Холодный огонь (СИ) - Танго Аргентина. Страница 17

— Хорошие люди, плохие люди — какая к черту разница?

— Ну, если бы речь шла об обычном убийце, я бы с вами согласился. Но это же дух.

Лонгсдейл фыркнул:

— Вы что, всерьез считаете, будто неупокоенная душа невинного крохи пойдет мстить старым грешникам, которые довели дитя до могилы?

— Ну…

— Ну так выбросите этот бред из головы, — Лонгсдейл резко обернулся, и Натан не узнал его лица. — Этой твари плевать на плохих и хороших. Она ищет себе добычу, и первыми стали те, кого она помнит. Они всегда так делают. Это последний шаг от человека к нежити.

Бреннон не узнал этого человека. Его голос стал глуше, ниже и насмешливей; его взгляд, полный издевки и гнева, его осанка, даже скривленная влево усмешка…

«Другой», — подумал Натан. Пес не сводил с комиссара глаз

— О да, — прошипел Лонгсдейл, — и добрый священник, и славный доктор — и множество других людей, когда она убьет всех, кого знала. Нет доброй нежити, карающей злодеев. Есть твари, выползающие с той стороны кошмаров, и только.

— Так оно не остановится? — спросил Бреннон. А он–то думал… он–то надеялся… Втайне у него была постыдная надежда, что, убив всех, кого знала, эта гадина утихомирится.

— Нет, — усмехнулся консультант, и угол его рта снова приподнялся в кривой улыбке. — Его сила будет расти и требовать новой пищи.

— Кто вы такой?

Он смотрел на комиссара исподлобья, как волк, недобро блестящими глазами, а потом вдруг привалился плечом к оконному откосу, словно внезапно обессилел. В полутьме комиссар заметил слабую дрожь, которая пробежала по телу консультанта. Он вдруг сполз вниз по откосу, и пес сунулся ему под руку. Лонгсдейл оперся обеими руками на холку собаки.

— Теперь я знаю, кто это, — прошептал он–прежний.

«Даже голос», — подумал комиссар. Но с чего он вдруг так переменился? Что за человек, черт возьми, только что тут был?!

— И кто же?

— Утбурд, — пробормотал консультант.

— Что это? — озадачился комиссар. Он выдвинул ящик, нашарил припрятанную в бумагах фляжку с виски и плеснул в рюмку, протянул ее Лонгсдейлу. Тот взял и рассеянно понюхал. Рюмка немного плясала в его руке.

— Нежить. Он появляется, если мать убивает своего младенца или оставляет его умирать. Утбурды сильны, опасны и чем старше, тем сильнее. Правда, я не думал, что они забираются так далеко на юг. Я встречал их в Стернборне.

— Что он будет делать?

— Утбурды всегда стараются добраться до своей матери, а потом принимаются за всех остальных. Одна такая тварь может выкосить небольшой город. Наш еще относительно слаб, а потому его надо прикончить сейчас, пока мне это по силам.

«Мне», — подумал Бреннон. Ему и его псу. Собака, услышав последние слова, подняла морду и блеснула угольками глаз.

— Но он же крещеный, разве…

Лонгсдейл покачал головой:

— Крещение помогает уберечь душу от той стороны, а не от материнского проклятия. Именно так появляется утбурд — не просто брошенный, а убитый в порыве ненависти или отчаяния.

Бреннон придвинул к себе портрет, который нарисовал художник со слов миссис Хьюз. Симпатичная белокурая девушка лет девятнадцати–двадцати. Такая славная на вид, такая милая… Кто же она? И почему сделала это?

19 ноября

Пятый труп нашли утром. Комиссар мрачно стоял над телом, чувствуя себя до тошноты бессильным. Они уже узнали так много, но не смогли понять — кто следующий. Консультант, бледный, всклокоченный, с синими тенями вокруг глаз и густой черной щетиной, уже мало чем отличался от Бреннона и его полисменов, которые всю ночь прочесывали Блэкуит в поисках возможной жертвы. Ну вот под утро и отыскали…

Лонгсдейл присел на корточки и провел ладонями по слою льда, под которым виднелось тело. Пес методично обнюхивал труп. Бреннон наклонился ниже.

— На вид костюм из дорогих. Наверняка от портного, не из лавки готового платья. Рука деформирована. Смахивает на перелом при падении.

— Заморожен часа три назад, — сказал консультант. Пес пофыркал на тело и ткнул комиссара лапой. Натан опустился на колено, чтобы разглядеть находку Здоровяка.

— Гляньте–ка!

Лонгсдейл придвинулся к комиссару.

— Что это такое?

Усопший лежал лицом вниз, как и прочие жертвы. Однако из–под живота змеей высовывалась оборванная алая лента, на которой что–то блестело. Бреннон склонил голову набок.

— Похоже на медаль или какой–то клубный значок. Кто это, по–вашему?

— Отец ребенка, — сказал Лонгсдейл. Натан поднялся и отошел от тела. Дыхание вырывалось сквозь зубы облачками пара. Ему удалось справится с приступом гнева как раз тогда, когда консультант осторожно коснулся его плеча.

— Ну? — процедил Бреннон.

— Простите, — тихо сказал консультант. — Я его упустил.

Натан смерил его тяжелым взглядом. Вид ему не понравился.

— Валите домой. Выспитесь, поешьте, примите ванну. Все равно пока мы не выпилим тело, вам тут делать нечего.

— Нет, я в порядке, я смогу…

— Угу. Прям настоящий упырь, ничем не хуже этого… утбурда. Чем вы, черт возьми, занимались всю ночь?

— Выслеживал, — Лонгсдейл потер лицо руками и невнятно пробормотал из–под них: — Он знает, от кого надо прятаться.

Пес утешительно потыкался мордой ему в колено, и консультант машинально потрепал его по загривку. Бреннон еще раз изучил открывшееся ему лицо Лонгсдейла и жестом подозвал полицейского:

— Коннел, загрузи этого жентмуна в экипаж и отправь по месту доставки. Дом восемьдесят шесть, Роксвилл–стрит. Дворецкому передай, чтоб не выпускал его из–под надзора, пока не проспится.

— Слушаюсь, сэр! Прошу за мной, сэр.

Лонгсдейл невесело улыбнулся.

— Позовите, когда нужно будет его разморозить.

— Угу…

Пес затрусил к экипажу, и консультант двинулся следом. Бреннон достал из кармана лупу и снова опустился около трупа на корточки.

Комиссар вышел из департамента, уткнувшись в отчеты своих детективов. Тщательнее всех пришлось работать Галлахеру, но в итоге Бреннон получил расписанный почти по минутам последний день отца Тайна, с указанием, какие свидетели давали показания. Самое пристальное внимание Натана привлекла отметка: «Около часу дня. Беседовал с женщиной. По предположению м-ра Хейза, это была молодая мать — в руках у нее был сверток, похожий на запеленатого ребенка. Потом м-ра Хейза позвали в ризницу. Вернувшись, не обнаружил ни о. Т., ни женщины». Бреннон нырнул в кафе миссис ван Аллен, заказал обед и тут же на столе набросал карандашом распоряжение — найти и допросить мистера Хейза насчет этой особы.

«Не женщина, а какой–то призрак, черт ее возьми!» — мрачно думал Бреннон. Они уже могли описать все ее передвижения от родов до утопления младенца, но даже на шаг не приблизились к ее личности. Кстати…

— Вот, — Натан сунул парню, который принес поднос, портрет незнакомки, — видал такую?

— Нет, сэр.

— Так покажи всем остальным и хозяйке тоже. Если кто видел хоть краем глаза — пусть сообщит.

— Да, сэр.

Натан впился в мягкую булку с тмином и придвинул к себе отчет Двайера. Все как один жители квартала, где обитала семья Мерфи, в ту ночь почувствовали страх, тревогу или тоску, а кое–кто слышал и звон. Но никому не пришло в голову идти на зов.

«Пивовар оказался самым восприимчивым, — подумал Натан, — или же тварь звала именно его. Но зачем? Вот вопрос…»

Со всеми жертвами, кроме Мерфи, утбурд успел встретиться при жизни. Либо пивовар стал случайной жертвой, либо они чего–то о нем не знают. Либо — тут Бреннон хмыкнул — женушка и впрямь спровадила осточертевшего супруга на мороз, а там удачно повернулся утбурд.

Сестра отца Тайна подтвердила, что у ее брата была старая Библия, которую он бережно хранил, поскольку привез из паломничества; однако разыскать книгу Ригану пока не удалось.

«Странно, крест оказался просто не заморожен, а Библию утбурд отшвырнул, — Бреннон перешел к рагу с крольчатиной. — Надо спросить у Лонгсдейла, в чем тут разница».