Третья пуля. Охота на Цирульника - Карр Джон Диксон. Страница 43

— Быстро! — скомандовала Пегги. — Так я и знала. Встаньте вокруг, чтобы никто его не видел. Дверь прямо сзади вас… вынесите его и снесите вниз.

— Думаете, он очнется? — поинтересовался Морган, не слишком, впрочем, надеясь. — На вид он…

— Да идите же! Не спорьте! Доктор Кайл, вы ведь никому не расскажете, правда? — спросила она. — К началу представления он совершенно оправится. Пожалуйста, никому не говорите. Никто никогда не узнает…

Доктор галантно заверил ее, что будет нем, как могила. Он заклеймил бессовестных алкоголиков и предложил свою помощь в переноске дядюшки Жюля. Однако Морган и Валвик справились сами. Им удалось вынести дядюшку Жюля на палубу и спустить вниз, не возбудив ничьего любопытства, кроме разве что нескольких безразличных взглядов стюардов. Пегги высушила слезы и преисполнилась энергии.

— Нет, не в его каюту — в гримерку у задней двери концертного зала! Ох, будьте осторожны! Осторожно! Куда же подевался Абдул? Почему он за ним не уследил? Абдул будет в ярости; вообще-то характер у него взрывной… О, если мы не сумеем привести его в чувство, некому будет произносить пролог, и Абдулу придется самому играть все роли, но он вряд ли справится один… Слушайте! Слышите? Зрители уже собираются…

Они вышли в коридор, ведущий на правую кормовую часть палубы второго класса, и Пегги повела их по темному проходу. В конце прохода они прошли в дверь, поднялись по крутому трапу и наконец очутились в большой каюте. Пегги включила свет. Откуда-то снизу до них доносились приглушенные голоса; видимо, в зале собралось много детей. Запыхавшийся Морган помог Валвику уложить дядюшку Жюля на кушетку. Кукольных дел мастер был так же недвижим и тяжел, как одна из его марионеток. Когда голова дядюшки Жюля упала на подушку, с губ его сорвался тихий свист. Он пробормотал: «Magnifique!» [14] — и, блаженно улыбаясь, захрапел.

Пегги, одновременно плача и ругаясь, подбежала к открытому сундуку в углу. Пока она рылась в нем, Морган осматривал гримерку. Все было уже готово к вечернему спектаклю. В гардеробе на вешалках висели три великолепных форменных мундира с остроконечными шлемами, палаши, кривые турецкие сабли, кольчуги и плащи, украшенные стеклянными драгоценностями. В воздухе витал аромат пудры; на освещенном туалетном столике лежали накладные бакенбарды, бороды различных оттенков и длиннокудрые завитые парики. Там же стояли бутылочки с лосьонами и притираниями, коробки театрального грима, специальный клей и карандаши для подводки глаз. Морган всей грудью вдохнул аромат театра; он ему понравился. Пегги тем временем выхватила из сундука большую пачку питьевой соды.

— Фам ни са шшто не утастся это стелать, — вымолвил Валвик, скептически озирая дядюшку Жюля. — Мне прихотилось мноких пьяниц пофитать на сфоем феку, и фот шшто я фам скашу…

— Нет, я приведу его в чувство! — вскричала Пегги. — Миссис Перригор, прошу вас, пожалуйста, перестаньте плакать и налейте стакан воды. Воды, кто-нибудь! Однажды в Нэшвилле мне удалось его оживить таким способом; тогда он был почти так же плох. Пожалуйста… пожалуйста, кто-нибудь, дайте воды…

— О, бедня-ажка! — протянула миссис Перригор, наклоняясь, чтобы пощупать дядюшке лоб.

Немедленно послышался громкий храп со свистом, постепенно переходящий в раскатистое крещендо, и дядюшка Жюль перевернулся на другой бок.

— Поднимите его! — скомандовала Пегги. — Усадите его… Посадите его, капитан! Придерживайте ему голову. Вот так. А теперь пощекочите его. Да, пощекочите; вы не ошиблись. — Она бросила в стакан воды комок питьевой соды и стала осторожно подступать к дяде, зажимая нос, чтобы не задохнуться в алкогольных парах. Запах джина совершенно перекрывал ароматы закулисья. — Держите его! Да где же Абдул, господи? Абдул умеет с ним обращаться… Говорю вам, подержите ему голову и слегка пощекочите…

— Хр-р-р!.. — всхрапнул дядюшка Жюль, дергаясь, словно плененный дельфин. Лицо его исказила обиженная гримаса.

— Viens, mon oncle! — ласково прошептала Пегги. Ноги у нее заплетались, глаза подозрительно блестели; однако настроена она была решительно. — Ah, mon pauvre enfant! Mon pauvre petit gosse! Viens, alors… [15]

«Pauvre enfant», казалось, отдаленно понял смысл ее слов. Внезапно он, не открывая глаз, сел и замахнулся кулаком, словно желая поразить невидимого врага. Затем выхватил стакан из рук племянницы и швырнул его в стену, отчего тот разбился вдребезги. Победив врага, дядюшка Жюль снова повалился на подушку и сладко заснул.

— Хр-р-р… хм-м-м!.. — захрапел он.

Послышался стук в дверь.

Пегги чуть не вскрикнула от страха и отпрянула назад.

— Только бы не мистер Перригор! — запричитала она. — О, только не это! Он нас погубит, если все узнает. Он ненавидит пьянство, он говорил, что снова собирается написать о дяде большую статью. Абдул! Может быть, это Абдул?.. Он справится с дядей. Он сумеет…

— Ошшень странный стук, — внезапно заметил капитан Валвик. — Ошшень. Слушайте!

Они молча уставились на дверь, и у Моргана неизвестно почему появилось дурное предчувствие. Кто-то словно подавал им условные знаки, так как стучали по какой-то сложной системе, быстро и тихо. Валвик дернулся было открыть, но тут дверь медленно начала открываться сама — довольно странно и резко, толчками…

— Тс-с-с! — прошипел чей-то голос.

И в комнату, предварительно оглядевшись, ворвался не кто иной, как мистер Кертис Уоррен. Вид у него был изрядно помятый: куртка порвана, а белый фланелевый костюм живописно испачкан; волосы стояли дыбом, да и на лице явственно отпечатались следы борьбы. На губах его играла злорадная улыбка. Он осторожно закрыл за собой дверь и горделиво оглядел друзей. Потом, не дав им прийти в себя от потрясения, засмеялся низким, довольным, даже самодовольным смехом. Наконец, порывшись в кармане, он что-то вытащил оттуда и с торжеством поднял над головой. На золотой цепочке медленно поворачивался, тускло поблескивал и подмигивал изумрудный слон.

— Он снова у нас! — ликующе провозгласил Уоррен.

Глава 16

ОПАСНОСТЬ В 46-Й КАЮТЕ

Морган ничего не сказал. Подобно капитану Уистлеру в нескольких предыдущих случаях, о которых нет нужды напоминать, говорить он просто не мог. Первой его реакцией был острый страх, так как он не поверил собственным глазам и приписал явление действию шампанского и усталости. Однако оказалось, что перед ним не мираж, а суровая действительность. Уоррен. И у него изумрудный слон. Что он еще натворил? У Моргана не было ни сил, ни желания думать о поступках друга. Впоследствии он отчетливо вспомнил лишь то, что Валвик хрипло проговорил:

— Сакройте тферь!

— А вы… — продолжал Уоррен, уничтожающим жестом махнув в сторону Пегги, — а вы-то! Но, наверное, ваше поведение объясняется лишь верой в меня и доверием ко мне, правда? Вот какую помощь я получил, детка! Ха! Я разработал изощренный план. Но разве вы мне поверили, когда я притворялся спящим? Нет! Вы в гневе бросились прочь…

— Милый! — вскричала Пегги и, рыдая, бросилась к нему в объятия.

— Ну ладно, ладно, — проворчал Уоррен, немного успокоившись. — Выпьем! — воскликнул он в порыве вдохновения и извлек из кармана бутылку «Старого Роба Роя», опустошенную ровно наполовину.

Морган прижал кулаки к пульсирующим вискам и сглотнул подступивший к горлу комок. Силясь понять, что же происходит, он приблизился к Уоррену так же осторожно, как вы стали бы подходить к плененному орангутану, и попытался заговорить благоразумно.

— Начнем с того, — произнес он, — что нет смысла тратить время на пустые разговоры. Кроме того, что вы пьяны, а также того, что у вас крыша поехала, я не скажу ничего. Но… пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки, встряхнитесь и, если можете, дайте мне связный отчет о ваших передвижениях. — Вдруг ужасное подозрение зародилось в его воспаленном мозгу. — Только не говорите, что вы снова обчистили и избили капитана! — воскликнул он. — О господи! Скажите, вы ведь не напали на капитана Уистлера в третий раз? Нет? Хоть на том спасибо. Так что вы натворили?