Нежна и опасна (СИ) - Володина Таня. Страница 53

Мне очень хотелось помочь Олегу — выложить историю о постельных забавах Кохановского, поделиться размышлениями о мотивах Зои, отдать номер ее телефона, но ненависть к человеку, который стольким девочкам испортил жизнь, не позволила мне этого сделать. Я не одобряла поведение Зои, но признавала, что она имеет право на злость и отчаяние. И в глубине души я не была против, чтобы она швырнула еще одну хлопушку в лобовое стекло машины с крутыми госдумовскими номерами.

— Так чего ты хотела? — голос Олега выдернул меня из задумчивости.

— Мне нужен телефон Лены Молчановой, — сказала я. — Вы его знаете?

— Да, конечно. А тебе зачем? Лена — натура своеобразная, на контакт идет неохотно.

— Я знаю, но мне кровь из носу надо с ней поговорить. Если бы был другой выход, я бы им воспользовалась.

Олег внимательно на меня посмотрел и полез в записную книжку.

Мне стоило большого труда уговорить Лену встретиться. По телефону она разговаривала через губу, делала вид, что не узнает меня, и сдалась только после фразы: «Я расскажу тебе кое-что про Кирилла, чего ты не знаешь».

Я выскользнула через черный ход, чтобы Олег и его парни не заметили меня из своего офиса. Встречаться с Леной под надзором охранников мне совершенно не хотелось. Эта встреча должна остаться тайной для всех — особенно для Кирилла.

Я ждала ее в кафе на Сенной площади, выглядывая в окно. Почему-то мне казалось, что Лена придет пешком или приедет на такси, но она выпорхнула с водительского сиденья серебристого «Мерседеса». Эффектным жестом нажав на брелок, она порывисто зашла в кафе, осмотрелась и направилась к моему столику. Села на краешек стула, изображая всем видом, что ей некогда.

— Привет, — сказала я. — Заказать тебе кофе?

Он Лены пахло свежими духами, умелый макияж подчеркивал обманчиво-детскую красоту. Она все еще выглядела на десять лет моложе своего возраста. Одежда ее стоила на порядок дороже моей.

— Чего тебе надо? — спросила она. — Я тороплюсь на прослушивание.

Я вспомнила, что она актриса. После короткого романа со Степаном ей обычно доставались роли второго плана в малобюджетных сериалах, но, судя по всему, в деньгах она не нуждалась. Материальная помощь от любовников? Удачный развод с Молчановым, принесший финансовую независимость? Поддержка родителей? Учитывая, что Лена училась в элитной школе для детей миллионеров, ее родители наверняка были богатыми людьми.

— Ты где-то снимаешься?

— Иногда.

— Кирилл сейчас продюсирует какой-то фантастический фильм, ты могла бы попросить его о роли. Он бы с удовольствием тебе помог.

— Я не собираюсь никого ни о чем просить, — отрезала она. — Зачем ты меня позвала? Хотела показать свою новую стрижку? Это глупо. Как бы ты меня ни копировала, ты никогда не станешь на меня похожа. Внешность — не главное, главное — что у женщины внутри.

— А что у женщины внутри? — спросила я.

— Тебе-то какая разница? У тебя внутри вакуум, — она постучала костяшками пальцев по лбу. — Твоя задача — обслуживать клиентов, стараясь не опозорить их на весь интернет, но даже с этим ты не справилась. Зачем ты засветила их имена? Теперь над Кириллом все угорают, а жена Саши Гара подала на развод. Мо-ло-дец!

Я вспыхнула:

— Это не я их засветила! Я потратила кучу денег, чтобы Жанна не выкладывала данные клиентов, но… — я остановилась. Лену не интересовали мои проблемы. Надо было переходить к главному: — Послушай, я знаю, что ты чувствуешь…

— Ничего ты не знаешь, маленькая глупая шалашовка, — Лена встала и двинулась к выходу.

Я вскочила, поймала ее за руку и рывком усадила на прежнее место. Наклонилась и зашептала:

— Я-то, может, и шалашовка, а ты — высокомерная, напыщенная, бездарная актрисулька, упивающаяся своей единственной ролью. — И добавила без жалости: — Ролью бедняжки, которую проиграли в карты. Ой-ой, какая страшная и невыносимая душевная травма! Теперь можно портить всем жизнь и чувствовать себя правой! Можно изводить Кирилла и наслаждаться его страданиями, можно гадить Маше и насмехаться над ее любовью к Молчанову, можно прыгать по чужим постелям и выходить замуж назло врагам. А все должны терпеть! Потому что у Леночки травма, надо ее понять и простить, это не она такая жестокая сучка, а мир был к ней несправедлив…

— Тебе не понять, — прошипела она.

— Ну, конечно, меня-то никто в карты не проигрывал!

Что-то в моем тоне ее зацепило. Она посмотрела на меня и спросила:

— А что, проигрывали?

— Степан Федорчук проиграл меня Кириллу — так мы и познакомились. Кирилл пожалел меня и решил спасти, хотя я не нуждалась в спасении. — Я вспомнила слова Молчанова: — Это ему нужно было — спасти одну проигранную девочку взамен другой, которую он спасти не смог.

Ее полные губы искривились в саркастичной усмешке:

— Не смог? Да он даже не пытался!

— Он пытался!

— Это Кирилл тебе сказал? Ну, конечно, кто же признается, что был таким мудаком, что спокойно слушал, как трахают его девочку? Не верь ему! Это все жалкие оправдания труса.

— Нет, это не Кирилл мне сказал! Мы никогда не обсуждали с ним этот случай.

— Тогда откуда ты знаешь, что он пытался меня спасти?

— Его отец мне рассказал.

Мне все-таки удалось ее заинтересовать. Она с изумлением уставилась на меня и переспросила:

— Ты говорила об этом с Борисом Михайловичем?!

Я глотнула остывший кофе. Пришла пора открыть карты. Я не знала, правильно я поступаю или нет. Не знала, исцелит это Лену или ранит еще сильнее. Не знала, какие плоды принесет моя откровенность, но другого способа достучаться до ее раненого и ожесточившегося сердца я не видела.

— Лена, вся эта история была заранее срежиссирована. Степан и Борис Михайлович подбили Кирилла на игру, уговорили поставить тебя на кон, а потом обыграли. Он доверял им, а они его одурачили. Это был сговор против мальчишки. И когда Степан тебя… — я опустила мерзкое словечко, — Борис Михайлович удерживал Кирилла, чтобы он не побежал тебя спасать. Физически удерживал. Дал пощечину. Сказал, что ему не нужен сын-соплежуй.

Таких круглых недоверчивых глаз я раньше ни у кого не видела.

— Это, конечно, очень незаурядная версия, но зачем Борису Михайловичу это понадобилось?

— Это была месть за то, что ты ему отказала.

— Но я никогда… — начала Лена.

Она задумалась, а потом ее глаза наполнились слезами:

— Он всегда хорошо ко мне относился: баловал, дарил подарки, ухаживал… По-отцовски, как мне казалось. Один раз мы отдыхали у них на даче, и он меня поцеловал, а я пошутила не очень удачно. Сказала, что он похож на кастрированного кота — такой же ласковый, милый и толстый. Я не имела в виду ничего плохого. Или, может быть, имела… Меня бесило, что он называл меня «котенок». Какой я ему котенок? — Она снова погрузилась в воспоминания. — Вскоре мы с Кириллом переспали. Утром Борис Михайлович ругался, что мы мешали ему спать. После этого его отношение изменилось, но мне было плевать. Меня тяготило его внимание.

Я молчала. Лена с подозрением спросила:

— А зачем он рассказал тебе об этом?

Я пожала плечами:

— Да неважно, просто к слову пришлось: он сказал, что лучше невестка-проститутка, чем такая дрянь, как ты. Он до сих пор тебя ненавидит. Гордится, что разлучил вас с Кириллом, — да так хитроумно, что за пятнадцать лет вы ни разу не поговорили.

— А ты зачем мне это рассказываешь?

— А я хочу, чтобы вы поговорили.

— О чем? — потерянно спросила она. — Допустим, Кирилл не виноват, что его развели на игру. Допустим, отец им манипулировал. Но это было давно. Ты думаешь, можно что-то исправить?

— Я не знаю, можно ли что-то исправить между тобой и Кириллом, но между мной и Кириллом — можно.

Она нахмурилась, не понимая, что я имею в виду.

— Лена, убеди его отпустить меня. Он замечательный человек, я люблю его как друга и как брата, но я не хочу выходить за него замуж. И жить с ним не хочу. И трахаться не хочу. Скажи Кириллу, что нельзя удерживать одну женщину, если любишь другую.