Лич (СИ) - "Strelok". Страница 87

— Это сделаю я или Квинт, — решительно возразил первый советник. — Тебе нельзя так рисковать, мой царь. Если ты, не дай судьба, сгинешь, надежды на организацию отпора Пошести исчезнут. Драконы начнут тянуть власть на себя, жрецы-личи на себя, ромейцы тоже не упустят шанса.

— Прислушайся к Тлалоку, Кирилл. Ты при всем желании не сможешь успеть везде и всюду.

— Я должен сделать это сам.

— Наши клятвы верности вполне допускают действия, направленные на твою защиту, включая защиту тебя от самого себя, — твердо говорил Квинт. — Не лезь впереди паровоза или мы закуем тебя в веритовые кандалы и посадим в камеру, пока не образумишься.

Кирилл прикидывал в уме, стоит ли шарахнуть земляка молнией для профилактики. Несколько лет жизни на Отрии научили жестоко карать людей за любую наглость в свой адрес. Дело не в злобе, а в привычке. Правитель, не наказывающий подданных, по местным понятиям является мягкотелым слабаком.

— Это все его слова, владыка, — первый советник попятился к выходу из кабинета. — Я тут не причем.

— Все в порядке, — архилич опустил ладонь, в которой начали потрескивать электрические разряды. — Я ценю прямоту, особенно в такие важные моменты. Займись Энрой, Тлалок.

— Да, мой царь.

— Квинт.

— Каковая моя задача?

— Отправишься с ним, будешь подстраховывать.

— Понял.

— Я вас не задерживаю, господа.

Еще недавно блиставшая на весь известный мир столица Нового Рима нынче выглядела запустевшей и мрачной, наступающие сумерки лишь подчеркивали эти черты. Дома жителей, храмы, библиотеки, многое другое сожжено и разграблено. Саварийцы вели себя хуже варваров.

Невооруженным глазом было трудно заметить два расплывчатых силуэта, крадущихся через узкие улочки и дворы Никополя. Но даже если кто-то обратит внимание на аномалию, то скорее не придаст ей значения, приняв за игру света или собственного воображения.

Квинта с Тлалоком от посторонних взоров скрывали маскировочные чары.

Впрочем, сколь эта магия хороша, столь же много создает проблем. Невидимка сам превращается в полуслепого котенка, поскольку почти весь свет проходит сквозь тело. Нивелировать этот недостаток можно с помощью «кошачьего глаза». Наложенное на себя заклинание ночного зрения позволяет относительно четко видеть, находясь под покровом невидимости, но в исключительно серых тонах. Дело в улавливании части инфракрасного спектра.

На крыльце одной из усадеб диверсанты застали группу нурийских уродов, которые развели костер из мебели и жарили на нем отрубленную человеческую ногу. Рядом в обилии валялись обглоданные кости, пируют не первый день.

Внутри Квинлана вспыхнула ярость, он едва не выплеснул свою магию на каннибалов. Американец тоже бывало творил ужасные вещи, но исключительно из необходимости, а эти зверства были ради удовольствия. Искаженные эмульсией мутанты распивали алкоголь, горланили песни и совокуплялись.

— Чего застыл? — шепнул коллеге более хладнокровный Тлалок.

— И как этих тварей земля носит?

— Мы тут как раз за тем, чтоб положить конец их бесчинствам.

Лазутчики направлялись к Драконьему холму, где возвышались девять монументальных сооружений. Каждый храм являлся местом поклонения и одновременно жилищем одного из древних. По докладам разведчиков Энра расположился где-то там.

Квинлану доводилось и раньше бывать в столице Нового Рима, он знал центральные улицы, основные достопримечательности. Этот город был одинаково прекрасен и отвратителен. Внешний лоск, помпезность заставляли жителей провинции при первом посещении разевать рты от удивления. Белокаменные дома, храмы, театры, форумы, иные чудеса архитектуры с налетом поздней античности. Но за красивой вывеской крылось множество отрицательных моментов. Громадное социальное неравенство, коррупция, нищета, неблагоприятная криминогенная обстановка, медленно разъедавшие римское общество Отрии последние два века. Только наличие сдерживающего фактора в виде драконов не давало расползтись империи на лоскутные царства. До последнего времени.

Квинлан не понаслышке знал, что такое оказаться нищим или, хуже, рабом. Зарождавшаяся прослойка крепостных крестьян, рабочих жила не сильно лучше невольников. Нобили могли безнаказанно убить их за любой пустяк, продать на рынке словно скотину.

В связи с тем, что Новый Рим давно не завоевывал новых территорий, предел расширения просто исчерпан, а необходимость в рабах не отпала, имперцы решили разводить их. Самые предприимчивые рабовладельцы создавали целые фермы для взращивания человеческого скота.

Рабство в обществе ацтлани резко отличалось от ромейской системы и действовало согласно другим правилам. Дети рабов не попадали автоматически в рабство, и рабам разрешалось обладать чем-либо — порой даже своими рабами. Если раб попадал в услужение некромантам, не в качестве жертв или подопытных — их освобождали, также на свободу можно было рассчитывать при успешном побеге. Если не нашли за три месяца, считай, свободный человек.

Не то чтобы в Ацтлане знали о правах человека, просто зомби успешнее живых невольников на тяжелых работах.

Квинлан не особо сожалел о падении Нового Рима, ему так и так грозила катастрофа в силу объективных экономических, социальных, политических факторов.

По мере приближения к Драконьему холму плотность нурийцев на квадратный метр резко возрастала, включая количество патрулей. По краям дорог были расставлены кресты с распятыми людьми, враг совершал это в качестве устрашения. Самую популярную ромейскую казнь использовали против ее же изобретателей.

Выжившие обитатели столицы, кто не успел бежать, сидели по домам и в ужасе ожидали, когда придут за ними. Культисты не делали разницы между рабом или нобилем.

— Берем этих, — шепнул Квинт Тлалоку. — Левого прибьем, правого допросим.

Навстречу лазутчикам через узкий проулок неспешно шли двое нурийцев в хитиновой броне. Дорогу им освещали зажженные факелы.

— Может лучше наоборот?

— Почему?

— У левого на шлеме красная полоса намалевана. Он выше званием, младший командир десятка. Знает больше рядового.

— Будь по-твоему, — согласился Квинт. — Пусть подойдут поближе. Магию не используем.

— Нурийцы очень сильные и выносливые.

— Ты, высший лич, тоже парень не слабый.

Квинт с Тлалоком подкараулили оккупантов из-за углов. Те даже ничего не успели поделать, когда нечто невидимое напало на них. Американец молниеносным движением вогнал обсидиановый кинжал в слабозащищенную шею нурийского солдата. Высший лич действовал менее тонко: ударил кулаком в грудь, отчего у мутанта сперло дыхание, и он не мог закричать, затем получил в лицо.

— Готовы.

Один нуриец захлебывался кровью, второй с переломанными ребрами пытался продышаться. От греха подальше Тлалок забрал у потенциального информатора саблю и стянул хитиновый шлем. Бессмертные во всей красе узрели очередную изуродованную эмульсией тварь. Угольно-черные кожа, глаза, широкий рот, скорее напоминающий пасть с кривыми зубами.

— Если будешь вести себя хорошо, умрешь быстро, — пообещал Квинт пленнику. — Где находится Энра?

— Вестник… — прохрипел воин. — В храме… главного дракона… Димувира.

— Охраны много?

— Вы… может быть, и проскочите…

— Как насчет защитных, сигнальных чар?

— Великий Вестник… не нуждается в них… Он есть само… разрушение…

— Благодарю за подсказку. — Кинжал Квинта перерезал нурийцу горло. — Видишь, Тлалок? Энра поступил очень предсказуемо, разместившись в логове Димувира.

— Это одно из самых насыщенных силой мест на Пангее, — ответил лич. — Ничего удивительного.

— Полдела сделали.

— Наверняка после нападения Борейских горах охрана Великого Вестника усилена и наложена кучу защитных чар.

— Вряд ли нурийцы ожидают, что в этот раз мы отравим жабу, — высказался американец. — Всего не предусмотришь.

Пробираться через храмовые кварталы Драконьего холма оказалось труднее всего. Количество врагов здесь зашкаливало, они разбили целые палаточные лагеря на площадях, мест в жилых зданиях не хватало. Нурийцы, конечно, могли б перебить остатки ромейского населения, но утилизация трупов та еще морока, да и кому-то надо прислуживать новым хозяевам.