Демон в шоколаде. Зимний бал в академии (СИ) - Райская Ольга. Страница 53

О драконе все предпочли забыть. Хотя отказ от трона — событие неординарное. Однако, в книге говорилось, что новым правителем Северных земель стал брат ушедшего Атаназа, поэтому династия не прервалась, но политическое положение и экономика утратили стабильность. Обвиняли во всем майар. Слух летел быстрее ветра, набирая все больше и больше сторонников, словно кто-то намеренно распускал его. Что-то тут явно не вязалось. Прослеживалась какая-то искусственность.

Гай говорил, что элементалей отравили, и когда подошли войска, все женщины, кроме беременной Ноэллы, были уже мертвы. Обвинял он в этом демонов. Почему? На чем основывался предок Снарка, утверждая подобное? Голова пухла от обилия информации, такой разной и на первый взгляд никак не связанной между собой. Но это только на первый взгляд.

Например, я не могла понять, почему, если возглавлял Империю демонов Кловис Рин, единственный потомок верховных Ринов, то в бой армию вел ашерон Коум Сеттар. И кем этот военачальник приходился Эммерсу?

В учебниках я читала, что Сеттары взошли на трон без борьбы, примерно в то же время, когда погибли майары. И имя первого императора этой династии было иным. Не Коум, его-то я бы запомнила. Тогда возникал закономерный вопрос: где находился Кловис Рин во время военных действий, и куда он делся после?

Долго гадать не пришлось. На следующей странице передо мной развернулась такая трагедия, что слезы буквально сами покатились из глаз. Демон, одаривший столь пристальным вниманием Ноэллу, и был тот самый пропавший император. Настойчивый, хитрый, древний. Не добившись женщины честным путем, он пошел на обман и подлость. О его методах «Хроники» молчали. Здесь говорилось лишь о том, что усыпив бдительность Ноэллы, Рину удалось выкрасть ее из дворца, добиться необходимого для всех демонов «да», доставить в храм Малха и провести обряд. Ритуал сработал, не смотря на печать и любовь к другому мужчине.

Атаназ, будучи связан с драконихой, ничем не мог помочь любимой. Он, по сути, не мог ни коснуться майары, ни убить ее супруга, пока брачная связь только устанавливалась. Тронь он Рина тогда, погибла бы и Ноэлла. В свою очередь, моя бабка, будучи заколдованной, не могла оторваться от демона. Как-то не по-человечески все у этих древних. Наверное, поэтому и вымирают. Любовь по принуждению, как птица с обрезными крыльями.

Мне и представить сложно, что чувствовала Ноэлла, очнувшись вдруг в объятьях нелюбимого мужчины, который обманом стал ее мужем. А ледяной дракон? Такой гордый, красивый, независимый, он ведь даже не мог отойти далеко от майары. Его не пускала печать. Может, сам он и предпочел бы боль, но причинить страдания любимой женщине… Нет, я уверена, что Атаназ никогда бы так не поступил. Поэтому терпел и ждал. Ужасная ситуация. Пожалуй, судьба наказала двоих влюбленных за все то горе, что они причинили Аланте.

Но разве на этом закончилась трагедия? Малх! Я читала «Хроники» дальше, и кровь стыла в венах. Ведь так не может быть, правда? Сложность восприятия была еще и в том, что летописец намеренно или случайно упустил даты изложения событий. Не знаю, какое заклинание или ритуал использовал демон, чтобы подчинить себе элементаля, но действовало оно длительное время. Время, наполненное мучениями и горечью.

Возможно, Рин надеялся на более стойкий результат, но то ли печать помешала, то ли боги сжалились, а может быть, имела значение любовь, но в один из дней Ноэлла прозрела и вспомнила все. Самым страшным событием оказался даже не навязанный брак, а беременность. Ноэлла не знала, кто отец ребенка, не хотела верить, что им может оказаться ненавистный муж, ведь ее душа летела туда, где, расправив радужные крылья, смиренно ждал свою любимую ледяной дракон.

Не знаю, как бы я поступила на месте бабки-майары. Не знаю! И осуждать ее не берусь. Она сделала так, как велело ей сердце. Покинув мужа, Ноэлла вернулась в Асмааль и всю свою любовь отдала крошечному существу, растущему в ней, стараясь не думать, чье семя дало всходы.

К Атаназу она тоже не вернулась, не пожелала даже видеть его. Боялась, что один взгляд на любимого, и уже не сможет отпустить его никогда. Странно? Наверное. Смог бы Атаназ принять чужого ребенка? Я думаю, если любил Ноэллу, то обязательно принял бы, но женщине казалось иначе. Она подчеркнула в книге, что всходы от семени демона убили бы дракона. Зря, очень зря бабка так полагала. Его убивала разлука с майарой. И ее тоже.

Я дочитала почти до конца. Оставалось лишь несколько исписанных листов, а дальше… Дальше шли пустые страницы, символизирующие или конец всему, или бесконечность и надежду не будущее.

«Асмааль обречен. Дело всей моей жизни скоро погибнет и перестанет существовать. Возможно, о нем даже не вспомнят далекие потомки. Но разве меня это волнует? Нет. Все мои мысли о жизни, растущей во мне. Я люблю это дитя, люблю всем сердцем. Атаназ прилетает ежедневно. Он больше не заходит в замок, не требует аудиенции, но я все время чувствую его присутствие. Его я люблю тоже. Он половинка меня, половинка моей души. Где мне набраться сил, чтобы рассказать ему о ребенке? Боюсь. Малх! Как же я боюсь. И страх выжигает меня, медленно убивая день за днем…».

Выходит, дракон даже не знал о беременности любимой. Ну и дела…

Почерк изменился. Он стал мелким, порой совсем неразборчивым. Я знала, что бабка писала эти строки сама. Элементалям стало известно, что армия движется к острову Вулканов, поэтому почти все люди покинули город. За стенами остались лишь майары и горстка верных им слуг.

В основном Ноэлла терзалась, боялась и никак не могла решиться на откровенный разговор с драконом. Я бы точно поступила иначе, но бабка вряд ли обучалась на боевом факультете. Ее точно не воспитывал отважный солдат с большим сердцем. Поэтому и поступала она как слабая женщина, которая всю жизнь провела за стенами храма в мольбах и просьбах, обращенных к богам. Не умела Ноэлла смотреть в глаза опасности, чаще пряталась или принимала удары судьбы как должное. На мой бы характер… Нет, я не оставила бы демона. В день моего прозрения в живых из нас остался бы кто-то один. И от Атаназа не скрыла бы беременность. Лучше погибнуть сразу, чем умирать от неопределенности постепенно, каждый день, теряя кусочек своей души.

В тот вечер ничто не предвещало беды. Армия древних, по слухам, находилась еще далеко. Замок и кучка его обитателей жили обычной жизнью. Ноэлла почувствовала слабость, поэтому не спустилась к ужину, а осталась в своей спальне и рано легла спать.

Разбудил ее крик служанки. Девушка рыдала и толком ничего не могла объяснить. Пришлось вставать и, превозмогая боль, идти в обеденный зал. Там, за столом с накрытым, давно остывшим ужином, лежали все, кто был дорог майаре в последние годы: слуги и старшие подруги из старого мира, разделившие с ней судьбу.

— Как это произошло? — хрипло, не помня себя от горя, спросила она у девушки-служанки.

Но та лишь рыдала и невнятно говорила о том, что тоже уснула, а потом обнаружила мертвых. Майаре стало плохо, она пошатнулась, и служанке пришлось взять себя в руки и помочь госпоже подняться в спальню. Путь оказался долгим и тяжелым. Ноэллу шатало из стороны в сторону, силы покидали ее, приходилось часто останавливаться и отдыхать. Почти на подходе горничная вдруг вспомнила, что день назад в Храм на постой попросилась нищенка. Странница настолько ослабла, что фактически валилась с ног. И майары позволили ей остаться. Но странная женщина покинула Асмааль еще утром, вместе с последним караваном тех, кто когда-то служил элементалям, а теперь уходил навсегда в поисках лучшей доли. Они увозили с собой главное — своих детей, а значит — надежду на будущее и веру в лучшую жизнь.

Живот тянуло все сильнее. Но не это беспокоило Ноэллу. Ее терзало предчувствие, что вот-вот случится нечто страшное, неизбежное, непоправимое. И она не знала, с какой стороны судьба ударит снова. Не знала и не была к этому готова. Майара слишком устала бороться за свою жизнь, а за любовь сражаться просто струсила.