Шаг из тьмы (СИ) - Марс Остин. Страница 40

Вера взяла у него из рук корсет, и чуть не уронила от неожиданности — он оказался очень тяжёлым, — скатала его весь, как ковёр, обхватила получившийся толстый валик двумя руками, показала министру — Видите объём? Площадь сечения? Вот теперь возьмите площадь сечения платья в талии и отнимите корсет. И посмотрите, сколько места там останется для меня. Если его не затягивать, я буду в нём выглядеть толстой. И вообще, почему он прямой? Где грудь?

— Её утягивают.

— Пипец, — она бросила корсет ему на колени и схватилась за голову, наклоняясь и закрывая глаза ладонями. Хотелось кричать и пинать это платье ногами по всей комнате, и рвать этот корсет зубами. Хотя это было плохой идеей — ткань корсета была похожа на качественный брезент, сложенный в четыре слоя, его и ножом не особо разрежешь, а толстые рёбра каркаса вообще ощущались стальными.

«Какой извращенец это придумал? Почему они с этим мирятся?»

На плечо мягко опустилась ладонь министра Шена, Вера напряглась как рыба фугу, жалея, что не может обрасти шипами по всей поверхности.

— Вера, вы это выдержите…

— Я не хочу! — она сбросила его руку и отодвинулась. — Вы думаете, я не знаю, что я от этого не умру? Я знаю. Я просто не собираюсь "выдерживать" ради того, чтобы кому-то показаться нормальной, мне плевать, я Призванная! Вы сами и пятнадцати минут не хотите это "выдержать", а мне предлагаете ходить так сутки!

— Чёрт, Вера… — он закрыл лицо руками так же, как она, она встала и одёрнула рубашку:

— Вы просто сами понимаете, что это издевательство, но не хотите об этом задумываться, потому что так удобнее — глаза закрыть, уши заткнуть, и делать вид, что все так ходят, значит это нормально. Нет, не нормально. И вы в этом пятнадцать минут не просидите, это не одежда, это пыточное орудие, оно предназначено для того, чтобы женщины поменьше шевелились, а стояли молча куклами и моргали, боясь вдохнуть поглубже, не говоря уже о том, чтобы пробежаться по лестнице или съесть лишнее.

Министр молчал, Вера подождала ответа две секунды, махнула рукой и пошла изучать платье, увидела на спине широкую шнуровку, развязала и расправила ткань, с удовлетворением отмечая, что там хороший запас, если распустить шнуровку, то в талии она вполне влезет. Но что-то с этим платьем всё равно казалось не так, с такого ракурса она не могла понять, что именно.

— Вера, время, — мрачно сказал министр, — решайтесь быстрее, мы опоздаем, вам ещё причёску и макияж делать, а вы даже одеваться не начали.

— Вы можете мне помочь, — широко улыбнулась Вера, — в лучшем случае — мгновенно, в худшем — за пятнадцать минут. Решайтесь быстрее.

— Чёрт! — он схватился за голову, взлохматил волосы и вопросил потолок: — Великие боги, да что я вам сделал?! Нет, я достаточно сделал, но не настолько же!

Вера наблюдала, склонив голову набок и положив руку на талию, не ожидая ничего сверхъестественного. Министр посмотрел на неё с огромным желанием взять за горло и сжать изо всех сил, беззвучно выругался, бросил корсет на диван, и стал расстёгивать пиджак.

У Веры отпала челюсть.

Он встал, бросил рядом пиджак, расстегнул и вытащил пояс брюк, снял кобуру и бросил туда же, развернулся к Вере, злой, лохматый и очень решительный.

«Пора расправлять красный плащик, госпожа тореро. Или бежать.»

— Надевайте, — прошипел министр.

Вера смотрела на его непривычно очерченную фигуру, проводя взглядом снизу вверх, от чёрных ботинок, по серым брюкам, непривычно тонкой талии, тяжело и часто поднимающейся груди, напряжённой шее, упрямой челюсти, к глазам. В них было желание разрушать, беспредметная злость, готовая превратиться в ярость уже вот-вот.

Кто-то очень умный внутри Веры осторожно сказал, что она, пожалуй, погорячилась, и сейчас самое время об этом сказать.

Кто-то не такой умный, но слегка пьяный, ржал как конь и аплодировал, поливая шампанским себя и всех присутствующих, он требовал зрелищ, и она была на его стороне.

«Великие боги, Вера, когда ещё у тебя будет возможность связать господина министра? Чтобы он сам сказал — давай, свяжи меня, Вера, я хочу острых ощущений. Только попробуй упустить эту возможность, боль потери будет преследовать тебя всю жизнь.»

Она подобрала челюсть и попыталась что-то сделать с лицом, чтобы не улыбаться как извращенка. Отвела глаза от его груди, стала смотреть на корсет, опять посмотрела на талию министра Шена. Прокашлялась и сказала:

— У вас в курсе математики пропорции были?

— Да.

— Посмотрите на цифры в том листике, сравните с реальными, потом измерьте себя и покажите мне, насколько надо вас утянуть.

Он быстро пошёл в сторону тумбочки, на которой лежал листик, но Вера тоже стояла с той стороны, поэтому ей показалось, что он идёт на неё, это пустило по телу такую волну сладкого ужаса, что она начала реально мечтать о карьере тореадора.

Министр быстро глянул в лист, развернулся к Вере, и её опять прошило предчувствием столкновения, она этого почти хотела. Он остановился очень близко, двумя руками взял её за талию, гораздо крепче, чем нужно, от чего она замерла, отклонившись назад в попытке держать дистанцию. Из кабинета раздался голос Дока:

— Шен?

— Уйди! — рявкнул министр, Вера дёрнулась, он отпустил её и отошёл, как будто сам испугался своего поведения. Собрался, осмотрелся, взял из какой-то коробки алую ленту и аккуратно обернул вокруг Вериной талии, сразу же отошёл к тумбочке с листком, сделал вид, что внимательно изучает цифры, хотя было очевидно, что просто приходит в себя. Вера тоже попыталась найти себе занятие, стала распускать шнурок на спине платья, трогать подол, заглядывать под низ, изучая конструкцию. Министр отошёл от тумбочки, пальцами отмерил кусок ленты и завязал узел, протянул Вере, очень спокойно, но хрипловато заявляя:

— На столько. Затягивайте. И через пятнадцать минут вы это наденете, и начнёте, в конце концов, собираться.

— Да я раньше начну, — пожала плечами Вера, беря в руки ленту и изо всех сил пытаясь изобразить, что её совершенно не пугает его тон, — зачем терять целых пятнадцать минут. Корсет же надевается не первым?

— Нет, он надевается на нижнюю рубашку.

Вера потянулась за корсетом, но остановилась и подняла на министра вопросительный взгляд. Он качнул головой:

— Моя сойдёт. Начинайте.

Она взяла с дивана корсет, остановилась, глядя на грудь министра, подняла глаза выше, он смотрел на неё как очень большой бык на очень маленького тореадора. Вера прикусила губу и опустила глаза.

— Он шнуруется сзади?

— Да.

Она продолжала стоять с корсетом в руках, не представляя, с чего начать. Лучшей идеей на данный момент было поставить его на колени.

«Очень смелый план, Вера, очень.»

Министр забрал у неё корсет, сам обернул вокруг пояса и повернулся к Вере спиной, она оценила фронт работ, покачала головой и сказала:

— Я сейчас приду, — вышла в кабинет и вернулась со стулом, поставила боком и указала на него министру: — Присаживайтесь, а то я не дотянусь.

Он сел, она стала продевать толстый шнурок в стальные кольца сверху вниз, оставляя побольше свободы, его хватило с запасом. Она завязала надёжный узел внизу, министр полуобернулся:

— Всё?

— Нет, это я просто зашнуровала. Теперь надо затягивать с двух краёв.

Она начала затягивать, он усмехнулся:

— Неужели у вас есть опыт?

— Есть.

— Откуда, ведь ваш мир такой развитый и продвинутый?

— Я когда-то играла в театре, не долго, там были исторические костюмы, мы одевали друг друга.

— Как интересно. Фото есть?

— Мне было двенадцать лет, у меня не было мобильника.

— Вы в двенадцать лет играли в театре?

— Это была школьная самодеятельность, от этого нельзя отказаться.

— У вас был театр при школе? На кого вы учились?

— Школа общеобразовательная, там учат все предметы, специализация начинается после школы.

— Все ученицы школы играют в театре?