Несчастья бывшего парня (ЛП) - Блэк Шайла. Страница 16

Уэст даже не дает мне возможности добраться туда самостоятельно. Он наклоняется и прижимает меня к своей груди, а затем шагает по коридору так быстро, что мое периферийное зрение размывается.

— Я могу идти!

— Недостаточно быстро. Таким образом, я буду уверен, что доставлю тебя туда и раздену, прежде чем потеряю рассудок.

Как бы подчеркивая его слова, мы внезапно оказываемся в середине главной комнаты намного быстрее, чем я думала. Прежде чем я успеваю осознать его настойчивость, он отпускает меня, позволяя каждому дюйму моего тела скользить вниз по его. Затем он наклоняется и срывает с меня спортивную обувь.

— Сними футболку.

Я прикусываю губу, сдерживая протест. Все происходит так быстро. Я все еще моргаю, когда он тянется к завязкам моих спортивных штанов.

— Сейчас же, — выпаливает он.

Я сглатываю. Моя кожа потрескивает от электрического желания. Я хочу этого. Но я боюсь.

Только Уэст может причинить мне боль. Потому что я так и не смогла забыть его. Когда он стягивает с меня штаны и целует живот, приближаясь к моим губам, это ужасное время, чтобы, наконец, признать это.

Затем меня охватывает наслаждение от его грубых рук и горячих губ, покрывающих тело. Он повсюду, касается каждого места, где я тайно нуждалась в этом, возбуждая меня так, как, клянусь, не может ни один другой мужчина.

— Уэст…

— Я знаю, милая, — говорит он, срывая свою обычную футболку, чтобы обнажить стройный, рельефный торс.

Я даже не осознаю, что делаю. В какой-то момент я позволяю ему снять с меня одежду. В следующий момент мои руки и губы блуждают по всей плоти, к которой я не прикасалась слишком долго. Я не могу насытиться бархатистой кожей поверх стальных мускулов. Мне нужно больше его соли, его мускуса, который поднимается отовсюду, что делает его мужчиной.

Прошло две минуты, и я чувствую слабость в коленях, головокружение и безумие.

Он хватает меня за плечи и отрывает от себя на мучительный миг.

— Сними футболку.

На автопилоте я киваю, затем тянусь к подолу. Рывком она исчезает, и я швыряю ее куда-то через комнату. Он может позаботиться о лифчике. Мне нужно прижаться к нему, провести языком вверх по сильной линии его шеи, вдохнуть еще больше запаха, который снова захватывает меня.

Когда я поднимаю бедро к его бедру, он ловит его и удерживает на месте, прижимая свой член к каждому жаждущему нерву, который взывает к нему. Свободной рукой ему удается расстегнуть мой бюстгальтер — он все еще делает этой одной рукой, с его-то опытом — и внезапно обрывок лент и кружева падает между нами. Дважды осторожно взмахнув руками, освобождаюсь от лямок, и он отбрасывает лифчик.

Теперь на мне только стринги. Сердце колотится в груди, когда я понимаю, что он отступил достаточно, чтобы посмотреть между моих ног, на влажное пятно, темнеющее на шелке цвета шампанского.

Он сглатывает.

— Я хочу, чтобы это белье исчезло. Я хочу, чтобы мой рот снова был на тебе.

— Ты позволишь мне кончить на этот раз?

Его ответ приходит не сразу. Наконец он качает головой.

— Первый оргазм, который я дам тебе, когда буду похоронен глубоко внутри тебя. Ты будешь чувствовать каждый дюйм меня. И я не позволю тебе уйти от осознания того, что именно я даю тебе экстаз.

Мой праведный протест увядает под его словами. Внезапно дыхание становится невыносимо тяжелым, и у меня так кружится голова, что я падаю обратно на кровать.

Уэст спускается следом за мной, расстегивает молнию и отшвыривает джинсы. Когда он обнажен, его член стоит высоко и настойчиво в золотом сиянии ламп на тумбочках. Когда моя спина касается толстого парчового одеяла, Уэст срывает с меня тонкие трусики и начинает целовать мои бедра.

Я горю желанием и извиваюсь под ним, когда он внезапно останавливается.

— У тебя все еще есть посадочная полоса, которую я велел тебе убрать.

В жару и спешке я забыла о своем молчаливом «да пошел ты». Теперь я изо всех сил стараюсь сдержать мольбу и извинения. Да, я хочу, чтобы Уэст понял, что он не может иметь все, что хочет только потому, что он этого хочет. Сейчас, как никогда, мне нужно, чтобы он это понял. Но будет ли он действительно отказывать себе в удовольствии?

— Это мое тело.

Он скрежещет зубами и ругается.

— Почему ты сейчас возражаешь, Эрин? В прошлом ты никогда этого не делала.

— Может, я решила, что я против.

Но на самом деле нет. Я не знаю, что побуждает меня сопротивляться ему. История показала, что он определенно доставит мне больше оргазмов, чем я могу выдержать. Единственная причина моего отказа сейчас — это мое желание контролировать что-то между нами, каким бы бессмысленным оно ни было.

— А что бы ты сделала на моем месте? — он удивляет меня своим вопросом.

— Отпустила бы.

Он смеется.

— Нет, не отпустила бы. Я слишком хорошо тебя знаю.

Я не могу опровергнуть его, когда он прав. Поэтому я ничего не говорю.

— Ты должна ухаживать за собой так, как я хочу. Это есть в контракте.

Это вызывает у меня тревогу.

— Нет такого!

— О, есть. Параграф третий, подпункт шестой, пункт Б. Ты должна выглядеть так, как я скажу.

— Когда мы выходим.

Я уверена, что это то, что я читала. Ну, почти…

Уэст качает головой.

— Три четверти я написал сам. Я точно знаю, что там написано.

— Ты написал большую часть этого?

Он кивает.

— После того как я вернулся домой, мне удалось закончить последний семестр в Колумбийском колледже, а затем поступить на юридический факультет. Во время работы в качестве генерального директора Куэйд.

Я моргаю.

— Ты учился на юридическом факультете?

— Ты многого не знаешь о последних трех годах.

— А кто в этом виноват?

Его лицо скрылось, когда он полез в карман джинсов за мобильником.

— Я больше не буду спорить об этом.

Озадаченно нахмурившись, я наблюдаю, как он быстро отправляет сообщение. Почти сразу же он получает ответ. Затем он улыбается и бросает устройство на ближайшую тумбочку.

— В спа-салоне внизу Леона завтра в десять утра уберет лобковые волоски.

С одной стороны, это опьяняет, что он заботится о состоянии моей плоти, которую он собирается использовать. С другой стороны, я не понимаю его настойчивого желания обнажить меня.

— Почему ты так чертовски стараешься контролировать все, даже состояние моих лобковых волос?

— Потому что я хочу вернуть сексуальную совместимость, которая у нас когда-то была. Я хочу голых обедов и ленивых воскресных вечеров. Я хочу долгих, жарких ночей любви. Я хочу…

Он тяжело вздыхает и качает головой.

— Я хочу, чтобы твоя киска была голой.

Но это не вся правда. Я слишком хорошо знаю выражение лица Уэста. О, он хочет воссоздать что-то из нашего прошлого. Вопрос в том, зачем? И сколько? Но я думаю, дело не только в сексе. Святая корова, неужели он хочет сделать меня своей девушкой? Опять его “невеста”? Может быть… но теперь, когда я думаю об этом, два и два не складываются.

Пойдет ли он на все это только ради того, чтобы наладить временные отношения?

Я смотрю на него, дрожа. Неужели он думает, что наконец-то сделает меня своей женой? Или это мое сентиментальное сердце желает вслух?

Более смущенная, чем когда-либо, я, наконец, киваю.

— Ладно. Все равно.

— Ты больше не будешь со мной спорить?

Нет, пока я не выясню, что происходит и что ему на самом деле нужно.

Я пожимаю плечами.

— Это всего лишь волосы. Так что я временно голая. Если мне не понравится, все снова отрастет.

Его недовольство едва заметно, но я замечаю, как напряглась его челюсть. Да, теперь я действительно размышляю о его мотивах и настроении, которые я явно недооценила, пока была слишком ослеплена своей похотью и горечью, и слишком занята, дергая его за цепь.

Внезапно мое сердце начинает биться совсем по другой причине.

Я совершенно не заметила его намерения вернуть меня. И я уже не в своей тарелке.