Забытое (ЛП) - Смит Кристин. Страница 27

Большой палец Зейна поглаживает кругами тыльную сторону моей ладони, пока мы идём вдоль края воды. Вода холодная — вот такой он, океан Пасифики, даже летом. Запах соли и водорослей ощущается в воздухе, и лёгкий бриз раздувает мои волосы у шеи.

— Так что ты хотел мне показать? — бормочу я, после того как мы уже некоторое идём в тишине.

— Почти пришли.

Мы останавливаемся где-то посреди пляжа, и Зейн говорит мне сесть на песок, сам устраивается рядом. Наши плечи и колени соприкасаются.

— А теперь, — говорит он, — посмотри наверх.

Когда я поднимаю глаза к небу, то вижу миллион звёзд, сверкающих над нами. Почему-то это напоминает мне другую ночь, полную звёзд. Тёмная вода плавно танцует, лунный свет отражается на её поверхности. У меня дух захватывает от этой красоты.

Когда я опускаю взгляд, то замечаю, что моя рука светится.

— Что за?.. — я провожу пальцами другой руки по причудливому фиолетовому узору, который выглядит как спираль из бабочек. А на верхней части до плеча тянется цветочный узор. — Что это такое?!

Зейн касается узора.

— Это… татуировка «Грани», — его пальцы спускаются ниже по руке, и от этого прикосновения по коже пробегают мурашки. — А это ты сделала ради красоты.

Слово «татуировка» всплывает в моей голове. Это моя декоративная татуировка. А ещё я помню величественный дуб.

— У Трея тоже была тату.

Зейн кивает.

— Да. Дерево, которое символизирует лидерство и ещё что-то там.

— Когда ты рассказываешь мне о «Грани», я начинаю вспоминать, — говорю я. — Может, если ты отвезёшь меня в их логово…

— Ты имеешь в виду лагерь?

— Точно. Лагерь. Может, если я его увижу, то вспомню ещё что-нибудь.

Зейн колеблется, прежде чем ответить:

— Мы не можем, Сиенна.

— Почему нет? Всего час пути на скоростном поезде в Легас. Это не так уж и далеко…

Зейн кладёт мне руку на бедро.

— Мы не можем туда поехать, потому что его больше не существует. Там был взрыв… сбросили бомбы. Ты и другие «граневцы» едва выбрались. Ты тогда думала, что Трей погиб.

Это как удар под дых. Воспоминания мелькнули в моей голове. Крики о помощи, жар огня, облизывающего мои обнажённые ноги, едкий дым… дым повсюду, такой густой, что ничего не разглядеть. И Трей, из груди которого торчала арматура. Чувство потери, такое всепоглощающее, что моё сердце вновь начинает болеть. Слёзы грозят политься из глаз, но я быстро моргаю, чтобы успокоиться. Картинки бледнеют, размываются, будто этого никогда не было, будто и не воспоминания вовсе, а скорее… что-то вроде снов.

— Ты что-то вспомнила, да? — спрашивает Зейн, прерывая молчание. Я киваю.

— Но лучше бы я этого не делала.

Зейн берёт мои ладони в свои.

— Я знаю, каким кошмаром обернулась для тебя та ночь. Мне всё ещё снится, как близок я был к тому, чтобы потерять тебя.

— А где ты был? — спрашиваю, прокручивая в голове воспоминания о Зейне в МПЗ, когда мы спасали мою маму, и о Трее в лагере «Грани».

— Меня не было в лагере. Когда ты сумела спастись, ты отправила мне сообщение. Хотела, чтобы я помог тебе вытащить маму из МПЗ. А там мы и узнали, что Трей ещё жив. И спасли его тоже.

— Хотела бы я всё это вспомнить, — говорю я, глядя на тёмный океан, загипнотизированная размеренным плеском его волн.

— У меня есть хорошая новость, — сообщает Зейн. — Я разговаривал с Грейнджером, тем самым моим знакомым. Он говорит, что может встретиться с нами завтра ночью.

Зейн выводит узоры на песке между нами.

— Так уже завтра ночью… — я не могу договорить.

— Уже завтра ночью твои воспоминания должны будут к тебе вернуться.

Я рассматриваю его лицо, пока он говорит это. То, как он избегает моего взгляда… То, как он сфокусирован на песке между его пальцев…

— Эй, — я кладу ладонь на его руку, и его бицепс приходит в движение. Зейн разворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Неважно, что я вспомню, это не изменит моих чувств. Я имею в виду, к тебе.

— Ты не можешь этого знать, — в его голосе звучит боль.

— Но я знаю, что всё это время ты был рядом со мной.

— Как друг, — горько говорит Зейн, отводя глаза.

Я касаюсь его лица, заставляя его посмотреть на меня. И говорю самым мягким голосом, каким только умею:

— Ты мне больше, чем друг, и думаю, ты это знаешь.

Когда он смотрит мне прямо в глаза, я снова чувствую это безумное желание поцеловать его, как тогда, под дождём. Я уже почти ощущаю вкус его губ и запах его кожи. Внезапно я замечаю, что мы прижались друг к другу. Наши колени, наши бёдра, наши плечи касаются друг друга. Но это всё недостаточно близко.

Зейн подаётся вперёд, будто бы читает мои мысли, и я наклоняюсь навстречу. Когда его губы касаются моих, от нас летят искры — ладно, не буквально, но каждая клеточка моей кожи трепещет. Это просто он и я, наши губы соприкасаются, наши сердца колотятся, наши руки скользят, изучая тела друг друга. И когда он кладёт меня на песок, я могу думать только о том, как сильно он мне нужен. И затем, внезапно, на меня накатывает чувство вины. Испытывала ли я то же самое к Трею? Эту потребность быть ближе, это желание, чтобы его руки оказались на моих бёдрах, его дыхание щекотало мою кожу, а его губы прижались к моим?

Я не знаю. И из-за того, что я не знаю, я чувствую себя отвратительно.

Я пытаюсь отогнать эти мысли в сторону и просто наслаждаться происходящим: Зейн нависает надо мной, его руки скользят по моей спине, в воздухе витает запах солёной воды и водорослей, рядом размеренно шумят волны, приливая к берегу и убегая обратно в океан.

Но затем лицо Трея всплывает в моей голове, и я знаю, что это не просто мысль. Это воспоминание. Воспоминание о нас двоих, плавающих в лагуне, смеющихся. Его руки на моей талии, мои вокруг его шеи. Это кажется таким реальным, что у меня перехватывает дыхание.

Как только я перестаю целовать Зейна, он понимает, что что-то не так. Он приподымается на локте и рассматривает меня.

— Ты что-то вспомнила, да? — нерешительно спрашивает он. Кажется, я понимаю его сомнения. Если у меня такие сильные эмоции и воспоминания о Трее, то что же остаётся ему?

Я сажусь и киваю, прижимая колени к груди. Он явно не хочет слышать о том, что пока мы целовались, я думала о Трее.

— Воспоминания возвращаются ко мне урывками… — я замолкаю, выводя пальцем круги на песке.

— О Трее? — его голос звучит напряжённо.

Я поднимаю глаза и вижу, как у него на щеках играют желваки.

— Да, — с запинкой отвечаю я.

— Этого следовало ожидать, — он неотрывно смотрит на океан, его лицо ничего не выражает.

Наступает неловкая тишина. Я хочу знать… нет, я должна знать, что между нами происходит. С Треем или без него, кто мы друг другу? Кем мы можем стать? Зейн помолвлен с другой девушкой, безумной красивой и вообще идеальной, тогда как я совсем нет. Я прочищаю горло.

— Когда я тебя спросила, почему ты собираешься жениться на Ариан, ты ответил, что всё сложно, — наши глаза встречаются. — Ты любишь её?

Он обдумывает мой вопрос некоторое время, перед тем как ответить:

— Я хочу любить её.

— Но?

— Но я люблю другую.

Мой пульс учащается.

— Да?

— Да, Сиенна, да, — его голос стал хриплым. — Ты не помнишь, но я уже говорил тебе, что я чувствую.

Боль царапает моё горло. Я уже причиняла ему боль… Это видно по тому, как он держится, будто бы пытается защитить своё сердце, чтобы оно не разбилось вновь.

— Я сделала тебе больно, — шепчу я.

— Нет, ты сказала мне правду. То есть именно то, что мне нужно было услышать.

— А теперь?

Он вздыхает.

— А что теперь?

Мне хочется высказать всё, что я думаю, всё, что я чувствую.

— Мне кажется, между нами пропасть. С одной стороны Ариан тянет тебя, с другой — Трей тянет меня, — я придвигаюсь ближе к нему. — Но чего я не понимаю, так это есть ли мост между нами? Можем ли мы быть вместе?

Зейн садится напротив меня, кладёт руки мне на плечи и смотрит в глаза. Я вижу в них отражение полумесяца — серебряная дуга, дрожащая на радужной оболочке.