Когда умирает свет (СИ) - Адьяр Мирослава. Страница 32

— Ты меня до смерти напугала.

Проморгавшись, я рассмотрела темный силуэт по ту сторону решетки, запертый в точно такой же камере. Света было так мало, что я не видела ничего, кроме зыбких очертаний человеческой фигуры. Но следующие слова развеяли все мои сомнения:

— Не молчи, palomilla, ты пугаешь меня еще сильнее.

В свистящем шепоте было столько отчаяния и волнения, что я не сомневалась, кому именно он принадлежит.

— Карлос! — подскочив на месте, я подползла к решетке и, просунув руку через прозрачные прутья, коснулась его ладони. Кожа под пальцами была горячей, и я явственно ощущала мелкую дрожь. Мужчина молниеносно схватил меня и притянул чуть ближе, почти вплотную к преграде.

— А где Берта? — выдохнула я испуганно, пытаясь рассмотреть за спиной Карлоса еще кого-нибудь.

— Она в соседней клетке, — мужчина погладил меня по руке и прижал ее к губам. — Нас разделили, как притащили сюда.

– “Сюда” — это куда?

— Не могу точно сказать, — Карлос неопределенно пожал плечами. — Нас схватили почти сразу после того, как ты исчезла в стене. Очнулся я уже в камере, никто с нами не контактировал, пока ты не появилась. После этого тени занервничали и забегали, упоминали о каком-то разговоре с Альхандом. Подозреваю, что это либо их предводитель, либо местное божество.

Я невесело усмехнулась.

— С божеством просто так не поговоришь.

Карлос моей веселости не разделил. Я не могла рассмотреть его лицо в темноте, но нутром чувствовала, что он хмурится и упрямо поджимает губы.

— Я сейчас готов поверить во что угодно, даже в разговор с каким-нибудь богом.

Его голос просел и охрип, пальцы судорожно скользнули по моим бедрам и подтянули еще ближе к решетке.

— Они тебе ничего не сделали? — Карлос настойчиво прикасался к моим рукам, плечам, накрыл горячей ладонью живот. В каждом движении мужчины было столько муки и бесконечного волнения, что я отчаянно хотела успокоить его, развеять страхи. — Не молчи, говори со мной! Или я с ума сойду.

Наверное, не следует рассказывать о швырянии в стены. Это Карлоса точно не успокоит.

— Ничего они мне не сделали, — я натянуто улыбнулась и прижалась лбом к решетке. Перекладины были прохладными на ощупь, гладкими и похожими на стекло, но я не обманывалась: будь они и правда из стекла, Карлос и Берта давно бы все здесь разнесли.

Губы мужчины мазнули по моему лбу, ладони настойчиво сжимали мои плечи. Но если раньше я отчетливо чувствовала сжигавший его голод, если страсть просто испепеляла нас с такой силой, что клочки одежды летели в разные стороны, то сейчас Карлос обращался со мной, как с хрустальной вазой.

Его прикосновения были нежными, невесомыми, почти неощутимыми. В них растворялись тревоги, мрачные мысли и сомнения, а я откровенно млела, прижимаясь к решетке, чтобы не упустить ни единой крошки ласки.

— Когда все закончится, — шептал Карлос, — мы улетим далеко-далеко и никто нас не найдет. Ты веришь мне, palomilla? Ты мне доверяешь?

Его слова заставили меня улыбнуться.

— Кому еще я могу верить, если не тебе?

Карлос усмехнулся.

— Это не ответ на мой вопрос.

Протянув через решетку обе руки, я коснулась родного лица, очертила пальцами знакомые черты. Прямой нос, скулы; откинула со лба влажные пряди. Мягкие, как я и помнила. Карлос потерся щекой о мою ладонь, чуть царапая кожу приличной щетиной. Я не могла видеть его глаз, но представляла, как они рассматривают меня. Ему не нужен был свет, чтобы вспомнить каждый мой изгиб, каждую родинку или случайную одинокую веснушку. Он так давно меня наизусть изучил…

Широкие ладони поднялись вверх, огладили мои щеки. Я даже вздохнуть не успела, как ощутила на языке жар и соль, а за ними последовал легкий укол боли, когда Карлос прихватил нижнюю губу острыми зубами.

Это было форменным безумием — стоять друг напротив друга, на коленях, и целоваться так самозабвенно, будто конец света уже наступил и торопиться некуда.

Я хваталась за плечи Карлоса, царапала ногтями крепкую шею и не могла насытиться, насладиться его вкусом, напитаться запахом, а ласка мужчины становилась все откровеннее, и не будь здесь этой проклятый решетки — мы бы показали охотникам, как люди умеют любить друг друга.

С трудом оторвавшись от моих губ, мужчина уперся влажным лбом в мой лоб и тяжело вздохнул.

— Мы обязательно выберемся.

Я ответила ему слабой улыбкой и погладила по лицу, стирая крохотные капельки пота.

— Я знаю.

Рядом что-то захрустело, заскрипело, как колеса старой телеги, и, резко повернувшись, я заметила знакомую тень.

Существо не пыталось ко мне прикоснуться — просто стояло и пялилось, будто видело впервые.

— Альханд ждет, — прошипело оно и указало себе за спину, где в стене зияла внушительная дыра.

Выход из камеры в неизвестность.

Две дороги и одно возможное решение

Вытаскивать меня из камеры силой никто не спешил, хоть я и ждала, что существа не станут церемониться с пленниками.

Тень стояла молча, возвышаясь надо мной, и мне казалось, что она меня рассматривает. За спиной я услышала шорох и пропитанный злостью голос Карлоса:

— Почему только она? — рычал он. — Чего вы от нее хотите?!

Повернувшись к мужчине, я поймала его полный отчаяния и волнения взгляд. Темные глаза мерцали в слабом свете, а на дне зрачков плескалась самая настоящая паника; и это кольнуло меня в сердце, толкнуло к решетке, заставило сжать руку мужчины и погладить дрожащие пальцы.

Я глянула на тень, но та не двигалась и не пыталась меня остановить, будто ей отдали приказ вообще больше не вмешиваться и терпеливо ждать.

— Если они хотели убить нас, то уже бы… — прошептала я, но Карлоса это совершенно не успокоило.

— Почему только ты?

— Тебе придется мне довериться.

От его горькой усмешки стало не по себе.

— Я доверяю тебе, — он коротко мотнул головой в сторону тени, — но не им. Они не люди, от них можно ждать чего угодно.

Облизнув пересохшие губы, я привстала на цыпочки и потянулась к мужчине, запустила пальцы в темные, вьющиеся пряди и прижалась к его губам, хватая судорожный вдох, выпивая до капли его рваное дыхание. На несколько бесконечных секунд мир вокруг отступил на задний план, затих и притаился, даже воздух в камерах не двинулся ни на дюйм, позволив мне насладиться порывистой лаской и с тоской подумать, что это, возможно, в последний раз.

У Карлоса была отменная интуиция, да и я не последняя дура, чтобы верить, что тени просто так нас отпустят.

— Я вернусь, вот посмотришь, — прошептала, прижимаясь лбом к его лбу. — Мы обязательно выберемся.

Я чувствовала, как его сотрясает и пожирает изнутри яростный огонь, а взгляд мужчины был буквально переполнен столь непривычной мне обреченностью..

Ты же никогда не терял надежды!

Нет-нет-нет, не вздумай разувериться сейчас, когда мне так нужна твоя поддержка, твердая опора, которая не даст мне упасть.

Я прошу слишком много, да. Но не сдавайся сейчас, пожалуйста!

— Кажется, мы поменялись местами, palomilla. — От его улыбки в сердце заворочался колючий, болезненный клубок. — Теперь ты меня успокаиваешь.

— Это было неизбежно, — оттолкнувшись от решетки, я повернулась к тени, что все так же стояла у выхода. Мы застыли друг напротив друга, и я не могла отделаться от ощущения, что меня рассматривают, как товар на рынке. Оценивают, отмечают про себя особенности, изучают диковинную зверушку, угодившую в сети охотника.

Тень молча отошла в сторону, освобождая проход, позволяя мне пройти мимо.

***

Шаги разносились по коридору гулким эхом, стены стремились вверх, желая обняться с небом, и мягко поблескивали в слабых лучах утреннего солнца.

Ничего похожего на лампы я не видела, но на самих стенах от самого низа вверх тянулись светящиеся полосы, похожие на те узоры, что были на портале. Возможно, тени как-то могли взаимодействовать с городом, использовать его. В конце концов, они — его часть.