Забытое (ЛП) - Смит Кристин. Страница 6

— Он сказал правду? — спрашиваю Зейна, когда мы тоже начинаем идти в дом. — Твой отец выглядел шокированным тем, что мой отец сфальсифицировал свою смерть. Думаешь, он не знал?

Зейн наклоняет голову, не отрывая глаз от двери, через которую прошёл его отец.

— Он был весьма убедителен.

— Да уж.

— И всё прошло лучше, чем я ожидал, — добавляет Зейн.

— Ага, но не благодаря тебе. Вроде и стоял рядом, но ничего не делал.

Зейн ухмыляется.

— Я знал, что мой отец не устоит перед твоим напором. Я лишь хотел предоставить тебе свободу действий.

Разочарованно хмурюсь.

— Ты мог бы поддержать меня хоть немного.

На его лице тут же появляется сожаление.

— Прости.

После небольшой паузы я говорю:

— Ну, это как раз по моей части.

— Что именно?

— Выбивать информацию из тех, кто не хочет её давать.

Я отбиваю пальцами ритм на подлокотнике кожаного кресла, пока мы с Треем сидим и ждём Харлоу в его кабинете. Когда он заходит в комнату, его волосы ещё слегка влажные и от него пахнет гелем для душа и пеной после бритья.

Заняв место на мягком кресле напротив нас, Харлоу смотрит мне прямо в глаза. Он скрещивает лодыжки и упирается ладонями в колени.

— Так что же вы хотели узнать, мисс Престон?

Я подаюсь вперёд.

— Что случилось двадцать один год назад, когда мой отец работал на вас? Я знаю, что он был во что-то вовлечён.

На мгновение на его лице отражается внутренняя борьба — он пытается скрыть за маской сильные эмоции. Но затем он вздыхает, словно бы держит на плечах груз всего мира.

— Никто не должен был узнать правду, — говорит он. — Это была ошибка. Несчастный случай. Я нехорошо поступил и в результате пострадал сильнее, чем мог бы предугадать.

— Что произошло? — спрашиваю я, подвинувшись к краю своего кресла.

Харлоу смотрит прямо на Зейна, взвешивая каждое своё слово.

— Я подозревал, что у твоей матери была интрижка, но не хотел в это верить, — на секунду он переводит взгляд на свои ноги. Но затем поднимает глаза. С морщинками в уголках он выглядит на десять лет старше своего реального возраста. — Я только-только добился успехов в сфере генетической модификации и убедил твою маму выносить первого генетически модифицированного ребёнка…

Я перебиваю его, потому что не хочу больше слышать ни слова лжи из его уст.

— Это ведь не совсем так, да? Зейн ведь вовсе не первый гем.

Харлоу наклоняется вперёд и сверлит меня взглядом.

— Что вы хотите этим сказать, мисс Престон?

— Я хочу сказать, — медленно начинаю я, — что «Грань» укрывала гемов из первой волны ваших генетических экспериментов. Тех, что выжили, разумеется, — я отмечаю ошеломлённый вид Харлоу и продолжаю: — Да, я всё знаю о том, что вы сделали с теми невинными детьми в штабе «Мэтч 360» в Рубексе. Всё ради ваших поисков идеального генома.

— Отец, о чём это она говорит? — спрашивает Зейн ровным голосом.

Харлоу откидывается на спинку кресла, словно я высосала из него все силы.

— О моих грехах.

— Это правда? Ты проводил эксперименты на детях? — глаза Трея распахнуты, словно он не верит своим ушам.

— Да, это… достойно порицания. Теперь я это понимаю. После всего случившегося с твоей мамой я свернул программу.

— Свернули? — повторяю я, вспоминая, как Трей рассказывал мне о давнем неудачном извлечении из здания ВИГ, обернувшемся множеством смертей мужчин и женщин, отцов и матерей. — Так, значит, вы отдали тех детей правительству. Чтобы они ставили уже собственные эксперименты.

Харлоу хмурится.

— Нет. После смерти матери Зейна я хотел умыть руки. Я поручил Стилу, который тогда учился в университете и был готов уже управлять частью компании, позаботиться об этом.

— Что случилось с моей мамой? — спрашивает Зейн. — Я хочу знать.

Харлоу распрямляется в своём кресле, готовый продолжить свой рассказ.

— Как я говорил, я убедил её выносить первого ребёнка с идеальным набором генов. Признаю, Пенелопа была уже не так молода для идеальной кандидатки, но физически она была крепкой и выносливой.

— Но я думал…

Харлоу поднимает ладонь, останавливая его.

— Пожалуйста, сын, дай мне закончить, — он замолкает, собираясь с мыслями. — Когда я узнал, что твоя мама вынашивает близнецов, я не знал, что думать. Не понимал, как такое возможно. С одной стороны, процесс генетической модификации вообще-то не предусматривает дублирование, так что моим первым предположением было то, что один ребёнок — генетически модифицированный, а другой — нет. Когда Пенелопа была на третьем триместре, я организовал анализ крови, чтобы проверить развитие детей и определить, кто из них генетически модифицированный. Мой тогдашний ведущий генетик… — Харлоу переводит взгляд на меня, — отец Сиенны взял образец, но когда он предоставил мне отчёт, я заметил, что в нём были пробелы. Мне стало любопытно, и я указал ему на это, но он отрицал своё вмешательство.

Я чувствую, как пульсирует венка на шее, отчётливо слышу каждый удар. Похоже, я, наконец, понимаю, что произошло с моим папой столько лет назад.

— Естественно, — продолжает Харлоу, — я провёл расследование, и результаты поразили меня. Такого я и представить не мог. Оба ребёнка были генетически модифицированы, чего, по моим расчётам, быть не могло. Но затем я понял, что один из детей был генетически от меня, в то время как другой — нет.

— Как такое возможно? — спрашивает Зейн, его голос срывается. Он не верит своим ушам.

Я тянусь к нему, кладу руку на колено, ободряюще сжимаю и тут же убираю. Это не остаётся незамеченным мистером Райдером, который приподнимает бровь безупречной дугой. Зейн не обращает на него внимания, и Харлоу продолжает.

— Судя по всему, мой генетик, Митч Хувер, подсадил два эмбриона, один — мой, с теми качествами, которые я выбрал для собственного сына, а второго создала Пенелопа, без моего ведома, с теми характеристиками, которые хотела она сама. Но она использовала не мою ДНК. О, нет. Она использовала ДНК человека, с которым у неё была интрижка, — Брайанта Винчестера.

Я искоса бросаю взгляд на Зейна, чтобы проверить, как он это воспринял. Его руки сжаты в кулаки, на лице играют желваки.

— Когда я узнал об этом, признаю, я среагировал не очень. Я поругался с ней, прикрикнул немного, довёл до слёз… — он запинается, задыхаясь от нахлынувших эмоций. Только секунд через тридцать-сорок он решается продолжить: — И тогда я сделал кое-что, о чём буду жалеть всегда. Не знаю, о чём я думал… — он мотает головой. — Я пошёл к Митчу с требованиями что-нибудь сделать с ребёнком, который не был моим, грозился его уволить. Я предполагал, что что-то может случиться на родах…

Он обрывает себя, оставляя мысль висеть в воздухе, как ядовитый газ.

Моё горло сжимается. Невинный малыш. Мои мысли переключаются на Трея, который, как мы недавно выяснили, оказался не просто гемом, но ещё и братом Зейна. Харлоу хотел, чтобы мой отец убил его. Человека, которого я люблю. В этом есть своя ирония.

Зейн ёрзает в кресле, и я смотрю на него, проверяя реакцию. Он опускает голову на ладони.

— Я не горжусь тем, что я сделал, — говорит Харлоу. — Я увёз твою маму прочь. Она сбежала к Брайанту Винчестеру и родила двух сыновей. Когда я понял, куда она пропала, я попытался разыскать её. «Грань» тогда едва зарождалась, но я слышал, что они скрывались в какой-то заброшенной постройке, пока не основали свой лагерь. Мой давний друг, Джордж Рэдклифф, предложил помочь. У него было военное прошлое, и он сказал, что сможет их отыскать.

Харлоу делает паузу, глубоко вдыхая и медленно выдыхая.

— И он их нашёл. Я ни на секунду не задумывался о последствиях столкновения членов «Грани» с госслужащим и его солдатами, — на лице Харлоу написаны все муки, которые он испытывает. — Твоя мать только разродилась. Она всё ещё не оправилась после родов… Но когда Рэдклифф и его люди ворвались в штаб «Грани», она оказалась посреди перестрелки. Её убили наряду с другими членами «Грани», — Харлоу тяжело сглатывает, в глазах стоят слёзы. — Во всей этой суматохе Брайант схватил одного из новорождённых, а Рэдклифф — другого, не зная, у кого чей ребёнок.