Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения. Страница 136

Таша улыбнулась мягкой, рассеянной улыбкой.

— Плохо же ты меня знаешь, — повторила она слова, вновь всплывшие из омута памяти. — Мстить тебе я не хочу.

Его лицо осталось бесстрастным.

— Зачем же тогда позвала?

— Поговорить.

— Идеальное место для переговоров? Моя магия здесь обернётся против меня, это верно. — Он благосклонно улыбнулся. — И о чём же ты хотела поговорить?

— Я хочу положить конец всему этому. Отдай мне Лив и отпусти меня.

Он рассмеялся.

— Ты думаешь, я так легко пойду на это?

— Арону ты отомстил. Что ещё ты хочешь?

— Сложный вопрос. Всего я тебе рассказать не могу, а частности… — он задумчиво вскинул голову. — Положим, было бы неплохо, если б ты перестала мне противиться. Думаю, тогда я пошёл бы на уступки. В моих силах дать тебе всё, что ты хочешь… подумай об этом.

Её ресницы дрогнули.

— Всё, что я хочу?..

— Хотя с тобой куда интереснее, чем с другими. — Кажется, происходящее его забавляло. — Они слишком легко сдавались. Порой и бороться не начинали, и тогда вся игра шла прахом.

— Другие? Так это были не первые ваши игры?

— Не первые, но последние. Остальные были довольно давно, да и правила везде различались. Игр было достаточно, чтобы научить моего братишку не принимать вызовов и поднадоесть мне. Но прошло какое-то время… уроки забываются, новизна ощущений возвращается…

— Значит, тебе нужна я?

— В общем, да.

— Зачем? Почему именно я?

Он пожал плечами; Таше почудилась некоторая уклончивость в этом движении, но голос его прозвучал бесстрастно.

— Принцесса — достойная игрушка.

Ветер Равнины леденил лицо.

Кеары, заговорщики, некроманты, подумала Таша. И всем нужна обычная маленькая девочка с двумя большими тайнами.

Да только тайн уже гораздо больше. И девочка — больше не маленькая.

И мне все они совсем не нужны.

— Я не собираюсь больше играть по твоим правилам. Хочешь ты того или нет, — устало произнесла она. — Ни по твоим, ни по чьим-либо ещё.

— Вот как? — он слегка улыбнулся. — Таша, я был великодушен. Но могу быть и жесток.

— Великодушен?

— Боюсь, ты даже представить себе не можешь, на что я способен.

— Верю.

— Во мне очень много… скрытых глубин. И лучше бы тому, что там таится, никогда не показываться на поверхность.

— Разумеется.

— И ты не столкнулась с этим лишь потому, что я был великодушен. Я сдерживал свои… дурные наклонности. Но я могу вспомнить о них в любой момент.

Таша склонила голову.

Она не могла видеть, но знала: Равнина распростёрла вокруг него преисподнюю. Преисподнюю его собственной души. И она куда страшнее, чем бездна, которая открылась Таше вместо ручья.

…«тьму не изгонишь тьмой»…

В лабиринте зла не бывает выхода. Чем отчаяннее ты будешь пытаться выбраться, чем больше будешь метаться во тьме, тем дальше будешь отдаляться от выхода, тем больше будешь тонуть во лжи, тишине и одиночестве. Потому что предпочтение одного тёмного пути другому тёмному пути — не выбор. Выбраться из мрака через мрак нельзя: нужно идти не вперёд и не назад, а тянуться вверх. Туда, где над пеленой тьмы тебя ждёт свет. Но тот, кто стоял перед ней, слишком долго бродил по лабиринту собственной души. Бродил… и бродит до сих пор.

И, наверное, теперь он уже не мог по-настоящему увидеть свет дня.

Когда Таша подняла глаза, посмотрев в лицо Палача — без ненависти, мягко, почти с состраданием, — под её ногами желтели одуванчики.

Да, ты самый сильный тёмный маг из ныне живущих.

Однако есть места, где твоя сила может обернуться против тебя.

Она знала, что делать.

Медленно, медленно Таша шагнула вперёд. К нему — и бездне за его спиной, которой она больше не видела.

Зато прекрасно знала, что она есть.

— Хорошо. Я больше не буду от тебя убегать, — сказала она тихо. — Ведь… это должно быть жутко, да?

Он сузил глаза, следя за ней. С виду — спокойно.

Но когда Таша обняла его, она ощутила, как амадэй едва заметно вздрогнул.

— Это должно быть жутко, — прошептала она, привстав на цыпочки, обвив его шею руками. Почти ему на ухо. — Жить вечно и вечно оставаться одному. Один на один со своей ненавистью. Один на один со своей злобой… один на один с самим собой.

Он не двигался. Этого он явно не ожидал.

Значит, не ожидает и того, что будет дальше.

Сжимая в пальцах чёрные одежды, Таша зажмурилась.

И, резко оттолкнувшись от земли, боднув лбом в плечо, толкнув всем телом — заставила его потерять равновесие.

…«если вдруг вздумает явиться, окажется заперт в этом теле, хотя бы на время»…

Миг они оба балансировали на краю. Потом амадэй, всё же не устояв, беззвучно рухнул спиной назад — вместе с Ташей, которая лишь тогда осмелилась разжать пальцы.

Она упала на резной камень, переброшенный через весело журчащую речку.

Так и не увидев, как Палач, провалившись сквозь мост, которого для него не могло существовать, утонул в объятьях бездонной сизой мглы.

Таша села на колени, глядя на мелкие камушки в весело бегущем ручье, и первые солнечные лучи вызолотили её волосы. Потом сорвала с шеи зеркальце и кинула в ручей.

Вот и всё.

Воин, Палач, Возлюбленный Богиней закончил своё существование. Добро победило.

Она не улыбалась. Ни сил, ни радости в ней не было.

— Всё, что я хочу… — Таша протянула руку и зачерпнула горсть ледяной, не по-летнему ледяной воды, глядя, как она утекает сквозь пальцы. Подняла лицо к восходящему солнцу. — Я хочу, чтобы мне вернули тех, кого я любила и кого ты у меня отнял.

Вытерла руку о юбку. Встала, окинув взглядом золотящуюся одуванчиками Равнину, умиротворившуюся вместе с её душой.

И, обернувшись, взглянула в лицо Джеми.

— И что это было? — только и смог спросить тот.