаще и чаще пытался увеличить громкость несмотря на то, что саму ручку громкости я на всякий случай демонтировал.

— Очень плохо слышно. Добавь звука пожалуйста, — положив голову на динамик попросил Тейлор. Я удивился, потому как песенка звучало довольно-таки громко, и ползунок громкости был установлен на две трети шкалы аппарата. Встал со стула и посмотрев на не обращающего на меня никакого внимание продюсера вышел в прихожую, после чего плотно закрыл за собой дверь. Прислушался. Музыку почти не было слышно, а посему можно добавить ещё немного, — решил я и достав из кармана пластмассовую ручку громкости открыл дверь в комнату. А там, сидя за столом, кряхтел и морщился мистер Тейлор, пытаясь воткнуть штекер наушников в «Весну».

— Как же это работает? — негодовал он, тыкая в разъём.

Тот, кто думает, что ничего сложного в том, чтобы подключить наушники к магнитофону нет, либо просто не помнит, либо просто не знает, как это было. Дело в том, что в эти времена, в отличии от светлого будущего, провод от наушников и от микрофона заканчивался не маленьким штырьком (джеком), а сантиметровой круглой хреновиной, в которой было от шести до восемь игловых штырьков, расположенных чуть ли не в «произвольном» порядке.

Я улыбнулся и поспешил бедолаге на помощь, ибо не представлял знаком ли он с такими «входами-выходами» или нет. Однако тот отверг мою помощь и практически с первого раза воткнул «папу» в «маму». («папа», «мама» — сленговое выражение обозначающее вход — выход. прим. Автора.) Пройдя на своё место, присел на стул, тут же, взяв в левую руку рюмку коньяка, правой, по-хозяйски, остановил запись, а затем нажал на перемотку. Всё то время пока кассета моталась на начало Тейлор сосредоточенно смотрел на магнитофон и жал на кнопку. Дело в том, что в этой модели присутствовал некий эксклюзив. Кнопки перемотки на магнитофоне просто на просто не фиксировались в нажатом положении, поэтому всё то время, пока моталась кассета, кнопку нужно было удерживать пальцем. О чём думали конструкторы, которые придумали данный девайс я, к сожалению, не знал, однако, то, что кнопку держать меня всегда сильно бесило, это я помнил хорошо. Особенно это бесило тогда, когда нужно было перемотать полностью сторону с конца на начало. Вот уж, воистину, было глупо стоять десять минут и, посиневшим от усердия пальцем, жать на кусок пластмассы. Конечно же делал я так недолго. В конце концов такой тупейший способ меня в край зае*** (надоел прим. Автора) и я тупо вставлял в щель между кнопок спичку, таким образом автоматизировав нудный процесс. К слову сказать, спички в эти времена были вообще не заменимой вещью при эксплуатации магнитофона. Фактически коробок спичек, а точнее сами спички, являлись необходимым инструментам для «юзанья» электронного девайса. Почему? Ну, во-первых, на спичку можно было намотать ватку и, смочив её одеколоном, протереть головку записи и воспроизведения магнитофона от чего записанная на кассету музыка, воспроизводимая на нём, начинала звучать более качественно. А во-вторых, в виду отсутствия мобильных аккумуляторов, и, прости господи, «пауэр банков», магнитофоны вне электросети работали от батареек. Как правило это были большие круглые батареи, которых в зависимости от модели нужно было от трёх до шести штук. Так вот, мало того, что такие батарейки стоили денег, но их ещё и не всегда представлялась возможность достать. Когда батареи разряжались магнитофон начинал «тянуть» запись, то есть воспроизводить её медленнее обычной скорости, после чего отключался вовсе. Продлить жизнь батарей можно было несколькими способами. Одним из них — постучать батареи друг об друга до характерных вмятин на них. Конечно, это не особо сильно продлевало их срок службы, однако две-три песенки прослушать вполне себе можно было. Говорят, что некоторые, особо умные пользователи, даже варили батарейки в кастрюлях увеличивая их долговечность, однако сам я до такого экстрима ни разу не доходил… Ну так вот, вполне себе логично, что при перемотке на магнитофоне используется ресурс его батарей, и чтобы не расходовать в буквальном смысле — драгоценную энергию, в конструкторской и нано-технологичной стране был изобретён способ перемотки, который не тратил ни капли электричества. Этот высокотехнологичный способ со сто процентным КПД выглядел так. Бралось десять «нано» спичек, группировался из них пучок, вставлялся в ролик кассеты и при помощи экологически чистой энергии кисти руки плёнка перематывалась на начало. Уверен, что 99 % имеющих в те времена подобную аппаратуру делали именно так.