Судьба на троих (СИ) - "Майский День". Страница 8

— Если вы не хотите уезжать, вы не обязаны! — решительно произнесла она.

Разумеется, я мечтал остаться, но понимал, насколько безнадёжны, да и просто неприличны, могут быть ухаживания нищего бывшего охотника за владетельной девицей, а других веских причин находиться в доме не видел.

— Я отправляюсь в это путешествие по доброй воле.

Вздох, сорвавшийся с губ, я постарался подавить, но вампир наверняка и всё слышал, и всё понимал. В синих глазах я прочитал что-то вроде сочувствия, когда, откланявшись, он предложил мне садиться в карету.

Кони норовисто встряхивали гривами и обмахивали себя хвостами, у кучера и слуги были совершенно разбойничьи рожи. Я чувствовал себя цыплёнком, забредшим на кухню в великотрапезный день, но бодро ступил на подножку, оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на прекрасную хозяйку. Властная рука втащила внутрь, дверка захлопнулась. Карета понеслась раньше, чем я оказался на сиденье, куда вампир небрежно меня пихнул. Я хотел возмутиться, но передумал: что обещал последний взгляд? Чем бы меня наградил? Недостижимые мечты имеют обыкновение рассыпаться в прах. Мог ли благородный человек, не имея за душой гроша, а впереди неясную, вполне вероятно, трагичную судьбу, предлагать себя состоятельной женщине? Я полагал, что нет. Следовало прежде разобраться в жизненных обстоятельствах и начать хоть чего-то стоить, а потом обмозговывать далеко идущие планы.

Я надёжнее уселся на мягких подушках и посмотрел на вампира.

— Куда ты меня везёшь?

— Домой.

— В пещеру?

Нелепый получился разговор. Бениг рассеянно улыбнулся:

— Прости? Ах ты про ту дыру в горе. Нет, там я лишь дневал в знакомом гнезде. У меня есть своё жилище. Замок.

Никогда я ни о чём подобном не слышал и вновь с горечью подумал, что сведения о вампирах, полученные в ордене, кем-то тщательно отцежены. Вряд ли меня одного держали там за простака.

— Я думал, ваши прячутся по гробам и склепам.

— Те, на кого вам дозволяют охотится.

— Есть ещё и другие? При замке и карете ты не один перебиваешься?

— Таков, я полагаю, обычай вашей организации: сообщать исполнителям только хорошо отмеренные факты.

Довольно грустным показалось мне совпадение наших мнений. Я понимал, что к прежнему возврата нет.

— Теперь ты расскажешь всё, что мне следует знать?

Бениг покачал головой:

— Не сейчас. Разговаривать в несущейся сквозь ночь карете не слишком удобно. Ты утомлён, ложись и спи. Побеседуем в замке.

— Я не хочу спать!

— Всё равно ложись. Сон — волшебный лекарь и заберёт остатки недуга. Разве ты не хочешь вновь быть крепким и полным сил, как положено в твоём возрасте?

Я решил не спорить. Карета внутри оказалась вместительной. Человек моего роста вполне мог удобно улечься на сиденье, если согнуть колени. Вампир сунул мне под голову мохнатую подушку из овечьей шкуры, сверху набросил тёплый плащ. Забота так тронула (немного я видел её в жизни), что на глазах выступили слёзы, и, хотя карета неслась в полную неизвестность, я умостился по возможности удобно и заснул так спокойно, словно лежал в собственной постели.

Тепло, уют, покачивание разморили, я смутно ощущал, как карета летела сквозь ночь, иногда останавливалась, потом снова устремлялась вперёд. Так толком и не проснулся, когда вампир нетерпеливо вытащил меня наружу.

Кони утомлённо стояли. От прохладного воздуха зазнобило, и я почти сразу очнулся. Стены, башни взметались так высоко, что я едва не опрокинулся навзничь, пытаясь их рассмотреть. Замок оказался огромным. Бениг осторожно придержал за плечо, не давая упасть.

— Идём, охотник, мы дома.

Я побрёл следом, оглянувшись, заметил, что кони в карету запряжены уже не вороные — мышастые, значит, по пути ждала хотя бы одна подстава. Далеко ли я забрался от уютного замка госпожи Эльстины? Увижу ли её ещё раз в этой жизни? Нет, вот об этом думать вообще не следовало.

Хозяина встречали. Слуги вышли с факелами, в комнатах пылали камины. Воздух внутри дышал сухим теплом, столь приятным после ночной скачки. Из обширной передней мы попали в огромный зал, потом поднялись по широкой лестнице.

Бениг отдавал какие-то распоряжения, и люди его тут же мчались их выполнять. Когда мы дошли до новой двери, рядом остались всего двое. В этой комнате с низким сводчатым потолком было тепло. В камине пылали дрова, а в середине помещения высилась огромная кадь, исходящая паром.

Я и опомниться не успел, как меня начали раздевать. Мужчин и не разглядел толком, заметил только, что один в пожилых годах, другой совсем почти старик. Не слушая слабых протестов, а на другие в ошеломлении от всего происходящего я способен не был, меня освободили от остатков одежды и подсадили в кадь.

Тело приняло погружение в горячую воду с восторгом. Откинувшись на деревянную стенку, заботливо застеленную холстом, я почувствовал себя счастливым. Глаза открыл, лишь ощутив колыхание воды, и обнаружил, что Бениг уже опустился в купель и сидит напротив.

— Все брысь! — велел он слугам, собиравшим разбросанные одежды. — И тот, кто вздумает подслушивать под дверью, послужит мне ранним завтраком.

Мужчины, торопливо схватив последние тряпки поспешили выполнить приказ. Дверь захлопнулась почти беззвучно.

— Не правда ли, это место приятнее для беседы, чем несущийся сквозь ночь экипаж? — улыбаясь спросил вампир.

— Да, — откликнулся я.

Мысли путались, я никогда ещё не бывал в таком роскошном замке, мне отродясь не доставалось такого количества горячей воды, да и раздевался с чужой помощью я впервые. Было от чего растеряться.

— У тебя есть вопросы, ответы на которые ты хочешь получить первыми? — спросил Бениг.

Он сидел, разбросав руки по краям кади, чуть запрокинув голову. Горло пересекала полоска металла, но я не задумался о том, почему он не снял украшение, забираясь в воду. Хотя моя цепь тоже осталась на шее, никто из слуг не посмел к ней прикоснуться.

— Я ведь ничего не знаю, всё неведомо. Расскажи сам.

— Ну, тогда слушай. Повесть будет недолгой, но печальной. Аелия — дракон из древних ящеров. Много лет назад, ещё до Потери, он любил женщину своей породы, но она погибла по вине вампира или нескольких вампиров, мне этого так и не сказали. Вернуть девицу было нельзя, зато можно получить компенсацию. Какую-никакую плату в возмещение ущерба. Дракон возжелал раба-вампира. Старейшины, конечно же, себя поберегли, отдали мальчишку, едва принявшего обращение.

— Тебя? — спросил я. На миг стало холодно даже в горячей воде.

— Да. Не имея возможности отомстить настоящим виновникам своего горя, Аелия принялся истязать пленника просто потому, что он той же породы.

Прозвучало спокойно, почти легкомысленно, только меня вновь накрыл озноб, так что пришлось глубже осесть в кади, словно это могло защитить.

— А почему он не убил подлинных преступников?

— Не набрал ещё по тому времени достаточно мощи, просто не одолел бы любого из них в единоборстве.

— И принялся вымещать зло на слабом? Это отвратительно!

Бениг рассмеялся:

— А спящим резать глотки серебром? Охотник, все мы не ангелы на этой скорбной тверди.

Мне нравилась его отвага и отрицать очевидное не имело смысла, потому пришлось промолчать. Соглашаться открыто я был ещё не готов. Мучила другая непонятная вещь. Вампир выглядел не старше меня. Сколько же ему лет сравнялось, если родился ещё до Потери? Нас учили, что нежить дряхлеет, превращается в ужасных чудовищ. Проклятые богами не смеют быть прекрасны, а передо мной сидел красивый юноша без порчи и изъяна, свежий не только лицом, но и телом. Прежде я думал, что он лишь недавно обрёл нежизнь, но здравый смысл подсказывал, что силу, мощь которой я наблюдал в пещере, берут с большими годами. Многого я пока не понимал, но считал грубым вывались на хозяина все недоумения сразу.

— Ты защищаешь своего мучителя?

— Поверь — нет. Сотни лет рабства хорошо излечивают от нелепой сентиментальности. Я живу в тех обстоятельствах, что предложила судьба. У меня нет выбора — пока, но я терпелив и вечен.