Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения. Страница 95

Сад был неухоженным, но от этого в Ташиных глазах только выигрывал. Она не любила искусственность скошенных газонов и постриженных кустов, которой щеголяли городские парки в том же Нордвуде. А такие заросшие старые сады…

Они были настоящими.

— И почему эйрдалям и оборотням дан такой великий дар, как красота? — Джеми с вороватым видом стащил яблоко из стоявшей на траве плетёной корзинки. — Людей тянет к ним, они не в силах устоять… но потом мышеловка защёлкивается, и в качестве сыра оказываются они сами.

— Это не красота, Джеми. Это просто… дар. Ещё один. Привлекать людей. Притягивать, как пламя мотыльков. — Поразмыслив, Таша всё-таки извлекла из корзинки ещё одно яблоко. — Мы же охотники, Джеми. Пение антилопы шэдвар тоже красиво, но горе тем зверькам и пичужкам, которые осмелятся подойти к ней слишком близко.

— Не надо «мы». — Он поморщился. — Ты не такая.

Таша, усмехнувшись, опустила взгляд.

«…в Школе Чернокнижия обучали колдовству и всяким древним наукам. Находилась она под землёй, потому там всегда царил мрак. Учение длилось семь лет, но одно правило всегда соблюдалось в этой школе: когда ученики покидали её, учитель, некий господин Оррак, оставлял у себя того, кто выходил последним…»

— Не понимаю, зачем нужно это разделение на волшебников и колдунов, — зевнула Таша. — Сделали бы одну Школу, и дело с концом. А то выпускники Школы в Адаманте — волшебники, Школы в Камнестольном — колдуны, но ведь разницы по сути никакой.

— Разница есть. В Адаманте, насколько я знаю, ученикам не рассказывают ни о некромантии, ни о сангвимагии. И учатся там шесть лет вместо семи, зато поступить труднее. В волшебники кого попало не берут… только тех, кто разовьет свой дар во благо людей. По мнению Мастеров Школы, конечно. — Джеми покачал головой. — А Школу в Камнестольном воздвигли раньше, и там преподают тёмные искусства.

— Это поэтому её прозвали Школой Чернокнижия?

— Ну да. И директор у них… загадочный тип. Говорят, он действительно заключает с учениками договор и забирает их души по окончании обучения. Хотя я в это не верю.

— Но твой учитель ведь закончил эту Школу, и ничего.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь на улицу почти не выходил.

— Найдж рассказывал. И опекун наш, и учитель… они много где побывали, — кажется, Джеми смутился. — Так что ты думаешь по поводу герцога?

Таша задумчиво смотрела на воду.

— Либо у него есть друг-эйрдаль, либо он сам родился эйрдалем. Или его обратили… а это действительно возможно, обратить в эйрдаля?

— Почему нет?

— Ну, ходят ведь слухи, что укус оборотня и тебя сделает оборотнем. А между тем это такая же чепуха, как если бы укус мага делал тебя магом, и укус оборотня никак не поспособствует продлению твоей жизни. Ты либо рождаешься в Ночь Середины Зимы, пока часы двенадцать бьют, и тогда тебя… — Таша закатила глаза, — «проклинает оборотничеством Мирк», либо наследуешь дар от родителя.

— Нет, слухи про эйрдалей всё же правдивы. Просто обратить можно далеко не каждого. — Джеми утвердительно хрустнул яблоком. — Только того, кто действительно готов распрощаться со своей душой. Того, кому всё равно, какую цену придётся заплатить за жизнь. И превращение переживает от силы каждый десятый… но вот герцог, судя по всему, пережил.

Джеми присоединился к Таше не так давно: свой день в ожидании темноты он коротал в библиотеке, за чтением. Арон сразу после завтрака отправился в город по своим святым делам — а Таша, прихватив «Мифы и легенды», отправилась в пронизанный солнечным ветром сад. Облюбовав бортик бассейна, она провела там весь день в приятной книжной компании, не прервавшись даже на обед: её щедро снабдили корзинкой тех самых яблок, которые они сейчас грызли на пару с Джеми. Кроваво-алых, крепких, душистых.

Пару раз в сад заглянул Леогран. Осведомился, не нужно ли гостье чего и, учтиво откланявшись, удалился. Как-то выплыла Лавиэлль в сопровождении дворецкого, который нёс атрибуты для игры в «кольца», любимого развлечения аристократов. Следующий час они коротали за этой самой игрой, перекидываясь небольшими берёзовыми обручами с помощью деревянных шпаг; и если Лавиэлль отвлекала Ташу своими азартными криками, то дворецкий даже во время игры хранил гробовое молчание — заставив Ташу задуматься, не зря ли при взгляде на него она вчера вспомнила про упырей.

Впрочем, разыгравшуюся фантазию осекло воспоминание о том, что Арон наверняка не оставил бы без внимания эйрдальские мысли, будь таковые у дворецкого в голове. К тому же, как Таша ни принюхивалась, привкуса тлена она не чувствовала.

— Раз уж мы заговорили о расовых особенностях… — она отложила книгу на бортик. — Это правда, что магов всегда строго определённое число?

— Как посмотреть. Альвы и эйрдали, можно сказать, тоже маги. Но с тех пор, как Кристаль Чудотворная наделила Даром людей, он никогда не уходит в пустоту. Когда маг умирает, его Дар переходит к новорожденному, издавшему в тот миг первый крик.

— А бывают оборотни-маги?

— Нет. Они, как и цверги, с магией не дружат. Думаю, Дар может унаследовать только самый обычный человек… изначально. Маги ведь тоже не совсем люди. — Джеми пожал плечами. — Но их всегда ровно столько, сколько было после ухода Кристали.

Таша положила подбородок на сложенные домиком ладони. Щурясь, посмотрела на червонную монетку заходящего солнца: пытаясь поймать мысль, мелькнувшую на грани сознания и ускользнувшую.

Она хотела спросить у Джеми что-то ещё…

— Таша, я долго откладывал этот разговор, но… думаю, я всё-таки имею право знать… как твой рыцарь. — Джеми осторожно отложил свой огрызок к уже высившейся на бортике горке таких же. — Кто всё-таки на нас охотится?

Она знала, что рано или поздно этот разговор состоится.

Но всё равно досадливо дёрнула плечом.

— Мы с Ароном знаем не больше тебя.

— Не думаю. — Джеми старательно чертил ладонью круги на воде. — Зачем ты нужна этому некроманту? Это из-за твоего происхождения? Кто он?

Оттягивая ответ, Таша окинула взглядом сад. Листья липы тихо дрожали на ветру, шепча что-то скользящему мимо ветерку; тот передавал их шёпот высокой траве и ирисам, печально покачивающим лучистыми головками. Фонтан пел свою прозрачную песню, рисуя водяной пылью по воздуху, и закатные лучи играли медными отблесками в хрустале водяного купола, сотканного из тонких струй.

Ей придётся ответить.

Пусть даже у неё самой не было нужных ответов.

— Он убил мою мать и похитил сестру. — Таша сказала это ровно, без эмоций. Легонько коснулась ладонью поверхности воды у своих ног; потом провела мокрым пальцем по бортику, очертив водяным перламутром на чёрном мраморе контуры трёх лепестков. — Он и ещё двое наёмников. Это всё, что нам известно. Мы с Ароном нагнали их в трактире Заречной и выкрали Лив… но, как оказалось, её успели заколдовать. Это вы и сами знаете.