Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ) - Алексеев Дмитрий Анатольевич. Страница 33

«Надоест с металлом заниматься — буду сады выращивать», — мечтал Женя, хотя его внутренний голос откровенно смеялся над этими фантазиями.

В конце августа от Костовича пришло письмо с просьбой вернуться в Петербург — в военном министерстве начались подвижки по выделению денег на самолет.

Уезжать не хотелось, в деревне было намного спокойнее, но дело требовало. Аркадьев взял Серафиму и повез в Курск к нотариусу и в банк, чтобы она свободно пользовалась деньгами. Ехали без кучера, обязанности которого выполнял Евгений. Утро было просто сказочное, уже не было летней жары, но и осень еще не грозила дождями и холодом. Через час пути они свернули к небольшой речке и остановились напоить лошадей. Тихое журчание воды, пересвист какой-то птицы и легкий теплый ветерок сделали свое черное дело: Женя поднял на руки легонькую Симу и унес ее на полянку с мелкой травой. Целуя ее соленые губы, он неуклюже стащил с нее юбку с блузкой и погрузился в нее. Мир вокруг перестал существовать для них и осталось всепоглощающее обоюдное наслаждение. Прошла, казалось, вечность и только громкое карканье вороны вернуло их в действительность. Женя продолжил целовать ее шею и грудь, постепенно снимая остатки одежды с нее и с себя, а потом опять вошел в нее, не отпуская губами грудь. Через минуту Сима начала стонать в ритме движений, а в конце впилась зубами в плечо Евгения. Хотя было довольно больно, он закончил начатое. Серафима изогнулась от судороги и стона, потом медленно успокоилась.

«У них, похоже, это фамильное — кусаться во время соития», — подумал Женя, вспомнив Анютку и не в силах оторваться от невесты. Только через полчаса Сима привстала и потянулась за одеждой.

— Ты как хочешь, а я окунусь, — произнес Аркадьев и побежал в воду, выискивая место поглубже. Вода была уже прохладная, поэтому Сима только слегка ополоснулась, зато Евгений минут десять охлаждался в потоке.

На обратном пути из города Сима сидела, крепко прижимаясь к своему жениху. Уже перед имением Аркадьев максимально строго посмотрел на Симу:

— Закончишь все дела по имению и после первого снега приезжай в Петербург — сыграем свадьбу под Новый Год.

Глава 53

О чем может думать молодой мужчина во втором классе поезда, сидя у окна? Естественно, в первую очередь о работе, или деньгах, а во вторую — о женщинах. Евгений Аркадьев, конечно, думал о работе … некоторое время. Хотя ему предстояли непростые переговоры в военном ведомстве, это его мало волновало. Еще со студенческой скамьи он заметил за собой интересное качество: если он хорошо знал предмет, то переспорить его было невозможно, поэтому в таких случаях он предпочитал экспромт длительной подготовке.

С деньгами тоже было неплохо: отличный урожай и продажи продукции имения давали возможность определенного маневра, а уж, если будет военный заказ на самолеты, то можно записываться в очередь на миллионщика, правда, лет через пять.

Оставались женщины. А вот тут получалось непонятная мозаика. Евгения полностью устраивала Анна Семеновна и как любовница и как самый близкий человек, от которой у него не существовало тайн и с которой можно обсудить любую проблему. Даже некоторая холодность в постели в последний год не изменили его отношения к Анютке, тем более что увлечения на стороне не считались у них изменой. Внезапную смерть Анны Евгений воспринимал как потерю матери и друга, но не любовницы.

Мимолетные связи с Катериной никак нельзя отнести к серьезным с обоих сторон. Они были слишком независимы, чтобы искать подчинения кому-нибудь. Есть определенная прослойка мужчин, которые любят, когда за них решает женщина, для таких она могла стать идеальной женой; вот только зачем ей это. Для Евгения Катерина была отличным товарищем и прекрасным специалистом, ну и эпизодической любовницей без претензий. Статус-кво устраивало обе стороны.

А вот Серафима пока оставалась загадкой. Несомненная женственность и порядочность сочетались в ней с умом и редкой работоспособностью. В последние дни перед отъездом Евгений открыл у нее поразительную чувственность, что радовало и напрягало. Кроме того, он не представлял себе, как она отнесется к невозможности иметь своих детей, да и побаивался возможных вспышек ревности. Но от женитьбы на ней отказываться Аркадьев не собирался, хотя бы в память о Анне Семеновне.

Друзья обычно познаются в беде, поэтому Аркадьев услышал кучу соболезнований и сочувствий, в которых уже не нуждался. Зато, высказав набор типовых утешений, они же вывалили на него множество нерешенных проблем, рассчитывая, что он возьмет на себя ответственность.

— Ребята, вот вам хрен! — уверенно заявил Женя. — Решайте сами, пробуйте, ломайте, а у меня выше крыши стратегических задач, ясно? Но это не помешает мне тыкать вас носом за глупости. Да, вот что: разрешаю каждому взять на стажировку выпускника института для передачи опыта с минимальной оплатой и максимальным испытательным сроком. Так, что с самолетом?

— Летает, высоко не поднимаем, происшествий нет. Готовим двухмоторный аппарат к зиме, остальное в журнале испытаний, — коротко доложил Костович. — Да, еще Иверзев заезжал: завтра у них совещание — просил от нас представителя, если ты не успеешь.

— Успел. Сейчас пойду — полетаю, а вы не расслабляйтесь, может завтра кучу денег привезу.

Совещание началось в 10 часов и было немногочисленным, но зато от обилия генеральских мундиров Евгению в мундире поручика, хотя и с двумя орденами, было неуютно. Но в предписании сказано четко: офицерам в отставке прибыть в мундире.

Иверзев увидел Евгения и сразу подошел:

— К сожалению, на совещании будет обсуждаться весь спектр вооружений и посторонних не допускают. Доклад по самолетам я сделаю сам, а, если будут вопросы, вас позовут.

Аркадьев вышел в холл и присел на кресло. Собственно, ждать было нечего — уже по обстановке и виду генералов он понял, какое решение будет принято, но из упрямства решил дождаться окончания. Через два часа совещание закончилось, и раздосадованный полковник подошел к Аркадьеву. Он закурил и долго молчал, ожидая, когда разойдутся генералы.

— Пока полное непонимание, — мрачно произнес Иверзев. — Такое ощущение, что говоришь не с боевыми генералами, а с купцами. Для них деньги — это главное, а первенство страны — пустой звук.

— Не расстраивайтесь, Андрей Сергеевич, работы мы не остановим, хотя быстро уже не получится.

— Главный аргумент у них: два года назад выделили контр-адмиралу Можайскому смешные деньги, а результата — нет. С таким подходом мы всегда будем плестись в хвосте Великобритании, Германии, Франции и других, — зло сказал полковник, закуривая новую папиросу. — Как у вас испытания самолета?

— По плану, серьезных аварий нет.

— Держите меня в курсе, думаю в ближайшее время мы возвратимся к этому вопросу в более благоприятных условиях, — усмехнулся Иверзев.

«Надеется на нового императора», — понял Евгений. — «Жаль, что я его оптимизма в отношении цесаревича не разделяю».

Как обычно, беда не пришла одна. Через месяц самолет потерпел аварию, врезавшись в деревья на окраине города. Дубинин, к счастью, остался жив, отделавшись переломом руки и ноги, но не потеряв оптимизма.

— Что произошло, рассказывай, — потребовал Аркадьев, убедившись, что летчик жив и довольно спокоен.

— Заклинило рули высоты и самолет пошел вниз. Хорошо, что деревья смягчили удар и высота небольшая, иначе летал бы уже ангелом в раю, — балагурил Дубинин, сидя на кровати с загипсованными рукой и ногой.

От планера самолета остались одни обломки, винт погнут, а вот мотор на вид почти не пострадал. Аркадьев вздохнул: «Пока новый не сделаем — летать не на чем. Ну а к весне и Дубинин вылечится».

Новый цех наконец достроили и в него переводили производство автомобилей и мотоциклов, а самолет собирали в старом корпусе. Пока переезжали, продукции почти не выпускали, но готовая на складе еще была — продажи не торопились расти, несмотря на бурную деятельность Брагина. Во всех крупных газетах регулярно печатались объявления о продажах автомобилей, но расшевелить богатую публику было тяжело.