Лев мисс Мэри - Хемингуэй Эрнест Миллер. Страница 18

Я подошел к Мэри и поцеловал ее. Она была счастлива, но что-то смущало ее.

– Ты выстрелил раньше, чем я, – сказала она.

– Зря ты так, малышка. Ты стреляла первой и попала в него. Когда я мог выстрелить, ведь мы все ждали тебя?

– Ндио. Мемсаиб пига, – сказал Чаро. Он все время стоял за спиной Мэри.

– Конечно же, ты попала в него. Оба раза, только первый, наверное, в лапу.

– Но убил его ты.

– Все мы старались не дать ему добраться до зарослей, он же был ранен.

– Но ты стрелял первым. Ты и сам это знаешь.

– Ничего подобного. Спроси С. Д.

Лев лежал далеко от нас, и, по мере того, как мы приближались, он казался все более крупным и безжизненным. Солнце скрылось, и темнело очень быстро. Во всяком случае, стрелять уже было нельзя. Я чувствовал себя совершенно выжатым и уставшим. Мы с С. Д. были мокрые от пота.

– Конечно же, ты попала в него, Мэри, – сказал ей С. Д. – Папа выстрелил не раньше, чем лев выскочил на открытое место. Ты дважды попала в него.

– Почему ты не дал мне выстрелить, когда он стоял не двигаясь и смотрел на меня?

– Тебе мешали ветки, они могли изменить направление полета пули и ослабить удар. Поэтому я заставил тебя выждать.

– А потом он шевельнулся.

– Все правильно, иначе ты бы не выстрелила.

– Но я действительно попала в него первой?

– Абсолютно точно. Никто не стал бы стрелять в него раньше тебя.

– А ты не обманываешь, чтобы успокоить меня? Чаро уже неоднократно был свидетелем подобных сцен.

– Пига! – сказал он с убежденностью. – Пига, мемсаиб. Пига!

Я легонько шлепнул Нгуи ладонью и взглядом показал на Чаро.

– Пига, – резко выпалил Нгуи. – Пига, Мемсаиб. Пига мбили.

С. Д. прибавил шагу и пошел рядом со мной.

– Ты-то чего взмок? – спросил я.

– На сколько же выше ты целился, сукин ты сын?

– Фута полтора-два. Я стрелял как из лука.

– Когда пойдем обратно, посчитаем шаги.

– Никто не поверит.

– Мы поверим. И это самое главное.

– Пойди к ней и заставь ее поверить, что она попала в него.

– Она верит боям. Ты перебил ему позвоночник.

– Знаю.

– Слышал, как долго возвращался звук попавшей пули?

– Слышал. Пойди поговори с ней. А вот и Гарри с машиной.

Лендровер остановился за нами. Теперь мы все стояли возле льва, льва мисс Мэри, и она уже не сомневалась в этом и смотрела на него; он был удивительный: длинный, темный и красивый. Тело его облепили верблюжьи мушки, желтые глаза еще не потухли. Я провел рукой по его густой черной гриве. Гарри вышел из лендровера, подошел к Мэри и пожал ей руку. Мэри опустилась на колено рядом со львом.

– Прекрасный экземпляр, – сказал Гарри. – Никогда не видел такого крупного и такого темного льва.

По равнине со стороны лагеря к нам приближался грузовик. Они услышали выстрелы, и Кэйти с остальными людьми отправился на поиски, оставив в лагере двух сторожей. Они пели песню льва, и, когда они спрыгнули на землю, Мэри уже окончательно перестала сомневаться в том, кто убил льва. Мне не раз случалось видеть убитых львов и праздновать победу. Но ничего подобного я не встречал. Я хотел, чтобы Мэри испытала все до конца Я понял, что она уже успокоилась, и пошел к островку деревьев и густого кустарника, куда так стремился лев. Ему это почти удалось, и я представил себе, как бы оно было, если бы С. Д. и мне пришлось отправиться в заросли, чтобы выманить его оттуда. Пока не стемнело, я хотел посмотреть на все собственными глазами. Ему оставалось всего ярдов шестьдесят, и, когда мы добрались бы сюда, стало бы совсем темно. Я представил себе, что могло произойти, и пошел назад праздновать и фотографироваться. Фары грузовика и лендровера были направлены на Мэри и льва, и С. Д. снимал их. Нгуи принес мне из лежавшей в лендровере сумки для патронов фляжку «Джинни», я сделал небольшой глоток и отдал фляжку Нгуи. Он тоже сделал глоток, покачал головой и снова передал ее мне.

– Пига, – сказал он, и мы оба засмеялись. Я сделал длинный глоток и почувствовал, как усталость незаметно выходит из меня, подобно змее, оставляющей свою кожу. До той минуты я еще не осознавал по-настоящему, что лев убит. Я чисто механически воспринял это, когда мой невероятный, как из лука, выстрел поразил его и бросил на землю и Нгуи хлопнул меня по спине. Но потом было беспокойство Мэри и ее разочарование, и, пока мы шли ко льву, мы чувствовали себя такими бесстрастными и отрешенными, какими можно быть лишь после окончания атаки. Сейчас, когда вокруг все праздновали и фотографировались (проклятая и неизбежная процедура в такое позднее время, без вспышки, без профессионалов, которые могли бы со знанием дела увековечить на пленке льва мисс Мэри), глядя на ее сияющее в свете фар счастливое лицо и на огромную голову льва, которую она не смогла бы даже поднять, гордясь ею и любя льва, чувствуя себя опустошенным, видя искаженную шрамом улыбку Кэйти, наклонившегося, чтобы потрогать поразительную черную гриву льва, слушая воркующих, словно птицы, мужчин, каждый из которых гордился нашим львом; нашим, принадлежавшим всем нам и Мэри, потому что она несколько месяцев охотилась за ним и сама попала в него, говоря казенным языком, самостоятельно и в решающий момент, любуясь этим нашим львом и ею, счастливой, и сияющей, и похожей при свете фар на маленького, не такого уж смертоносного, всеми любимого ангела, я постепенно расслабился и тоже стал веселиться.

Чаро и Нгуи рассказали Кэйти, как было дело, и он подошел ко мне, пожал руку и сказал:

– М'узури сана, бвана. Шайтани ту.

– Просто повезло, – сказал я, и, бог свидетель, так оно и было.

– Нет, не повезло, – сказал Кейти. – М'узури. М'узури. Шайтани мкубва сана.

И тогда я вспомнил, что именно в этот полдень я предрекал смерть льва, и что теперь все позади, и Мэри победила, и я поговорил с Нгуи, Матокой, ружьеносцем Старика и другими о нашей религии, и они качали головами и смеялись, а Нгуи предложил мне сделать еще глоток из фляжки. Сначала они хотели было подождать, пока мы вернемся в лагерь и выпьем пива, но потом уговорили меня выпить с ними сейчас же. Сами они лишь коснулись бутылки губами. Мэри, закончив фотографироваться, встала с земли, попросила фляжку и передала ее С. Д. и Гарри. От них фляжка снова перешла ко мне, и я выпил еще, а потом лег рядом со львом и очень тихо заговорил с ним по-испански, и попросил у него прощения за то, что мы убили его, и, лежа рядом с ним, я попробовал нащупать раны. Их было четыре. Мэри попала ему в лапу и в ляжку. Поглаживая его по спине, я нашел место, где моя пуля угодила ему в хребет, и еще дыру побольше, оставленную пулей С. Д., которая попала в бок, прямо под лопатку. В это время я не переставая говорил с ним по-испански, но плоские твердые верблюжьи мушки стали перебираться с него на меня, и тогда я нарисовал указательным пальцем рыбу на земле перед ним и стер изображение ладонью.

По дороге в лагерь Нгуи, Чаро и я молчали. Я слышал, как Мэри спросила С. Д., действительно ли я стрелял после нее, и С. Д. ответил, что лев этот принадлежит только ей. Она первой попала в него, но охота не всегда проходит идеально, и раненое животное нужно обязательно убить, и нам чертовски повезло, и она должна быть довольна. Но я знал – радость Мэри была недолгой, потому что все получилось не совсем так, как она надеялась и мечтала, чего опасалась и ждала все эти месяцы. Я страшно переживал за нее и понимал, что никому нет до этого дела, но для нее это сейчас самое главное событие в мире. Случись нам начать все сначала, и мы ничего не смогли бы изменить. Никто не дал бы ей подойти ближе, чем С. Д., но такой прекрасный стрелок, как он, мог себе это позволить. Если бы раненый лев бросился на них, С. Д. успел бы выстрелить всего один раз. Его двустволка бьет наверняка и насмерть только вблизи и совершенно бесполезна, если стрелять с расстояния в двести или триста ярдов. Оба мы прекрасно понимали это и даже в шутку не касались этой темы. Стреляя в льва с такого расстояния, Мэри подвергала себя большой опасности, и малейшая ошибка могла стоить ей жизни. Теперь было не время говорить об этом, но Нгуи и Чаро отлично все понимали, и кто знает, скольких бессонных ночей стоила мне эта мысль. Решив дать бой в густых зарослях, где у него были все шансы прикончить одного из нас, лев сделал выбор и едва не победил. Он не был ни глупым, ни трусом. Он просто хотел дать бой в выгодной для себя позиции. Мы вернулись в лагерь, поставили стулья вокруг костра, сели, вытянув ноги и расслабившись. Нам недоставало только Старика, и именно Старика не было с нами. Я велел Кэйти дать боям пива и ждал начала празднества. Праздник начался неожиданно, он обрушился на нас, словно пенящийся ревущий поток, несущийся после ливня по сухому руслу ручья. Едва они решили, кто понесет мисс Мэри, как неистовая стремительная вереница танцующих людей уакамба вынырнула из-за палаток. Все они пели песню льва. Высокий повар и водитель грузовика принесли стул, поставили его недалеко от костра, а Кэйти, танцуя и хлопая в ладоши, усадил на него Мэри, и они подняли ее и стали танцевать – сначала вокруг нашего костра, потом двинулись к палаткам со снаряжением и вокруг лежавшего на земле льва, и дальше, вокруг костра повара, и костра сторожей, и вокруг машин и повозки с дровами, и по всему лагерю. Все, кроме пожилых мужчин, разделись по пояс. Я смотрел на белокурую головку Мэри и на черные сильные красивые тела людей, которые несли ее над собой, приседая и притопывая в танце, и протягивая к ней руки.